Smoking gun

— Маяк “Сандерсторм”. Как слышно? — импровизировала Вайолет, сжимая корпус рации так, что, казалось, той ничего не стоит как лопнуть в любую секунду.

— У нас не-пшшш… не работает GPS-навигац-пшш… свет бакенов не засекатеся-пшш… не видим фарватер-пшш… запрашиваем направление для входа в порт… прием-пшш…

— Те-ейт, что делать?! — шептала Вайолет в микрофон своего мобильника. Тейт молчал. Затем снова послышался хруст влажного песка и тихий диалог.

— Спроси их координаты.

Разум Вайолет отказывался генерировать идеи самостоятельно. Она просто безвольно поддавалась указаниям более опытных. Но, зажав кнопку, девушка впала в ступор, не зная, что надо говорить.

— Вайолет, быстрее! — Тейт тоже нервничал. — Просто скажи «Маяк “Сандерсторм”, запрашиваю таких-то…» Давай!

— Э-э это маяк “Сандерсторм”, запрашиваю… черт знает как называется ваше судно, просто ответьте! — судорожно проговорила девушка.

— Рядом с вами есть взрослые-пшшш…

— Заткни его, пусть выполняет то, что я сказал, — проревел Тейт.

— Скажите мне свои координаты, прием… — выкрикнула Вайолет.

— Повторяю, на вахте есть взрослые-пшшш…

Тейт еле контролировал гнев, Вайолет выпустила нервный стон.

— Слушайте, ваша жизнь зависит от меня, делайте, что я вам говорю или я спускаюсь вниз и оставляю вас самих разбираться в этой ситуации, черт вас дери! — понимала ли она, что за такие речи ей может крупно влететь? Скорее всего нет.

Судно замолчало. Вайолет затаила дыхание, слушая помехи на линии. Тейт тихонько насвистывал, видимо, стараясь успокоиться.

— Пятьдесят два градуса, семь минут, сорок восемь секунд северной широты, десять градусов, шестнадцать минут, двенадцать секунд восточной долготы-пшшш, — наконец возобновилась речь по рации. Вайолет облегченно выдохнула.

— Повтори последние секунды, — попросил Тейт.

— Двенадцать… что ты делаешь?

— Пусть снизят скорость, — продолжил юноша.

— Прием, — зажала кнопку Вайолет, — снижайте скорость. Тейт, что происходит?!

— Стой, мы рассчитываем… — пробубнил тот. Отчетливо был слышен второй мужской голос:

— Какого расстояние между портовыми воротами? — тихо, почти совсем неразличимо спросил второй мужчина.

— Вай, — вернулся юноша, — на столе должны быть карты, быстро ищи пометки с обозначением расстояния между портовыми воротами.

Вайолет бросилась судорожно перерывать ворох бумажек. В самом низу в развернутом виде покоилась голубая карта, исписанная гелиевой ручкой.

— Так… э-э… ворота, которые у Дингл харбор?

— Да.

– Триста метров.

— Триста, — Тейт вновь с кем-то посторонним.

— Там еще цилиндры, ограничивающие фарватор… между ними сколько? — тот же чужой голос.

— Вай, между ц-

— -я услышала, — прервала девушка, стараясь сконцентрировать внимание на карте. Фонарь светил криво, но держать и его, и рацию, и телефон одновременно она не могла. От стресса и осознания своей ответственности цифры плыли перед глазами. Вайолет казалось, что ее ошибка будет дорого стоить не только ей самой.

— Двести семьдесят.

— Анемометр? — послышался далекий пожилой голос на том конце.

— Вай, спроси какая у них скорость узлов.

Вайолет зажала кнопку на корпусе рации.

— Прием…

***

Менее чем за две минуты Вайолет смогла дать все нужные данные, вылезла на смотровую площадку за показаниями флюгера, была осыпана градом дождевой воды, замочила конверсы, накапала на бумаги и наверняка заработала нервный срыв, симптоматика которого проявится чуть позже.

— Через международный кабельтов им повернуть надо на пятнадцать градусов на восток, затем через обычный кабельтов еще на пять градусов, но только когда пройдут фарватор, затем через пол международного кабельтова на два градуса. С портом уже связались, там будут ждать люди со светодиодными ручными светильниками. Главное — пройти фарватор. Запомнила?

Вайолет откинула волосы, в ужасе обведя взглядом помещение маячной комнаты, затем, найдя глазами, схватила валявшийся среди бумаг карандаш.

***

Когда капитан передал, что судно успешно пришвартовалось в порту, Вайолет непроизвольно слезла по холодной стеклянной стене на пол, с облегчением прикрывая глаза. Неистовое биение сердца постепенно замедлялось, дыхание восстанавливалось, и словно что-то тяжелое вышло из тела, словно страшный груз разом ушел вниз, к ногам, разлился по бетону, впитался в пол. Грудой сваленные бумаги и папки на низеньком столе покосились и свалились к ногам девушки. Вайолет кинула незаинтересованный взгляд и обессиленно подтащила пальцами рассыпавшиеся документы, желая собрать бумажки. Но среди всей макулатуры кое-что все же привлекло внимание: краем глаза Вайолет заметила фото, напечатанное на одном из листов. Фото часов. Наручных простых часов, какие носят многие представители мужского пола. Вот только именно эта модель была точной копией той, что наверняка и сейчас мирно болталась на запястье ее знакомого блондина.

Вайолет забыла про остальные документы, вперившись взглядом в один единственный лист. Рядом были всевозможные пометки, сделанные то ли наскоро, то ли просто кривым почерком: карандашный набросок циферблата, затем обратная сторона корпуса, приписки, напоминающие набор латинских знаков, какие-то кружки и символы.

Вайолет передернуло. Может, из-за влажных прядей, касание которых вызывало мурашки на коже шеи, а может действительно из-за того, что кто-то — должно быть Хьюго, раз это было его, по крайней мере официальное, место работы, — осознанно исследовал на первый взгляд самые не примечательные наручные часы. Зачем? Вот вопрос, ответ на который Вайолет хотела получить даже больше, чем выяснить, знает ли об этом Тейт. И если все же знает, то как выманить признание? Час от часу не легче, за одним секретом всегда стоит другой. Тайна порождает новую тайну. Ох, Вайолет, лучше бы тебе и вправду было не лезть во все это с самого начала…

***

Но каким бы взбудораженным не было сознание девушки, как бы ей не хотелось обо всем расспросить блондина, все темные мысли, все навязчивые идеи и страхи отошли на второй план, лишь стоило Тейту пересечь порог дома. Свежий и мокрый от дождевых капель, с лучезарной красивой улыбкой, светящимися глазами — он словно снова оживил все вокруг, привнес в крохотное пространство лучик света, который Вайолет успела потерять за прошедшие несколько часов.

Знаете это чувство, когда человек, к которому вы что-то испытываете, появляется перед вашим взором? Вваливается ли он в аудиторию после начала лекции, появляется ли в том же самом кафе, что и вы, оказывается ли в одном с вами транспорте, потому что живет где-то рядом –это не столь важно. Чувство абсолютного блаженства и в то же время чувство всепоглощающей печали и тревоги. И все это борется, стремится к лидерству, а сами вы словно посторонние наблюдатели. Чувства переполняют, но вы не знаете, куда себя деть, да и стоит ли вообще что-то делать… Просто хочется крикнуть, завопить, да так, чтобы все, что копилось, выплеснулось наружу, чтобы стало хорошо…

Вот и Вайолет чувствовала то же самое, с той лишь разницей, что тоска и печаль уступали место радости, симпатии, потому что Тейт был рядом. Не был ускользающим фантомом, не был лишь тенью на задних сидениях лекционной аудитории. Он нравился ей, а она ему.

Забыв обо всех правилах приличия девушка бросилась на блондина, не обращая внимания на его мокрую куртку или волосы, на то что руки скользили, потому что ткань была непромокаемая, на то что сама она вся дрожала, потому что испытала настоящее потрясение за прошедшие полчаса, несмотря на то, что не была уверена, что вот так кидаться на Тейта ей было позволительно. Ведь, в каких они были отношениях? Фразы “Моя девушка/парень” вообще не звучали, тем паче что и слово “Свидание” никто никогда не произносил.