Смешная любовь

Я улыбался. Словно со стороны видел я эту свою улыбку. Не улыбка, а растянутая щель рта. Веселость, под которой таится обман. Хуже не бывает. Знакомое чувство жалости к себе снова овладело мной.

Знаешь, что самое смешное, Наташа? Иногда мне кажется, что тебя просто не было.

– Я буду ждать, - я постарался произнести это, как само собой разумеющееся. Я не хотел, чтобы она подумала, что меня это гложет.

– Что?

– Тебя.

– Я не ожидала, что ты такой.

«Какой такой?» - подумал я. – «Какой я такой?»

– Иногда мне кажется, что я недооцениваю тебя.

– Мне тоже.

– Прости меня. Вернуться от безразличия к любви невозможно.

Наташа смотрела на меня как бы издалека. И опять я почувствовал ее сожаление. Я боялся, что она уйдет от меня. Чего боялся, то и происходило. Это логично.

– Ты – моя боль, Наташа, - никогда мне не приходилось говорить слов сложнее этих.

– Я тебя предупреждала. Любовь женщины разумнее любви мужчины.

– Ты права, как всегда.

– Не надо так говорить. Лишь иногда. Любовь пройдет. Ты же сам понимаешь, что любовь проходит.

– Как ты все хорошо знаешь.

– Я знаю тебя.

Я не мог ответить «да». Но и не хотел говорить «нет». Я не стал возражать. В этом не было никакого смысла.

Наташа, наверное, получала настоящее наслаждение, отведя мне дурацкую роль клоуна, с которой я смирился. Взглянув на нее, я подумал: не сомневаюсь, что ты опять поступила бы так же, повторись все еще раз. Такова жизнь. Воспоминания делают меня несчастным.

– Нам просто необходимо расстаться, - сказала Наташа. – Ты знаешь это не хуже меня.

– Пожалей меня.

– Каждая женщина может ощутить жалость к мужчине, который ей безразличен.

Я хорошо видел ее глаза. В них не было сожаления. Просто глаза человека, который наблюдает за своим врагом. Раньше мне казалось, что я понимаю женщин.

Я понял, что Наташе нельзя говорить правду. Совсем нельзя. Мне хотелось сказать это ей. Я так и не попытался. Трус. Это была моя не первая неудача.

– Не ешь себя, - сказала она. – Желание обидеть мужчину есть в каждой женщине.

– И это все о чем ты думаешь? – я пытался выглядеть удивленным. Не получилось.

Мне хотелось перестать верить самому себе. Сейчас я не понимаю, почему это было необходимо. Я говорил правду и тогда, когда должен соврать. Мне удается быть откровенным.

– Даже ради того, чтобы ты понимал меня, я не могу быть глупее, чем есть, - Наташа слышала только саму себя.

– Ты же сама этому не веришь.

Я понимал – она говорит правду. Происходящее не было ложью. Я все понимал, но мне не хотелось на эту тему говорить. Мне не нравится, когда мои несчастья недооценивают. Злиться на самого себя долго невозможно. Наташа посмеялась над моей искренностью. Я только сейчас сообразил, как это было жестоко.

Я завидовал умению Наташи не сомневаться в правильности сделанного. Нужно уметь забывать о неприятном. Я утешал себя тем, что таких, как я, мало, но это было слабым утешением. Мне не нравится этот мир, полный измен и обманов.

– Расставаясь с мужчиной, женщина всегда сожалеет, что обидела его недостаточно сильно, - ей нравилось унижать меня.

– Я в жизни ничего более мучительного не испытывал, но раз ты довольна, я не жалею. Я страдаю. Ты сама знаешь. Я терплю, потому что причиной – ты. И терпел бы и дальше, - я не мог не зависеть от любимой женщины.

– Предсказуемый мужчина перестает быть интересен.

– Рядом с тобой все мои разочарования в себе перестают быть только выдумкой.

– Ты еще ребенок.

– Никакой я не ребенок. И никогда ребенком не был. Я не знаю, как можно защититься от любимой женщины. Может быть, тебя следует пожалеть.

«Неужели нет ничего сильнее злобы?» - подумал я. Что-то умерло между нами. Никакие слова были не способны остановить Наташу. Я не мог успокоиться от мыслей. Я не хотел узнать о ее способности ненавидеть.

– Поцелуй меня, - попросила она.

– Нет.

– Ты не хочешь меня поцеловать? Разве ты не только забавен? Ты очень серьезно относишься к происходящему. Жизнь – проще. Ты же хочешь меня.

– Нет.

– Ненавижу тебя.

– Нет, - я говорил ей лишь одно слово и поступил вполне разумно. И еще раз сказал:

– Нет.

Как, однако, легко врать, когда обстоятельства вынуждают. Самого себя я обманывал не меньше, чем Наташу. Не важно то, что я сделал или не сделал. Важно то, что я сказал все, что считал необходимым сказать.

Надо терпеть. Я так научился терпеть, что мог бы давать уроки терпения. И все это из-за женщины, которая сидела рядом со мной и улыбалась.

Не думай о Наташе.

Не думай.

Рассказывая о любви, легче выдумывать, чем говорить правду. Я слишком долго принимал воображаемое за действительное.

Мне еще придется мучиться из-за Наташи, я знаю, но я уже не буду винить ее в этом и злиться на нее. Вот так. Слова любви есть, а сказать их некому.

По-моему, я просто в отчаянии. И такое странное выражение лица. Я вдруг подумал, как же я постарел.

28

Все мои чувства были настороже. Я старался замечать все, что могло бы помочь мне. Я пробовал возражать Наташе. Я не уступал ей лишь потому, что хотел уступить.

– Не стану говорить, что меня мучают угрызения совести или что-то похожее. Врать не буду, - вот так, несколькими словами она выбивала почву у меня из-под ног.

– Любовь существует.

– Нет. Меня никто и никогда не любил. Ты понимаешь меня?

– Нет.

– И я тоже не понимаю.

«Не думай о ней», говорил я себе. Я делал все, что делать не следовало.

– Мужчины умеют забывать о любви быстрее женщин.

– Кто может тебя забыть? Даже если бы он хотел? Почему ты мешаешь мне любить тебя?

– Что ж, я заслужила этот упрек.

– Я не шучу.

– Я тоже. Ты просто не хочешь слушать меня.

– Не хочу. Мне следовало бы догадаться. Это правда: ты меня не любишь. Ты совсем не думаешь обо мне.

– Не указывай мне, что мне следует делать.