Смертельные искушения

– Почему… почему у тебя такие ощущении?
– спросила она.

– Нас прокляла Матерь богов. Меня и Андреаса. Отныне мы рабы и должны

доставлять женщине удовольствие, иначе сгорим. Проклятие не может убить, но

заставить желать смерти в силах.

От ужаса глаза Патрисии округлились.

– За что же вас обрекли на подобное?

Он попытался пожать плечами, но движение вызвало боль.

– Негодование некоторых богинь длится очень долго.

– И я помогу тебе, позволив доставить мне сексуальное удовольствие?

Нико ответил кивком, так как горло было сведено судорогой, чтобы

говорить.

Патрисия ослабила давление пальца на его губы.

– Хорошо, однако это самая отвратительная вещь со времен создания

первого пикапа…

От затеплившейся надежды сердце забилось быстрей.

– Так ты позволишь доставить тебе удовольствие?

Она слабо улыбнулась:

– Ага.

Нико выдохнул, боль немного отступила.

– Благодарение богам. Иди ко мне, Патрисия. Ты не пожалеешь об этом.

ОНА уже пожалела. Не потому, что собралась заняться сексом с кем-то, кого

едва знала, а потому что в сердце шевельнулось к нему непонятное чувство. Они

хорошо могут провести время в постели, только вот потом он уйдет, оставив ее ни

с чем.

Та строка из Шекспира — “Лучше любить и потерять, чем не любить вообще

” — весьма спорна. Лучше жить с болью, чем с разбитым сердцем из-за того, что

тебя не любят?

Нико притянул ее ближе, пушистые крылья обволокли теплом. Страх, который она видела в его глазах, ушел, когда он нагнулся ее поцеловать.

Однажды женщина обратила внимание, что когда животное страдает от

муки, глаза его становятся далекими и отрешенными - тот же взгляд сейчас был и

у Нико. Боль, давя, атаковала экстрасенсорные щиты, пока Патрисия не стала

опасаться хотя бы чуточку их опустить. По ощущениям она походила на черную

инфекцию, что говорило о том, что страдание было адским. Никогда женщина с

подобным не сталкивалась. Ни тогда, когда впервые встретилась с Нико, ни при

встрече с Андреасом, она не замечала похожего.

Проклятие? Если Патрисия может помочь смягчить его, то кто она такая, чтобы сдерживаться?

Он резким движением приоткрыл ее губы. Нико был на вкус, как мускус и

специи, острые зубы на ее губах. Ладонь опустились вниз, обхватывая ягодицы, кончики крыльев скользнули под рубашку, приподнимая ее.

Чувствовать перья на голой коже было странно и невероятно эротично.

Нико усмехнулся, потом расстегнул ее рубашку и обнажил груди.

Расстегнув бюстгальтер, стянул его с нее. Все еще обнимая ее перьями, сделал шаг назад и обвел Патрисию взглядом.

Тепло, появившееся в животе, после его внимательного осмотра переросло в

благодарность. Нико обхватил ее груди руками, приподняв повыше, уставился на

напрягшиеся и потемневшие соски.

– Приподними их для меня, - сказал он.

Патрисия ахнула, однако поместила руки под грудь, когда Нико убрал свои.

Кожа под ними была горячей, а упругие полушария в ладонях – тяжелыми.

– Прижми соски большими пальцами, - произнес он, наблюдая за нею. –

Ощути, какие они жесткие и тугие.

Патрисия попробовала провести по ним пальцами, изумившись огненным

мурашкам, поползшим по коже.

– Ты никогда раньше себя не касалась?
– спросил Нико.

– Специально нет, - проговорила она, затаив дыхание.
– Не так, как сейчас.

– Неужели? А как снимаешь напряжение?

– Никак. Живу с ним.

Недоумевающий взгляд Нико внезапно стал хитрым, и сердце Патрисии

забилось быстрей.

– Думаю, мы должны будем изменить это.

– «Мы будем»? – Руки ослабели, когда сквозь них прошла дрожь.

– Мы будем. Продолжай касаться грудей, Патрисия. Не останавливайся, пока я не разрешу.

Она, должно быть, не в своём уме. Нико ведь даже не человек, а

потустороннее создание, а она позволяет ему целовать себя, ласкать перьями и

отдавать приказы.

Ну и что, черт возьми? Когда еще у нее появится возможность позабавиться

с крылатым мужчиной?

– Расстегни на брюках молнию, - велел Нико.
– Скинь их для меня.

Рука Патрисии потянулась к пуговице на ширинке, но она вдруг

засомневалась:

– Я не заперла дверь на лестницу. Что, если войдет Андреас?

– И что, если он это сделает?

Патрисия сглотнула. В настоящий момент Андреас был снежным барсом, но

даже тогда мысль о нем, наблюдающем, как она трогает себя перед Нико…

…взволновала ее, как сумасшедшую. Ладони повлажнели, когда она

вжикнула молнией на джинсах и стянула их.

Нико усмехнулся.

– Теперь ты понимаешь.

Оставшись в одних трусиках, порадовавшись при этом, что надела утром

симпатичные сине-розовые бикини, она встала напротив него.

– Ты влажная, Патрисия?

Если и не была, то теперь стала. Патрисия почувствовала, как между ног

вспыхнуло, и трусики полностью промокли.

– Думаю, да.

– А теперь помести пальчики в киску и скажи, что там влажно.

ГЛАВА 4

СОСКИ Патрисии казались твердыми, темными пиками на бледной груди.

Она такая красивая: сочные изгибы, упругий животик, гладкая кожа. Сегодня

вьющиеся волосы не были забраны в "конский хвост", и светлые локоны лились

каскадом вдоль спины. Длинные и стройные ножки покрыты легким летним

загаром, окрашивающим икры в золотисто-коричневый цвет. Но бедра оставались

бледными, показывая, что их обладательница любит короткие шортики.

Она не сводила с Нико прекрасных аквамариновых глаз, опуская пальцы к

сине-розовым трусикам.

– Продолжай, - сказал Нико, отступив, чтобы полюбоваться.
– Скажи точно, насколько ты влажная.

Патрисия издала тихий возглас, когда передвинула кончик пальца.