Смертоносный всадник

– Проклятие, – выдохнул Тан. – Святой… черт, это было хорошо. – Он передвинулся так, чтобы оказаться лицом к Реган и осторожно убрал волосы с ее лица.

– Клыки? Надо запомнить.

Для следующего раза. Невысказанные слова неуклюже повисли между ними. Ну, наверное, неловко было только ей, поскольку Реган понятия не имела что между ними происходит. Он отказался от "месяцев удовольствия", но что если Реган все еще хотела их предоставить? Она столько ему задолжала, и все же причина ее долга состояла в том, что никто и никогда не заставлял ее чувствовать себя настолько ценной.

Даже Эгида.

Его рука и взгляд бродили по ее телу, легкими, успокаивающими прикосновениями, что странно походило на ласку, словно Тан показывал привязанность Стиксу. Единственным местом, к которому он не прикасался, оказался живот Реган. Улыбнувшись, она взяла его за руку и положила ее чуть выше своего пупка. Это было забавно… по-настоящему мило… то, насколько неуверенным и робким был Тан в обращении с беременной женщиной.

Но потом, как полагала Реган, когда твоя жизнь в основном касается только насилия и смерти, новая жизнь, должно быть вызывает недоумение.

И говоря о недоумении… она все еще не отошла от всех событий этой ночи. Он явился из ниоткуда, с глазами, наполненными убийством, а потом эта энергия превратилась во что-то другое. В них по прежнему оставалась смертельная, возбужденная ярость, но каким-то образом, ее фокус сместился от насилия к сексу.

– Танатос? – Реган лениво играла с колечком в его соске. – Почему ты сказал, что когда уходил, то мог думать только обо мне?

Рука Тана на ее животе замерла. И когда Реган уже решила, что он не ответит, Танатос пробормотал:

– Потому что секс делает мужчину дураком. – Он взял ее ладонь в свою руку и поднес к своим губам. Ей нравилось, когда он так делал, и это хорошо, потому что такое происходило часто. – И потому что это правда. Обычно, когда я нахожусь в плену болота ненависти и желания убивать, других мыслей нет. Но с тех пор как здесь оказалась ты, у меня появилась сексуальная лихорадка, которая усиливается, когда я злюсь, или как сегодня, вынужден бывать на сценах смерти. Я чувствую будто могу сжечь энергию насилия с помощью секса, а не крови. Такого никогда раньше не было, я могу думать только о тебе.

– Ты думаешь, это потому что у нас был секс и мы разбудили демона внутри тебя?

– Да. Арес и Ресеф всегда утверждали, что в какой-то степени во время секса расходуется энергия, которая вызывает в них желание убивать.

– Это странно, – сказала она, – Что для вас, парней, секс может предотвратить плохие последствия, но это не сработало со мной. – Она прикусила нижнюю губу. – Ну, до сих пор.

– Почему ты не хочешь, чтобы Эгида узнала о том, что ты утратила свой дар?

Реган пожала плечами, еще полностью не разобравшись в себе. Эгида называла ее дар проклятьем, но в то же время, это делало ее единственным стражем, который мог бы выполнять определенные задания. С исчезновением дара, все, что у нее оставалось – это ее удобная, но ограниченная взаимодействием только с кожей и чернилами психометрическая способность,

Что если она потеряла и ее тоже? Реган отличный боец, но такими же были все в Эгиде. Она может быть и знала больше других о вампирах, но другому стражу не потребуется много времени, чтобы войти в курс дела. И если она могла поделиться знаниями о дневальниках, у не было преимущества над кем-либо еще.

– Наверное, я волнуюсь о том, что они могут сделать.

– Что например?

– Я не знаю… понизить меня до обычного стража.

– Сволочи, – пробормотал он. – Я не доверяю им.

Что означало, он не доверял Реган тоже, но она не могла винить его.

– Я понимаю. Они приняли меня, когда должны были убить, и научили контролировать мои способности.

– На пляже Ареса, ты сказала, что твоего отца убили. А как насчет матери?

– Мама, родив меня, оставила на ступеньках у входа в штаб-квартиру Эгиды, а затем нашла смерть от лап демона.

– Она искала демона, чтобы тот убил ее?

– В основном. Эгида несла потери из-за гнезда демонов, обосновавшихся в каких-то электрических тоннелях поблизости. Она вооружилась, пошла туда, и убила стольких демонов, скольких смогла пока один из них не прикончил ее. Это была самоубийственная миссия, и мама об этом знала, но спасла многие жизни. Вал нашел ее тело и диктофон, на котором она вела хронику своих убийств. Так или иначе, вместо того чтобы меня убить, как предписывает протокол, они отдали меня приемным родителям… другим парам из Эгиды.

– Пары? Много? Не одна?

Она кивнула.

– Первая пара развелась когда мне было четыре, и никто из них не захотел брать на себя ответственность и растить одному такого ребенка как я.

Танос ругнулся.

– Они мертвы?

– Нет.

– Хочешь этого?

Реган рассмеялась. Танатос определенно принимал все близко к сердцу и решал все как Всадник.

– Все нормально. Я едва их помню. Со следующей парой я жила до девяти лет, до тех пор, пока моя приемная мать, Джин, не погибла в автомобильной аварии. Мой приемный отец был настолько убит горем, что решил оставить Эгиду, так что подумали, лучше передать меня в другую семью Эгиды, так как мои психометрические способности были полностью развиты.

Переход в новую семью вызвал у Реган паническую депрессию и эмоциональные вспышки. Она потеряла единственный приют, который когда-либо действительно знала – ее приемных родителей, дом, черного щенка лабрадора по имени Бастер. Несмотря на это, Кевин, ее приемный отец, был строг в Эгидовских тренировках и держал дистанцию, Джин была ближе, но Реган любила их обоих.

– Как долго ты жила с новой семьей?

– Пока мне не исполнилось тринадцать лет.

Ее живот немного скрутило, потому что она действительно ненавидела вспоминать эту часть своего прошлого. Табита и Шон жили в Су-Фолс, Южная Дакота, и они были добры… по крайней мере, так казалось. Позже боль от потери Джин и Кевина утихла и Реган приняла Табиту и Шона, решив, что наконец-то нашла новую семью.

– Потом моя приемная мама забеременела, и они не захотели, чтобы я была рядом с малышом.

– Они мертвы? – прорычал он.

Реган слабо улыбнулась.

– Нет, и я не желаю им того.

Она проигнорировала легкий приступ боли, которую чувствовала всякий раз, потревожив старую рану.

– Я понимаю, почему они избавились от меня. К тому времени я уже начала проявлять признаки силы, которую боялась Эгида. Я могла быть опасна для их ребенка.

– Долбанное дерьмо.

Реган провела пальцами по крошечной ножке, которая упиралась ей в живот в районе пупка.

– Я не могу винить их. Я бы сделала все возможное, чтобы защитить маленького пони. – Но это не означало, что их отказ не причинил ей боль. После того, как ее бросили три семьи, и переживая период полового созревания со своими способностями, она не понимала, что ей нужен был кто-нибудь, чтобы заботился о ней. Сказал ей, что все в порядке и что она нужна кому-то.

– Так что меня передали в следующую семью, хорошей паре, которая управляла одной из ячеек в Лондоне, но все не сложилось с самого первого дня.