Смертельно влюбленный

Выражение лица выдавало чувства Хонор. Она понимала, что Кобурн прав, но все же выглядела по-прежнему очень несчастной и нерешительной. Кобурн дал ей всего несколько секунд, прежде чем снова пошел в атаку.

— Так какой же номер у Тори?

Хонор упрямо подняла подбородок.

— Извини, Кобурн, но я не могу.

— Ты не доверяешь ей в достаточной степени?

— Все это — мои проблемы. Как я могу втягивать Тори? Я ведь подвергну опасности и ее тоже.

— Понимаю, перед тобой трудный выбор. Но это единственное, что ты можешь сделать. Если только… — он кивнул головой в сторону Эмили. — Если ты веришь, что Дорал Хокинс сохранит ей жизнь… Я не верю в это ни минуты. Но у тебя может быть другое мнение.

Хонор бросила на него взгляд, полный злости.

— Ты все время бьешь по слабому месту!

— Потому что это все время срабатывает. Так какой же номер у Тори?

28

Еще до того, как Тори посмотрела в щель в ставнях и не увидела там света, она инстинктивно поняла, что телефон зазвонил в самое неурочное время.

Застонав, она уткнулась головой в подушку, прячась от шума. Затем, вспомнив о вчерашних событиях, быстро перекатилась поближе к тумбочке и схватила трубку.

— Алло?

— Тори, я тебя разбудила?

Это был не Боннел и не Хонор — два человека, которым она простила бы звонок ранним утром.

— Кто это?

— Эмбер.

Выругавшись, Тори откинулась обратно на подушку.

— Чего тебе? И лучше, чтобы это были хорошие новости.

— Ну, как ты мне говорила, каждое утро, отключив сигнализацию, я прежде всего включаю сауны и джакузи в обеих раздевалках, чтобы они успели нагреться. Потом, когда зажгутся все огни в студии, я открываю парадную дверь, потому что иногда за ней ждут люди.

— Ради бога, Эмбер, давай ближе к делу.

— А после этого я проверяю автоответчик. Так вот, сегодня кто-то оставил странное сообщение в пять пятьдесят восемь. За несколько минут до того, как я пришла.

— Ну, и что же в этом сообщении?

— «И что Барби нашла в Кене?»

Тори резко села на постели.

— Что еще она сказала?

— Вообще-то это был мужчина.

Подумав несколько секунд, Тори сделала вывод:

— Ну, тебе ведь ясно, что это был звонок какого-то психа. И не беспокой меня больше такой ерундой.

— Ты придешь сегодня?

— А вот на это не рассчитывай. Прикройте меня там.

Закончив разговор, Тори вскочила с кровати. Она не стала причесываться и краситься — такого не случалось с ней еще никогда — и надела первое, что попалось под руку в гардеробе. Затем, схватив ключи и сумочку, она выбежала через переднюю дверь.

Но на полпути к машине Тори вдруг заметила видавший виды грузовичок, припаркованный у обочины напротив ее дома, не доезжая трети пути до перекрестка. Тот, кто сидел внутри, мог беспрепятственно разглядывать именно с этого места дом Тори. Она не видела, сидел ли кто- нибудь в грузовичке, но ей тут же вспомнились слова Дорала: «Я не отстану, так и знай».

Может быть, она смотрела слишком много детективных сериалов, может быть, у нее начиналась паранойя, но Тори совершенно точно никогда не видела на своей улице этого грузовика, вчера похитили ее лучшую подругу, ей угрожал и ее запугивал местный хулиган.

Лучше паранойя, чем идиотизм.

Вместо того чтобы продолжать путь к машине, Тори нагнулась и подняла утреннюю газету, лежавшую в мокрой от росы траве.

Притворившись, что увлеченно читает первую страницу, с видом человека, которому некуда торопиться, Тори вернулась в дом и тщательно закрыла за собой дверь.

Затем, быстро пройдя через весь дом, она незаметно выскользнула из задней двери и, выбирая дорогу так, чтобы ее не было видно с улицы, прошла через собственную лужайку, сливавшуюся с примыкавшей, к соседнему дому. В кухне горел свет. Тори постучала.

Ей тут же открыл симпатичный молодой человек с фигурой борца, державший на руках удобно устроившуюся там кошку. Тори относилась к соседской кошке с презрением, и чувства ее были взаимны. Зато она обожала мужчину, который как-то сказал ей, чти в следующей жизни мечтает быть не знающей угрызений совести красивой сучкой, такой, как она.

Сосед был также ее клиентом, никогда не пропускавшим тренировок. Накачанные бицепсы перекатывались под упругой кожей, когда он, открыв стеклянную дверь, сделал Тори знак войти.

— Вот это сюрприз! Хон, посмотри, кто к нам пришел! Тори!

Пытаясь продеть на ходу запонку в манжет, в кухню вошел его партнер по единственному в Тамбуре гомосексуальному браку, чья фигура выглядела не менее впечатляющей.

— Наверное, в аду замерз самый большой котел! Никогда не думал, что ты способна встать в такую рань. Садись же. Кофе?

— Спасибо, но нет. Послушайте, ребята, могу я одолжить вашу машину? Мне надо кое-что сделать… срочно…

— Что-то не так с твоей машинкой?

— Мне послышался вчера какой-то странный звук. Боюсь, она заглохнет на полпути.

Тори было неприятно врать им так нагло. Они были отличными соседями, а с годами превратились в верных друзей, предоставлявших в избытке хорошее вино и дружеское плечо, на котором можно было поплакать всякий раз, когда Тори разводилась. Или выходила замуж, что, в общем, почти одно и то же.

Ребята поглядели друг на друга. Потом на Тори. Потом снова друг на друга. Тори знала: они понимают, что соседка говорит неправду, но если бы она попыталась объяснить правду, они отвезли бы ее в ближайший дурдом.

Наконец тот из них, который держал на руках кошку, спросил:

— «Лексус» или «Мини-Купер»?

— Что за черт! — воскликнул Кроуфорд, увидев Стэна.

При других обстоятельствах смущение и унижение помощника шерифа, возможно, позабавило бы Стэна. Но мистер Джиллет умел понимать ситуацию правильно. Он не привык, чтобы из него делали идиота, и изо всех сил старался сохранять достоинство и держать свою ярость под контролем. И наброситься ему хотелось вовсе не на Кроуфорда, а на того мужчину, который двадцать четыре часа назад похитил у него Хонор и Эмили.

— Сотовый телефон моей невестки, — произнес он, протягивая Кроуфорду трубку.

Тот немедленно схватил ее.

— Я знаю, что это и кому принадлежит! Какого черта вы ее взяли и что вы тут с ней делаете?

— Чего я с ней точно не делаю, так это не играю в Паровозика Томми, — резко бросил Стэн.

Кроуфорд включил телефон. С экрана ему действительно улыбался паровозик.

— Это — любимая игра Эмили, — пояснил Стэн.

— Значит, они были здесь.

— А это — кое-что из одежды моего покойного сына, — сказал Стэн, показывая на кучу мокрого тряпья на приборной панели катера. — Внизу — еда и вода. А также пустые банки и упаковки. Да, они определенно здесь были. Но теперь их нет.