Смоленское направление. Книга 2

– Гаврила Алексич, я со своими обойду населённый пункт слева и затаюсь, ты подходи к холму, но дальше не иди, жди сигнала.

– Населённый пункт. Странное словечко, а сдюжишь? Орденцев там три десятка, почитай один к трём выходит. – Гаврюша засомневался, но смотрел с улыбкой.

– У меня все стрелки, из лука бьют метко, только Снорька с арбалетом, но он не промахнётся. Не переживай, всё будет тихо и без пыли. – Надежды на меткость стрелков у меня не было, но одна винтовка стоила десятерых.

– Какой сигнал будет? Как я пойму, что всё получилось.

– Трррр! – Звук свистка был очень резким, и спутать его с каким-либо другим было невозможно. – Три раза просвищу, значит, пора в атаку. Мы ударим навстречу.

Через час, девять одетых в бронежилеты человек вышли за стены монастыря. Впереди шёл монах, показывая дорогу. Уверенности в том, что за обителью не следят – не было, посему пошли немного в обход. Деревня в пяти верстах. Если двигаться по дороге, то за полтора часа можно дойти. У нас получилось в два раза дольше, но оно того стоило. Как только мы приблизились к опушке, моя догадка подтвердилась. Крестьянин, одетый в тулуп, с кнутом в руке, по-немецки докладывал об отряде, вышедшим из монастыря. Снорька, спрятавшийся со мной за деревом переводил.

– Руссов столько, сколько веточек, командует рыцарь, все мечники.

– Молодец Ганс. Ты выберешь себе любую девку, если переживёшь бой.

– Снорька, незаметно, проберись к нашим. Я подкрадусь вон к тому дому, как только махну рукой, выбегаете из леса и пускаете стрелы. Ты оберегай монаха, стреляй, по необходимости. Понял?

– Да Алексий. По взмаху руки атакуем, беречь монаха.

– Умничка, действуй.

Осень не лучшее время для скрадывания. Зимой, оделся в белый балахон, и ты слился со снегом. Летом помогает листва, ну а сейчас, ползти и надеяться, что Русская земля поможет. Огород, отделявший меня от стены дома, преодолел без помех. Немчура стоит возле колодца, командиру подводят коня. Всадников больше нет. Ну что ж, с тебя и начнём.

Человек, попавший под внезапный град, старается найти укрытие. Крупные градины лупят будь здоров. Расстреляв магазин, я даже забыл махнуть рукой, а сообразил, когда закончился второй. Как только всадник свалился с лошади, к нему сразу бросилось несколько человек, а как попадали и они, орденцы стали смотреть на небо, но оно было чисто, а смерть всё прилетала. Прятаться никто не стал, наоборот, сбились в кучу, думая, что в строю под щитами безопасней.

– Что там Алексий делает? Почему не подаёт сигнал? – Расспрашивал монах Снорьку.

– Не мешай, святой отец. Сам не знаю.

– Снорри, он дал отмашку! – Монах дёрнул Снорьку за руку и от неожиданности свей выстрелил.

Наблюдавшие за Снорри воины, увидя, что выстрел сделан, высыпали из леса, и побежали к домам. Бой закончился в три минуты. Раненые кнехты выли от боли. В доме старосты послышался шум, стали выбегать женщины.

– Родненькие, немцы к оврагу пошли, тикайте! – Молоденькая девушка в разорванной на груди рубахе, вцепилась в Снорьку и показывала рукой в сторону холма.

– Мужики где? – Спросил у пробегающей возле меня женщины.

– В том доме заперты. Спалить грозились изверги, если весь хлеб не отдадим. А что отдавать-то? Самим еле хватает. Уходите, мало вас. Мы уж как-нибудь сами, перетерпим. – Тётка подхватила валяющийся на земле топор и с размаху вогнала в спину стонущему немцу. Что творили оккупанты с женщинами – я не знал, но видимо сострадания к раненым это не прибавило.

– Все ко мне! – Визг и шум стал разноситься по округе. Бывших насильников лишали жизни.

Гаврила Алексич вывел отряд, чуть ли не под барабанный бой. Подумаешь, идут медленно и не в ногу, зато красиво, хоть песню запевай.

– Как войдём в лес, что б ни звука, у холма остановимся. – Гаврюша потрогал ремень щита, оглянулся на воинов и покачал головой. Всего пятеро имели бронь, остальные так, до первого раза. Внутри раздался голос зависти. – Это ж какие деньжища Ильич имеет, если смог снарядить столько людей?

Со стороны деревни раздались крики, затем вой и женский визг. Кнехты сидели между деревьев в растерянности. Дружина монастыря остановилась у холма и не сделала ни шагу по направлению к своей смерти. Оставшиеся в деревне, наверное, снова принялись за девок. Где справедливость? Зигфрид руководил засадой и кусал губы, всё шло совершенно не по намеченному плану.

Справедливость появилась в виде стрел, сопровождающихся трелью свистка. Восемь войнов, по четыре в ряду, прикрывшись щитами, двигались прямо на полусотенный отряд. За ними следовал ещё один, без щита с кривым мечом на поясе и какой-то дубинкой в руках. Вдруг, последний остановился, прислоняя палку к голове.

– Безумец! Разве можно этим напугать? – Зигфрид почувствовал тупой удар в грудь, внутри что-то разорвалось, стало нестерпимо больно, а затем наступило облегчение. Всё вокруг завертелось, голубое небо и прекрасные берёзы, устремившие свои ветви вверх. Два арбалетчика, так и не успевшими сделать ни одного выстрела рухнули рядом, вместе со своими щитоносцами.

Строй руссов остановился. Первый ряд присел на колено, давая возможность стрелкам второго выпустить стрелы. Сто шагов для стрелы с наконечником на бронь – убойная дистанция. Немцы не выдержали и бросились на смельчаков, нахально бьющих кнехтов как уток. В этот момент отряд Гаврилы обошёл холм и ударил во фланг. Копейщиков в засаде не было, все остались в деревне, противопоставить было нечего. Два арбалетчика и четыре стрелка с луками уже валялись на земле, вместе с командиром. Русская дружина стала окружать немцев как стадо баранов. Бежавшие впереди убиты, стрелы бьют в упор, а со стороны деревни уже тишина. Вырывшие яму в неё же и угодили. Орденцы остановились, спешо выстраиваясь в круг. Кто-то наиболее сообразительный оценил количество нападаюших, сравнил с численностью своего отряда, и понял, что силы равны.

– Вятко, Микола! Толкайте меня. – Гаврюша почувствовал руки своих бронированных воинов за своей спиной и на полном ходу врезался в строй кнехтов. Микола был левша и заслонял щитом правый бок боярина, Вятко – левый. Остановить такой таран могут только копейщики, да и то, не всегда. На таран посыпался град ударов, но в тесном строю размахнуться сложно. Получив пару синяков, Алексич резанул мечом по ближайшему кнехту, вжал голову в плечи и пырнул влево, не глядя. Главное не рассыпаться, выдержать пару секунд, покуда задние, окончательно не разобьют строй. Что значит боевой опыт и тренировки. Новгородцы стали теснить немцев, и противник побежал, кто куда может.

– Wir bitten um Gnade! [35] – Кричали выжившие. Их было ровно двадцать один.

Монастырская рать потеряла шестерых, восемь было ранено, но не смертельно. В деревню вошли спустя час после боя – дух переводили, да орденцев вязали. На площади, возле дома старосты валялись раздетые тела, многие изуродованы. Несколько сельчан бродили среди трупов, внимательно осматривая землю в поисках любой железки.

– Православные! Староста где? – Гаврила Алексич спросил у ближнего к нему смерда.

35

Пощадите!