Смертельные искушения

снимала бандаж, их теплую, черную шелковистость на коже. Сердце пустилось

вскачь. Она вообразила крылья, обнимающие ее обнаженное тело, атлас перьев, касающиеся каждую частичку тела.

Андреас приблизился к ней вплотную, обрывая несвоевременные грёзы. Он

пах по-мужски: мускусом и специями, похожими на запах Нико, но, если тот

излучал тепло, то Андреас - опасность.

– Ты знаешь, что мы ищем.

– Конечно, знаю. Остракон с письменами эпохи Птолемея. Не так хорош, как Восемнадцатой Династии, и не очень важен исторически, но моему клиенту

нужен был именно он.

– Какому клиенту? – требовательно спросил Андреас.

– Которому я продала его.

– Так верни назад.

Раздражение Патрисии преодолело охватившее было беспокойство.

– Не могу же я вот так просто попросить его вернуть. Есть такая вещь, как

лояльность клиенту, и, кроме того, я не могу себе позволить это.

– Мы заплатим за него.

– Не вариант.

Андреас бросил взгляд на Нико, который, скрестив руки, не сводил с него

взгляда.
– Нико, оставь нас на минуту.

– Нет.
– Нико обосновался в изящном кресле и, согнув ногу в колене, оперся

стопой, обутой в сандалий, в обивку. Он улыбнулся, но темные глаза оставались

настороженными.

Пристальный взгляд льдистых глаз Андреаса вернулся к Патрисии.

– Я заплачу в три раза больше, чем тебе дал клиент.

– В самом деле? Почему вы так сильно его хотите?

– Ты вернешь для меня его?

– Не знаю.
– Патрисия сложила руки на груди, делая вид, что его взгляд не

раздражает. – Теперь я заинтригована. Что особенного в этом остраконе?

Андреас сверлил ее взглядом еще какое-то время, потом отвернулся.

– Нико.

Тот остался сидеть в кресле.

– Ее, очевидно, не завлечешь деньгами.

– Люди на все готовы ради денег.
– Андреас опять повернулся.
– Особенно

женщины.

– Оскорбление - не самый лучший способ заставить меня помочь вам, -

проговорила Патрисия. - Я знаю рынок; могу найти для вас другую хорошую

вещицу по приличной цене. Если это законно. С краденым антиквариатом я дела

не имею. Но если ты собираешься быть задницей, то забудь об этом.
– Она сделала

паузу. – И так или иначе, что ты подразумеваешь под «всеми людьми»? Мне

известно, что Нико не человек, и ты тоже не ощущаешься им. На самом деле, ты

такое же крылатое создание, как и он?

Андреас хмуро поглядел на Нико.

– Откуда она узнала?

Нико пожал плечами.

– Застукала, когда я был с крыльями. Но это не важно… она понимает. В ней

есть магия.

– Какая магия?

– Экстрасенсорная, - вмешалась Патрисия. Пускай Андреас обращается к

Нико, ее это ни капельки не задевает.
– Я могу видеть ауры людей. И предметов…

лучше говорить со мной в лицо. Исследовать экстрасенсорное отражение

предметов – это так увлекательно.

Нико соскочил с кресла и подошел к ней, когда пристальный взгляд

Андреаса вновь обратился к Патрисии. Оба знали, как нужно «смотреть

правильно». Патрисия же решила стоять на своем и ни перед одним не отступать.

Ее сердцебиение ускорилось, и не только от страха. Наличие двух очень

крупных, мускулистых самцов, окруживших ее, было не самой плохой вещью.

«Хороший» полицейский - «плохой» полицейский, ну, или «хороший» крылатый

мужчина - «плохой»... а, неважно. Увидев их во сне, она занятно провела бы

время.

– Какое экстрасенсорное отражение ты видишь в нас?
– спросил ее Нико.

Патрисия посмотрела на него, размышляя, стоит ли понизить щиты. Еще

ребенком она научилась устанавливать барьер между собой и окружающими, иначе «потоки» так ее затопят, что она вырубится на месте. Когда этим утром

женщина обнаружила Нико, барьеры прочно стояли на месте, но и то появилось

ощущение, что его психическая энергия способна отправить ее в «полет» через

всю комнату.

Сейчас она медленно понизила свои щиты. Если осторожно управлять

процессом, то можно глянуть одним глазком и тем самым не причинить себе

боли.

В нее моментально выстрелило раскаленное добела пламя ауры Нико. Оно

ярко искрилось, сильнее, чем что-либо когда-то ею виденное. Она почувствовала, как падает, но кто-то ее поймал… «Андреас», - мелькнула мысль сквозь

окутывающий туман.

Аура Андреаса нанесла ей удар с другой стороны. Она была столь же

сильной, как и у Нико, но не белой, а фиолетовой, и от мощи потрескивала. Вкупе

они будто кулаком двинули ей, и она закричала.

Руки Нико заключили ее в объятия, его тело виделось таким сияющим и

жестоко прекрасным, что Патрисия вынуждена была зажмуриться. Он прижал к

ее щеке ладонь и заговорил голосом настойчивым и властным:

– Абстрагируйся, любимая. Ты не в силах выдержать. Не пропускай нас.

Патрисия упала, как подкошенная, и свернулась в калачик, поддерживаемая сильными руками Нико. Она инстинктивно начала выполнять

упражнение, которому научилась еще ребенком: напевать песенку и мысленно

воздвигать экран, чтобы заглушить окружающие ауры.

Постепенно свет был приглушен, дикое фиолетовое сияние Андреаса и

сверкающая белизна Нико потускнели, пока оба не стали обычными мужчинами с

реальными телами и никем более. Поняв, что перестала дышать, она попыталась

набрать воздух в поврежденные легкие.

Нико поглаживал ее щеку.

– Ты в порядке?

– Не знаю.
– Она сглотнула. – Никогда в жизни не видела ничего подобного.

Чем вы оба, черт возьми, являетесь?

– Пойманными в ловушку, - изрек, внезапно помрачнев, Андреас. -

Порабощенными.
– Он коснулся цепочки на шее. – Вот, кто мы, Патрисия Лэйк.

Рабы, которые не имеют возможности вернуться домой.

НИКО положил на стол открытый журнал и встал позади Патрисии, когда