Смородинка (сборник)

— Где банка? — проворчал Рустам.

— Вот, — мать подала ему сумку с банкой, огурцами-помидорами и хлебом. — Иди, Рустамчик, завтра искупаешься. Море тут рядом. А дедушке будет приятно.

Рустам шел и мрачно жевал по пути инжир, свешивавшийся с окрестных дач. В нагретом воздухе звонко лопались семена руты и черной крупой сыпались на дорогу. Пахучая, сине-зеленая рута была украшением и бедой их поселка. Она росла везде, лезла из камней, из асфальта, из слежавшегося песка, упорная и неистребимая как сама жизнь.

Рустам толкнул маленькую голубую дверь с заржавленной щеколдой. Давным-давно уже старик не запирал своих дверей. Да и было ли вообще время, когда эта дверь запиралась! Ключ символически оставлялся в расщелине забора, но двери всегда были прикрыты. Соседи знали друг друга с незапамятных времен и доверяли друг другу как самим себе, а может, и больше.

— А, пришел! — Старик приподнялся на мутаке. Он лежал в саду под навесом. — Зачем мама беспокоилась? Скажи ей спасибо. Положи туда.

Рустам принялся выкладывать банку и овощи на столик в кухне.

— Налей чаю себе и мне и иди сюда.

Старик держал в руках рубаи Хайяма. Рустам почувствовал неладное. Слушать философские воззрения великого нишапурца под чарующий луковый аромат не представлялось возможным. Мальчик решил пойти обходным путем.

— Я все хотел спросить тебя, дедушка. У тебя на всех книгах печать.

Рустам открыл первую страницу. Все книги старика действительно украшал странный экслибрис. Старик в молодости увлекался резьбой по дереву и даже подрабатывал этим занятием. Сколько поселковых хозяек хранили у себя на кухнях его печатки для украшения хлеба и лепешек! Все они были непохожи друг на друга, каждая была затейлива по своему. На одной, например, вилась виноградная лоза, другая изображала орла в полете, на третьей расцветала ветка розы с маленьким острым бутоном. Но экслибрис на книге был особый. Изображал он сидящего на осле человека. На плече у человека сидела обезьяна, а рядом с ослом стояла собака. Этот знак стоял на первой странице всех книг и вызывал интерес у всех, кто к нему присматривался, но старик отшучивался, говорил, что выдумал эту печатку в шутку, из одной любви к резьбе по дереву, которое он считал самым лучшим, самым достойным материалом для работы.

— Ни камень, ни железо, ни стекло не сравнятся с деревом — говорил он. — От многолетнего соприкосновения с человеческой кожей полируются все предметы, но, ни одно не выглядит так благородно как дерево.

Глядя на переливчатые фигурки оленей и лошадей, когда-то вырезанных стариком, люди поневоле соглашались. Ни один материал не выглядел так сдержанно и бархатно как это таинственное дерево.

Рустам думал, что дед и сейчас отшутится, и он, переведя разговор еще на пару незначительных пустяковин, улизнет от старика. Но тот вдруг внимательно посмотрел на него:

— Хочешь знать… — задумчиво протянул он. — Ну, что ж, может тебе и вправду пора знать об этом.

Старик любил Рустама. Пожалуй, больше чем своих родных внуков и правнуков. Те были далеко, а старик давно миновал ту пору, когда за далеких беспокоишься больше. С возрастом начинаешь ценить то, что рядом и близко. Кроме того, в глазах Рустама постоянно горел тот пытливый огонек, который умилял старика.

— Вы все по одну сторону — говорил он родственникам при встрече. — А он, — и гладил рукой, похожей на узловатое дерево, голову Рустама — по другую! Мне он останется, он обо мне порадеет!

— Смотри, — выдохнул старик. Рустам чуть покачнулся, но усидел! — Что видишь?

— Человека на осле, собаку и обезьяну, — ответил Рустам.

— Осел, собака — передразнил старик. — Это все ты.

— Как? — не понял мальчик.

Дедушка взял паузу. Прежде чем известить отрока о чем-то важном, следует напустить на себя глубокомысленный вид. Отрокам приличествует терпение и благоговение!

— Самая большая фигура — человек, — начал старик. — Видишь?

Рустам вгляделся. Фигура человека действительно была больше. Обезьяна на его плече вообще едва угадывалась по очертаниям.

— Это потому… Подожди, принеси еще чаю! — Рустам повиновался. — Так вот, это потому, что Бог вначале сотворил человека и дал ему тридцать лет жизни и сказал: «Эти тридцать лет будешь жить в свое удовольствие, любить кого хочешь, путешествовать, учиться, и все будет даваться тебе с радостью, и сердце твое будет веселым и легким. Нравится?» Человек сказал: «Да», а про себя подумал: «Хорошо, но только мало!» Но кто спорит с Богом?!

Потом Бог сотворил осла и тоже дал ему тридцать лет жизни и сказал: «Эти тридцать лет будешь работать, не зная отдыха, и в дождь, и в жару, и в снег. Работать ты будешь так много, что спина твоя будет стерта, копыта сбиты в кровь, а когда ты будешь не в силах нести слишком тяжелую поклажу, тебя будут считать упрямым, и бить палкой. Есть ты будешь прелую солому, и лишь изредка тебя будут баловать кукурузными початками. И это будет радостью твоей жизни. Нравится?» Осел заплакал и сказал: «Боже, не хочу я такой неприветливой жизни, не хочу мучиться 30 лет, дай мне только половину!»

«Хорошо, — согласился Бог. — Но куда же мне девать другую половину?» — «Я возьму, если можно», — выступил вперед человек.

Вот так у человека получилось… Сколько?

— 45 — подсчитал Рустам.

— Правильно! Потом Бог сотворил собаку, тоже дал ей 30 лет жизни и сказал: «Эти тридцать лет ты будешь днем и ночью стеречь чужое добро, будешь лаять на всех. Домой тебя пускать не будут, кто же пускает в дом дворового пса? Грызть ты будешь кости. Когда же ты состаришься и ослепнешь на хозяйской службе, тебя выгонят пинком за ворота. Ах, да… Изредка тебя будут баловать теплой похлебкой. Это будет твоей радостью. Нравится?» Собака заплакала и сказала, что тоже не хочет таких долгих мучений и попросила дать ей только половину. Понял, что случилось дальше?

— Оставшуюся половину взял себе человек — догадался мальчик.

— Верно. Сколько получилось?

— 60. Более или менее, — обрадовался Рустам.

— И, наконец, Бог сотворил обезьяну. Тоже дал ей 30 лет жизни и сказал, что эти тридцать лет она будет кататься как сыр в масле. Трудиться ей не придется, все ей будет доставаться даром. Только страшна и уродлива она будет, вся покрыта морщинами, и люди, глядя на нее, будут смеяться. А она, за сладкий кусок будет придумывать новые ужимки, и веселить их еще больше. Нравится? Обезьяна заплакала и сказала, что не хочет такого долгого унижения и тоже попросила только половину.

— У человека получилось 75 лет, — подпрыгнул Рустам.

Точно. Вот и получается, что человек 30 лет живет как человек, он молод, здоров, красив и полон сил. И весь мир его! Потом он 15 лет работает как ишак, строит свою жизнь, и трудится для детей. Потом изо всех сил охраняет и стережет накопленное. Силы уже не те, характер портится, но что поделаешь! А потом он становится старым, и уже присматривают за ним. И он зависит от других так же, как когда-то кто-то зависел от него. И потому на печатке человек такой большой, а обезьяна такая маленькая. Трудно быть большим, унижаясь!

— А почему обезьяна сидит на плече человека? — спросил Рустам.

— А это, чтобы он не забывал, что старость ожидает его, как бы весела не была его юность. И встретить ее надо достойно, чтобы она не оттянула плечо.

— А если он не доживет до старости? Не все же доживают. — Рустам вспомнил недавние похороны дальнего родственника, молодого парня, разбившегося на машине.

— Тогда это несчастье. Закрывать глаза старикам должны молодые, а не наоборот.

— А почему осел и собака такие грустные? — Рустам провел пальцем по опущенным ушам осла и собаки.