Смотри, но не трогай

Встаю с дивана и двигаюсь в сторону импровизированного танцпола, на котором зажигают девчонки. Без понятия, что собираюсь делать. Плана нет. Я просто повинуюсь давно назревшему импульсу.

— Тим, в доме сиги курить нельзя! — передо мной возникает перепуганный Верещагин. — Меня предки на фарш пустят!

— А ты проветри — и они ни о чем не узнают, — советую я, а затем пробую обогнуть кипишного однокурсника.

— Нет, друган, так не канает, — он тоже делает шаг в сторону, преграждая мне путь. — Придется потушить. Ну или переместиться на улицу.

Алекс — неплохой пацан, но уж больно дотошный. На кой черт закатывать вечеринки на дому, если мандражируешь из-за каждого пустяка? Курение в помещении — это такая мелочь.

— Все, потушил, — отщелкиваю окурок в близстоящий горшок с фикусом. — Доволен?

Верещагин закатывает глаза, но читать нотации дальше не порывается. Молча отходит в сторону, освобождая дорогу.

Устремляю взгляд туда, где минуту назад танцевала Лера, и у меня в груди разрывается маленькая ядерная бомба. Всего один несчастный миг промедления — и вот она уже не одна. Матвеев рядом нарисовался. Присосался к ней, будто голодный клещ. Намертво.

Чувствую, как меня перекашивает. От злости, от ревности, от отвращения. Нет, разумеется, я в курсе, что они вместе, но одно дело — просто знать, и совсем другое — наблюдать за их лобызаниями собственными, мать вашу, глазами.

Хочется ослепнуть. Хочется с корнем выдрать глазные яблоки, лишь бы не видеть, как его язык проталкивается в ее рот.

Погано. Хоть волком вой.

И зачем я приперся на эту тусовку? Идиот, блин.

Приложив усилие, отворачиваюсь от целующейся парочки и тут же напарываюсь на внимательный взгляд Веро. Бьюсь об заклад, все это время она наблюдала за мной. Считывала эмоции. Слышала, с каким громким хрустом я ломаю нос говнюку Матвееву в своих фантазиях.

Ланская не отводит взор и не пытается изобразить улыбку. Смотрит прямо и с вызовом, словно уличила меня в чем-то дурном. Осуждает, наверное. Злится.

Ну а мне плевать, если честно. Подумаешь, великая тайна! Да любой, у кого есть глаза, уже давно понял, что я неровно дышу к Грановской. Я же только на нее и пялюсь! Так что надеюсь, Веро не станет закатывать скандал по поводу своих подозрений. Я заранее готов подписаться под каждым из них.

Срываюсь с места и иду на кухню. Теперь у меня наконец-то появился план — напиться и забыться. Желательно, как можно скорее. Ибо на трезвую голову я происходящего не вывожу. Еще пара минут созерцания Грановской в объятиях Никитоса — и я точно с кем-нибудь подерусь.

Хватаю первую попавшуюся бутылку и щедро орошаю ее содержимым стакан. Пью — морщусь. Потом снова пью, не закусывая. Осушив первый, наливаю второй. Еще несколько глотков. Пищевод горит адским пламенем, а башка постепенно тупеет. Хорошо, черт подери! То, что доктор прописал.

— Думаешь, это выход? — мрачно интересуется Веро, когда я опрокидываю в себя которую по счету порцию выпивки.

Возникла из ниоткуда. Я не видел, как она подошла.

— Да похрен. Я вообще не думаю.

Вновь прикладываюсь к стакану и залпом допиваю все, что было на дне.

— Тим, слушай, не закрывайся от меня. Я понимаю, что с тобой происходит.

— Да? — наигранно изображаю удивление. — Впечатляет. Потому что даже я сам, ни фига не врубаюсь, что со мной происходит, Веро.

— Так бывает, — в ее тоне сквозит сочувствие. — Порой мы испытываем влечение к людям, которые нам совсем не подходят. Помнишь, как в десятом классе мы расстались под Новый год? Я тогда еще гуляла с Германом Свитинским?

— Ну и?

— Так вот, когда я проводила с ним время, мне казалось, что он мне по-настоящему нравится. Но потом мы с тобой помирились, и я четко осознала, что никакой Герман мне и даром не сдался. Что ты моя судьба, Тим, и мы созданы друг для друга, — Вероника обходит стол и становится рядом. — У тебя сейчас то же самое. Ты думаешь, будто тебе нужна Грановская, но на самом деле это не так. Это просто помутнение. Игра запутавшегося разума. Но я помогу тебе разобраться в истинных чувствах. Я буду рядом, согласен?

Где-то на уровне интуиции понимаю, что Ланская говорит серьезные вещи. Но я так устал и так стремительно пьянею, что едва ли улавливаю общий смысл ее тирады. О чем она вообще толкует? Сознание выхватывает и сохраняет в памяти лишь отдельные обрывки фраз: «созданы друг для друга», «тебе нужна Грановская», «истинные чувства».

Господи, и Ланская туда же. Неужели она тоже считает, что мне нужно бороться за Леру? Попытаться наладить наши отношения? Попросить прощения, в конце концов…

— Ты права, — киваю я. — Ты чертовски права, Веро!

В глазах двоится, а в теле ощущается небывалая легкость. Кажется, я добился нужного эффекта! Больше никаких зажимов и спазмов в области сердца.

Висну на Ланской и зарываюсь носом в ее волосы. Вспоминаю вдруг, что мы с ней знакомы больше десяти лет. Приличный срок. Пускай любви у нас не вышло, но близкими людьми мы все равно остались. Вон, как она за меня переживает. Советы дельные дает.

— Спасибо, Веро, — наклоняюсь и, слегка промазав мимо щеки, целую ее в глаз. — Ты настоящий друг… ___

Глава 39

Лера

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — цитируя строчку из известной песни, провозглашает Верещагин.

— За Алекса! За радушного хозяина и клевого парня! — кричит кто-то.

— За Алекса! — подхватывают остальные.

В воздух взмывают бокалы, а Верещагин довольно улыбается. Он любит быть в центре внимания. Должно быть, именно поэтому закатывает такие шумные вечеринки. Здесь он неизменно король.

— Хочешь, пойдем погуляем? — предлагает Никита, рисуя причудливые невидимые узоры на моей раскрытой ладони. — Там в конце поселка мост над рекой… Очень красиво.

— Никаких погуляем! — в наш разговор вмешивается Дима Обуховский, однокурсник Матвеева. — Мы сейчас идем играть в покер! Ты забыл, Никитос?

— Не рановато? — косится на наручные часы.

— Нормально. Там уже стол зеленый скатертью покрыли, и свет в комнате приглушили, чтобы все как в киношках было, — ржет парень.

— Ну че, погнали? — к нам подходит Верещагин и похлопывает Никиту по плечу. — Я готов ободрать вас как липку, пацаны.

— Вы будете играть на деньги? — удивляюсь я.

— Конечно, а ты как думала? — усмехается Обуховский.

— Я думала, на интерес…

— Пф… На интерес неинтересно!

— Подождешь меня? — Никита заглядывает мне в глаза. — Я недолго… Максимум час.

— Или два, — снова влезает Димка. — Покер — игра азартная.

— Обух, свали, а, — рявкает Матвеев. — Щас я подойду.