Смертельными тропами

Сквозь пальцы, прикрывавшие глаза, просочились отблески света факелов. Я поднял голову — мужики стояли рядом. Володька в ужасе смотрел на лежащего друга, но вдруг схватил меня за грудки и рывком поставил на ноги.

— Зачем? — с ненавистью глядя на меня, процедил он.

Я оторопел. Хотел что–то сказать в ответ, но заметив, что рука воеводы тянется к оружию, оттолкнул его и резво отпрыгнул. Выхватив клеймор, я встал в оборонительную стойку.

— Стоп! — заорал Серега. — Мужики, вы охренели?!

Ребята схватили нас и растащили в разные стороны. Володька сплюнул под ноги и, глядя на меня исподлобья, выдавил:

— Убийца.

— Сейчас разберемся, — сказал Серый и повернулся ко мне: — Рассказывай, Димыч.

Рассказывать было особо нечего. Я в двух словах описал, как неясная тень, выскочив из кустов, выбила из моей руки факел, и как Морпех атаковал ее.

— Надо отнести его в избу, — понуро сказал Лекс. — Попробуем понять, отчего он погиб.

Вчетвером они подняли тело на руки. Я попытался помочь, но Володька отпихнул меня плечом. Так мы и отправились в этот скорбный путь — впереди мужики с телом Морпеха, сзади я один.

На поляне нас встретил Эстебан.

— Ой, батюшки, что это с ним? — по–бабьи запричитал он. — Вот здесь ступенька, я держу ее, сюда. Осторожно, осторожно.

Кое–как мужики подняли Морпеха по лестнице, занесли в избу и положили на пол. Девчонки всполошились, а Катюша даже заплакала. Надо отдать должное Василисе, она стояла, не шевелясь, хоть и разволновалась: было слышно, как она тихо ахала.

Верховой склонился над трупом, расстегнул камзол, разорвал ворот рубахи и тут же выпрямился.

— Вот, смотрите.

Через грудь Морпеха, прямо у сердца, пролегали четыре бордовые борозды, словно от когтей огромного зверя. В глубине ран поблескивали желто–зеленые разводы.

— Яд, — резюмировал Верлим. — Я уже встречал такой. Без шансов, сразу умер.

— Ты его убил, потому что он узнал правду? — еле сдерживаясь, повернулся ко мне Володька. — Тьма велела?

— Да не трогал я его!

— Конечно, верю. Я тоже все понял, и меня убьешь?

Вперед вдруг выступила Раная.

— Так, ребята, спокойно. Сядьте. Сядьте, говорю! Давай, Верховой, рассказывай, в чем ты подозреваешь Рокота.

Володька с полминуты играл желваками, словно раздумывая, стоит ли вообще обсуждать столь очевидный факт, потом громко выдохнул и кивнул.

— Короче, слушайте. Мне давно кажется, что с Рокотом что–то не так. Все, кто был в рейде, слышали, как Баба–Яга сказала, что в нем есть потусторонняя сущность — это раз. Он ходил в землю мертвых и сумел вернуться — два. А ведь известно, что живому оттуда не выйти. Он сказал, что восстановил светлый алтарь, и я полагаю, что это ложь — три.

— Почему? — поинтересовался Серый.

— Будь алтарь цел, нежить бы не напала. Так думал Элмер, так же считаю и я. Зачем Рокот соврал?

— Да, зачем?

Володька сделал паузу, оглядел всех и торжественно сообщил:

— Да потому, что он — морок! Темный призыватель. Это и есть потусторонняя сущность, о которой говорила Яга. Поэтому мы и не обратились, когда были в деревне — близость к нему нас защитила.

Глава 7. Графское наследие

Эстебан удивленно присвистнул, остальные в недоумении уставились на меня. А я растерянно смотрел на Володьку. Нормально он логическую цепочку вывел! И пришел к ровно противоположному от правды выводу. Это он еще не знает, что я оборотень, не то приписал бы мне и следы от когтей.

— Да нет, вряд ли, — поразмыслив, сказала Раная. — Мы все видели, как он бился с нежитью. И, кстати, Горного Великана, который спас деревню в прошлый раз, тоже Рокот вызвал.

— Значит, тогда он еще не был мороком, — отрезал Верховой.

— А как же Гвида? — спросил Леха. — Квест о предателе зачелся после ее смерти, а замочил ее именно Димон.

— Вот! — Верховой поднял указательный палец. — И я тогда так подумал, перестал его подозревать, а зря.

— Вы знаете, — вмешался Верлим, — а я ведь видел, как Рокот что–то обсуждал с Гвидой. Меня еще удивило тогда, что может быть общего у только что прибывшего странника с этой колдуньей.

Теперь уже и гном смотрел на меня волком, да и у Лехи в глазах сейчас читалось то ли растерянность, то ли сомнение.

— Да мы с ней… — начал было я, но Верховой не дал мне договорить.

— Он пожертвовал своей подручной, чтобы самому выглядеть белым и пушистым. Но сейчас все встало на свои места, жаль, что поздно. Кроме Рокота с Морпехом никого не было, так что тут и гадать не надо, кто убийца. Морпех понял, кто он, и этот предатель поспешил замести следы.

— И чем, по–твоему, я его убил? У меня когтей вроде нет.

— О, ты наверняка многое можешь. В том числе и вызывать всякую когтистую нечисть.

Что ж, в целом логично, возразить мне было нечего. Вот ведь попал… Ребята смотрели на меня с подозрением, а мысль о том, что Марусю мы так и не нашли, не давала покоя.

— Да думайте, что хотите. Потом разберемся, а сейчас я пошел.

— Куда это?

— Аму искать!

Я схватил факел и, направился к двери. Сами вы предатели! Девчонка больная среди ночи потерялась, а они устраивают разборки. Хрен с ними, один ее найду, без помощников.

— Стой, Рокот! — гаркнул Верховой. — Ты никуда не пойдешь!

Он схватил меня за руку, а Верлим преградил дорогу к двери. Я попытался вырваться, но не вышло. Хватка у воеводы была медвежья.

— Маруся нашлась! — вдруг послышался с улицы крик Диогена. — Сама пришла!

Лекс с Серым, переглянувшись, бросились к двери.

Изба вздрогнула, и пол ушел из–под ног: Василиса присела, чтобы в нее было проще войти. Странно, не замечал раньше за ней такой услужливости. Через минуту появились Леха с Серегой, поддерживавшие под руки Марусю.

Я посмотрел на нее, и сердце заледенело в груди. Безразличное лицо ничего не выражает, глаза мутные, руки и одежда в крови, из приоткрытого рта торчат два острых и тоже окровавленных клыка. Господи, она кого–то разорвала и съела?