Смертельные цветы

Он стоит там же, куда приземлился благодаря Дане. Трогает струны, будто впервые видит инструмент. Но, судя по звукам, вполне умеет на нем играть. Что он задумал?

— Все не успокоишься? — спрашивает княгиня.

Говорить ей сложно. Голос звучит напряженно. Большая часть силы уходит на контроль зомби. Светлый не отвечает. Он сосредоточенно выводит мелодию. Незнакомую. Легкую. Очень простую. Но невероятно привязчивую.

Зомби замирают и начинают топтаться на месте, раскачиваясь в такт музыке. Носитель Света, умеющий контролировать мертвых? Что-то новенькое. Всегда считалось, что смерть и боль — удел темных. А тут такие неожиданности...

— Прекрати! — рычит Дана.

Зомби начинают рвано шевелиться, будто марионетки, которыми управляет неумелый кукловод. А музыка звучит громче, набирает силу. Огонь в глазах мертвых гаснет и зажигается вновь. Ночь наполняется странным мерцанием, от которого болят глаза. Морщусь, но продолжаю наблюдать. В магическом поле также наблюдаются перемены. Оно успокаивается. Хотя выпущенная сила должна породить долгие завихрения. Складывается впечатление, что кто-то собирает растраченную энергию.

Перевожу взгляд на Рована. Какой интересный экземпляр светлого мне попался. Столько особенностей. Если приглядеться, можно заметить, как вокруг него закручивается спираль. Сила плавно перетекает в мага, прямо на глазах превращаясь в нужный ему спектр.

Княгиня тоже замечает его подпитку и издает еще один злобный рык. А затем мертвецы начинают оседать на землю, лишаясь поддержки магией. На мгновение я даже решаю, что Дана отступит, но не тут-то было... Вместо свежих трупов рядом со мной падают лишь кости в одежде. Остатки жизненной энергии снова вызывают бурю в магическом поле, но она быстро утихает, а освобожденная сила тянется к хозяйке мертвых.

Поднимаю на нее взгляд. От прежней красоты не осталось и следа. Теперь ведьма выглядит именно так, как и должна. Баньши. Певица смерти. Белые волосы. Пергаментная кожа. Туго обтянутые кости. Платье саваном развивается вокруг фигуры. Темная запрокидывает голову к небу и издает душераздирающий вопль, быстро переходящий в ультразвук.

Падаю на землю, подтянув колени к груди и зажимая уши руками. Купол дрожит. Лица на его поверхности искажаются от боли. Души пытаются удержать защиту, но не в их силах противиться воле истинной. Серебристая пленка лопается, опадая вокруг мелкими искрами.

Вой затихает. Его сменяет оглушительная тишина. Или меня контузило? Шевелиться не спешу. Только дышу, пытаясь прийти в себя после удара. Перед глазами плавают разноцветные круги. Голову словно охватило огненное кольцо. Боль раздирает лоб, виски и затылок. Ужасно ноют зубы. Кажется, я сжала их слишком сильно.

Когда сознание немного проясняется, приподнимаюсь на локте, чтобы оглядеться. О бегстве речь уже не идет. Приваливаюсь к стене, сидеть ровно самостоятельно не выходит. Моих сил едва хватает на личную защиту. Выжить бы. Бросаю короткий взгляд на небо. На востоке все также темно. Эта ночь тянется бесконечно. Кажется, что рассвет не наступит никогда.

Истинные стоят напротив друг друга посреди руин и останков тел. Вокруг каждого закручивается спираль. Свет против Тьмы. Смерть против жизни. Дану окружают души погибших горожан. Рован спрятался за незнакомым мне щитом и продолжает играть. Мелодия неуловимо меняется. Остается такой же простой и завораживающей, но основной мотив уже иной. Словно он зовет кого-то... Или прощается?

— Над болотом туман,

Волчий вой заметает следы.

Я бы думал, что пьян —

Так испил лишь студеной воды...

Странно, но музыка находит отклик где-то в глубине души. Задевает что-то забытое. Давно утерянное. Заставляет проснуться...

— Как же ты мне надоел!

Княгиня взмахивает руками, и сотни душ устремляются к магу. Какое-то время их сдерживает щит. Они наслаиваются на него. Вцепляются острыми пальцами-когтями. Темные призраки всегда быстро изменяются. Щит прогибается. По нему бегут трещины. А затем он лопается с громким звоном. Светлого сносит мощным ударом...

...А музыка продолжает звучать.

— ...Из кувшина, что ты мне подала,

Провожая в дорогу,

Из которой я никогда не вернусь,

Жди — не жди, никогда не вернусь...

Почему мне так больно ее слышать? Почему грудь сдавливает тисками? Почему внутри все горит и сжимается?

Рован снова валяется в пыли. Часть душ он уничтожил или отправил за грань. Не знаю точно. Истинный шевелится и подтягивает руки, пытается приподняться. Дана нещадно обрывает его попытки новым ударом и продолжает бить снова и снова. Вымещает на нем злость. Вот только за что?

— ...Словно раненый зверь,

Я бесшумно пройду по струне.

Я не стою, поверь,

Чтоб ты слезы лила обо мне...

Баллада о павшем воине. Я не сразу узнаю ее. Забыла за столько лет. А ведь когда-то мы пели ее. Ночью. У костра. Песня считается негласным гимном боевых магов. Поется в память о невернувшихся домой. Почему он начал играть именно ее?

— ...Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме —

По бруснике во мхе,

До ворот, за которыми холод и мгла, —

Ты не знаешь, там холод и мгла...

Светлый даже не пытается защищаться. Лишь принимает удары. Кувыркается в пыли. Врезается в обломки стен. От его наряда остаются ошметки. По лицу течет кровь. Но когда у ведьмы кончается запал, он упрямо пытается соскрести себя с земли.

— Не вставай... — бормочу себе под нос, качая головой. — Не вставай...

Я знаю, что носителей Абсолюта сложно убить. Знаю, что Рован еще далеко не на последнем издыхании. Знаю, что если они продолжат, от города останется только память. И от меня тоже...

— Не вставай, не вставай, не вставай!

И, конечно, этот светлый упертый осел поднимается на ноги.

Закрываю глаза. Я и по отголоскам в магическом поле могу представить, что происходит. Маг наносит ответный удар. Раздается глухой звук. Кажется, теперь приложило Дану. Она огрызается чем-то грохочуще-грубым. Пытается разорвать ритм Рована. Не выходит.

— Ты однажды вдохнешь

Терпкий ладан осенней луны,

В сердце сдвинется нож,

Боль поднимется из глубины...