Смоленский поход

— Да, господин Фридрих, просто она говорила, так что я не поняла…

— Не называй меня господином, девочка, ведь она хоть и не слишком хорошо, но понимает наш язык. Для всех ты моя дочка, так велел наш кайзер.

— Да, простите отец. Но по моему никто не верит в эту басню, а русские солдаты дорогой на меня только что пальцами не показывали. Скажите мне, разве то, что я принадлежу их государю, не значит, что мне должны оказывать хоть каплю уважения?

— Это странная страна Лизхен. Здесь многое по-другому, нежели у нас в Германии. Иоганн говорил мне, что если ты будешь на виду, здешние аристократы могут причинить тебе вред. Поэтому он велел пока тебя спрятать. Радуйся, наш государь заботится о тебе. Скоро у тебя будет свой дом, в котором ты будешь полновластной хозяйкой. Если вокруг будут жить только немцы, то никто из них не посмеет сказать тебе ничего дурного. Напротив они будут добиваться твоей дружбы, ведь ты фаворитка самого русского кайзера!

— А когда приедет его жена?

— Послушай, она ведь еще не приехала. К тому же она вдвое старше тебя. Такие люди как наш Иоганн женятся на женщинах своего круга, тут уж ничего не поделаешь. У них должны быть наследники с безупречной родословной, чтобы было кому оставить их государства. Но если ты будешь благоразумной девочкой, то сможешь обеспечить свое будущее и получить при этом столько любви, сколько ни одной принцессе не снилось. Тс, кажется, хозяйка смотрит на нас.

Действительно, Алена, закончив распоряжаться разгрузкой, подошла к немцам и с интересам прислушивалась к их разговору. Фридрих с Лизхен тут же замолчали и поклонились ей.

— Пойдемте за мной, я покажу комнату, где вы переночуете, — обратилась к ним боярышня, — за лошадей не беспокойтесь, о них позаботятся. Ваш груз, также, никто не тронет.

— Благодарю вас, добрая госпожа, — отвечал ей Фридрих, — у вас красивый дом.

— Спасибо, это терем друга моего брата. Мы тоже недавно переселились в Москву и не успели обзавестись собственным двором.

— Мы постараемся вас не стеснить.

— О, я только рада новым людям, но жена хозяина скоро родит, поэтому постарайтесь ее не беспокоить.

— Конечно, ваша милость.

— Мы пришли, вы переночуете в этой горнице. Если что-нибудь понадобится дайте мне знать.

— Простите, госпожа, — замялась Лизхен, — я не знаю устройства русских домов. Где мне можно помыться?

— Вечером мы будем топить баню, я пришлю за тобой служанку.

— Ой, а это правда, что у вас мужчины моются вместе с женщинами?

— Правда… если это муж и жена, но у тебя ведь нет еще мужа?

— Нет, конечно.

— Вот и хорошо, а чистая рубашка у тебя есть?

— Разумеется.

— Прекрасно, тогда не забудь ее.

День клонился к закату, когда за Лизхен пришла служанка и знаками позвала ее с собой. В жарко натопленной бане было почти темно, поскольку свет пробивался лишь в небольшое окошко под прорубленное почти под потолком и затянутое бычьим пузырем. Вместе с госпожой и ее гостьей мылись еще служанка и две девочки с любопытством разглядывавшие новую знакомую. Юная маркитантка никогда до того не бывала в русской бане и ей все было любопытно. Непривычно большой жар и странный обычай хлестать друг друга веником, привели к тому, что девушка едва не сомлела. Но вовремя заметившая это Алена обдала ее водой из шайки и помогла выйти на воздух. Служанка скоро увела девочек и Лизхен осталась одна с боярышней.

— Тебе нравится русская баня? — Спросила Алена.

— Пожалуй, да, — смущенно улыбнулась маркитантка, — а можно что-нибудь попить?

— Да, вот квас.

— Ой, какой странный напиток, — поморщилась Лизхен.

— А что вы обычно пьете?

— Пиво.

— Хм, — задумалась Алена, — про пиво я не подумала, хотя подожди. Попробуй вот это.

С этими словами боярышня наклонилась и достала откуда-то небольшую сулею и протянула своей новой подружке.

— Что это?

— Пей, тебе понравится.

— Ум, вкусно, — почти простонала маркитантка, — а что это?

— Медовуха, пей еще, она вкусная.

Девушка не заставила себя просить дважды и с блаженной улыбкой снова приложилась к горлышку. Алена немного насмешливо посмотрела на разомлевшую немку и что-то спросила.

— Что? — вернулась к реальности Лизхен, не расслышав, что ее спрашивает боярышня.

— Ты ведь не дочь Фридриха?

— Почему вы так говорите? — попробовала было отрицать маркитантка, но чувствуя себя обессиленной быстро сдалась, — да, вы правы, я сирота.

— А что случилось с твоими родителями?

— Их убили разбойники.

— Прости, я не хотела…

— Ничего, вы ведь не знали.

— А как ты попала к Фридриху?

— Когда это случилось, я убежала и несколько дней пряталась в лесу. Потом меня нашли рейтары, и госпожа Анна взяла меня к себе.

— Кто такая эта госпожа Анна?

— Маркитантка в рейтарском обозе, а господин Фридрих был там возничим.

— И он тебя удочерил?

— Нет, он был, конечно, добр ко мне, но я прислуживала госпоже Анне. Она воспитывала меня и учила всему, что надобно знать маркитантке.

— Зачем?

— Я думаю, она хотела продать меня какому-нибудь знатному и богатому господину. Опытные маркитантки часто так делают.

— И что было потом?

— Когда наш эскадрон перешел на службу к вашему царю, она подарила меня ему.

— Как это, кто пустил ее к царю?

— Оказывается, они были знакомы раньше и когда нас взяли в плен, она предложила меня ему.

— Вас взяли в плен?

— Да, два молодых воина охранявших вашего царя. Одного звали господин Михаэль, а другого… кажется Фёдор, да, Фёдор Панин.

Услышав это, боярышня от неожиданности рассмеялась.

— Федька взял вас в плен? Ой, не могу, Аника-воин, маркитанток в полон взял…

— Да, мы очень испугались, когда они с господином Михаэлем достали пистолеты и направили на нас.

— Но зачем это им было нужно?

— Госпожа Анна — подруга командира эскадрона Карла Гротте. Она уговорила его потом, перейти на вашу сторону и его величество щедро ее наградил.

— За что наградил, за то, что эскадрон перешел, или за тебя?

— Наверное, за то и за другое. Я не знаю, я всего лишь бедная девушка.

— Да, конечно, извини. А скажи мне ты была с…

— С вашим царем? — вдруг пьяно хихикнула Лизхен, — а зачем вы спрашиваете, вы хотели бы быть на моем месте?

— Что! — задохнулась от гнева боярышня, — да как ты смеешь!

Но маркитантка ее не слышала и, потянувшись, попробовала встать, однако ноги ее подкосились и она снова опустилась на лавку.

— Какой коварный русский напиток, — снова хихикнула она, — я совершенно не чувствую ног.