Смоленское направление

– Фрол, ходь сюды. Вот боярин Лексей, будешь с ним рядиться. – Бригадир строителей не спеша, с ленцой подошёл к нам, посмотрел на меня и стал ожидать.

– Фрол, подождите возле шатра, я сейчас подойду.

– Есть разговор Пахом Ильич. Я приготовил для тебя товар. Надо срочно продать. Где будешь торговать – это твоё дело. Меня интересует золото, серебро и драгоценные камни. Вот мой товар, посмотри. Всё упаковано в ящики и коробки. Что будет неясно, зови. Я подошёл к Фролу.

– Добрый день Фрол. Меня зовут Алексей Николаевич.

– Фрол, сын Игната. – Фрол поклонился.

– Фрол Игнатьевич, нужно построить дом на месте палатки, хозяйственные пристройки. Территорию обнести забором, желательно каменным или кирпичным. Вот чертежи, как это должно выглядеть. – Над этими чертежами два дня трудился юный архитектор, новоявленный выпускник вуза, оставшийся без работы. Ему был предложен проект дома возле Хиславичей, скопированный в БТИ.

– Лепо. Но тут инструменты нужны специальные. У нас их нет.

– Инструменты нужные я вам дам. Сколько возьмёте за работу?

– Ну, ежели харчи наши, то за всё четыре новгородские гривны положь.

– Сделаем так. Столоваться будете за мой счёт. Завтрак, обед, ужин и вечерний чай. Инструменты смотри сам. Вот ящики, всё, что необходимо отложи в сторону, остальное оставь. По окончании работы вы сможете их выкупить по хорошей цене. Как посмотришь, посчитай, сколько я буду должен за работу.

Я подвёл бригадира к ящикам с инструментами. Там лежали : лопаты, пилы, ручные дрели, рубанки, стамески. Отдельно в двух ящиках лобзики, молотки, топоры. Кирки и три лома валялись на земле.

Ильич рассматривал товар и охал. Такого сокровища ему никогда не приходилось видеть. Стекло он осматривал как-то в Новгороде, в доме посадника, и оно было с две ладошки. А тут, стекло в пол роста человека и прозрачное как воздух. Такое можно продать на вес золота. А зеркала! Толстопузый венецианец торговал одно зеркальце за золотую гривну. В ту муть и себя не разглядеть. Надо будет упросить Лексея, сделать подарки супружнице. Кубки, тож из стекла, жаль не цветные. За цветные дали б поболее. Так, а что в этом сундуке? Ишь ты, какие фибулы, серебряные что ли? Не, железные. А тут, иглы, коробочки с деревяшками.

– Ох, ах, не может быть, какое чудо. – Разносилось от ящиков. Наблюдать за Пахомом было просто весело. Я представил себя на месте аборигена. Наверное, реакция была бы такая же, если б мне показали бластеры или скатерть-самобранку.

– Пахом, грузите скорее товар на ладью. Время дорого. При погрузке пересчитаете. Считайте ящиками, на каждом ящике написано сколько товара. Вот список. – Пахом взял список и ничего не понял.

– Не по-нашему тут. Похоже, но не пойму. Я достал блокнот и протянул купцу.

– Это подарок тебе, я прочитаю, а ты записывай, как можешь. Вот карандаш, им можно записать.

Карандаш похож на стило, так что Пахому не пришлось ломать голову, что к чему приложить. Составив список, я сказал, что буду ждать его возвращения через десять дней. За это время он должен арендовать склад в Смоленске, войти в доверие к князю путём передачи ему подарков от боярина из Мурманска, который поселился на его землях. Налоги в виде экзотических товаров будут передаваться с купеческой ладьёй. Деньги, вырученные за товар, Пахом конвертирует в нужные мне предметы, а третью часть оставляет себе. Помимо этого с ближайшей оказией, но не позднее десяти дней будут привезены женщины. Десяток, приятной наружности. Каждой будет выплачена компенсация в сумме одной гривны. Тут они будут работать, и получать зарплату. Ну, может и ещё чего, по согласию сторон.

– Пахом Ильич, согласны?

– Лексей, конечно согласен. А какой подарок князю?

Я сходил в палатку и принёс огромные часы, в рост человека. Сам механизм занимал немного места, остальное просто шкаф.

– Это механические часы, вот ключик. Тут надо заводить часовой механизм один раз в два дня. Такие часы есть только у папы римского. Теперь будут и у князя Смоленского. Часовой мастер, который регулировал ход механизма, дал гарантию на три года. Ну а княжне подаришь зеркало большое, ибо 'ночная кукушка дневную всяк перекукует'. Отыщешь в Смоленске ближайшего советника князя, который, видимо, всем и заправляет, скорее всего, он будет из Полоцка. Ближник и поможет выйти на князя. Передашь ему от меня вот этот кортик. Сталь прекрасная, оцени.

На доску была положена монета, после чего я вынул кортик из ножен, приподнял его на уровень глаз и отпустил остриём вниз.

– Бумц! – Клинок пробил монету и, воткнувшись в дерево, слегка завибрировал.

Ильич нагнулся, выдернул кортик, посмотрел на пробитую монетку и спрятал её в свой кошелёк на поясе.

– Связь будем поддерживать с помощь этой штуки.

Я показал Пахому переносную радиостанцию. Через полчаса объяснений по использованию рации мы провели тренировку. Я отъехал на лодке пару километров от базы и вызвал Купца. Ильич кричал в микрофон, что всё слышит и ждёт поскорее моего возвращения. По прибытии предупредил Пахома, что пользоваться рацией надо осторожно, без лишних глаз. Радиосеанс назначили на двенадцать часов дня. Для определения времени Пахому были отданы часы, чему он обрадовался ещё больше, чем рации. Во избежание подозрения в связи с нечистым, я поручил заказать молебен и привести батюшку на базу, дабы он окропил строения. Через час, после нашего разговора ладья ушла в Смоленск. Началась моя легализация.

Радиосвязь состоялась немного ранее запланированного срока. Через два часа после отхода ладьи в Смоленск, Пахом вышел на связь и сообщил, что его преследует судно с разбойниками, и так как против течения ему не выгрести, то ладья идёт назад. Тати совсем рядом, и помощь нужна как никогда. Время было дорого, потерять купца мне не хотелось, слишком многое было поставлено на него. Я, Савелий и ещё четыре бойца спешно грузились в лодку. Из оружия взяли мой карабин, бойцы были с мечами, арбалетами, в касках и бронежилетах. Поверх бронированных, мы нацепили спасательные. Пришлось пояснить, что они удержат на воде, если случиться свалиться за борт. Лодка выжимала всё, на что была способна. Через тридцать минут мы заметили купеческую ладью. Разбойники уже были от неё в нескольких метрах. По рации я приказал Пахому, чтобы правил к берегу, таким образом, разбойники попали под прямой выстрел. Мы подошли метров на семьдесят, своих бойцов предупредил, что будет шумно, пугаться не следует, и открыл стрельбу из карабина с глушителем. Много ли я настрелял, не знаю. Но кормчий разбойников был убит. Бандитский струг развернуло, и тут уже сработали арбалеты. Три раза я менял магазин. Когда мы подошли к борту судна Пахома, пираты не подавали никаких признаков жизни. Перебравшись на ладью, мы сблизились со стругом. Два бойца перепрыгнули на него.

– Живых нет. – Крикнул один из абордажной команды.

Ратибор вырезал арбалетные болты, подобрал оружие, топоры и пару дубин. Трупы скинул за борт. Из двенадцати пиратов четверо были убиты арбалетами, остальные приняли смерть от пуль. На таком расстоянии борт лодки не защитит от свинца. Струг привязали к ладье, я поздравил купца с удачным завершением боя, попросил каждый час выходить на связь, пока не прибудут в Смоленск. С тем мы и отплыли. До базы ехали молча. Савелий с бойцами были под впечатлением. После прибытия ко мне подошёл Савелий.

– Алексий, что за оружие у тебя?

Я показал сотнику карабин. Предложил сделать выстрел. Савелий замялся, но попробовал. Соломенную голову чучела просто оторвало.

На следующий день я привёз бетономешалку. Цемент таскал весь день. По рации наказал Пахому, чтобы срочно вёз баржи с камнем. Денег просил не жалеть. За то время, покуда мы занимались заготовкой леса, Ильич снюхался с нужными людьми. Сделал подарок жене князя, та в свою очередь настропалила мужа, и Пахом предстал пред очами властителя земли смоленской. Князю были подарены часы от боярина из Мурманска, от самого купца были переданы шесть полос стекла. После аудиенции у князя с баржей нагруженной камнем последовал мытарь, который должен был сосчитать душ и оценить имущество, с которого полагался налог. Боярин из Мурманска был признан подданным князя смоленского, о чём указывала соответствующая грамота, написанная единым текстом без знаков препинания. Взятками на Руси решалось всё. Так было, так, видимо, и будет.