Смотритель

– Вот так уже минут двадцать колбасится, – громким шепотом сообщила продавщица, а вторая поддакнула:

– И ведь за километр видно – денег нет.

– Ну почему же? – хмыкнул Павлов, удивляясь, как глупые девки до сих пор не развили нюха на нестандартных покупателей. Откуда только такие берутся?! Однако он тут же вспомнил, что у одной из них был университетский диплом русистки, а у второй экономистки, и почти со злостью сказал: – Да, может, я ему сам заплачу за подобное действо.

Девки обиженно и демонстративно ушли в подсобку.

Павлов еще некоторое время с удовольствием понаблюдал за манипуляциями деда, но потом в глазах у него зарябило от красного мелькания.

– Простите, так вам понравилась шуба?

Мелькание прекратилось, словно только и ждало этого вопроса.

– Хороша, только вот, думаю, по лесу в ней будет ходить не очень-то удобно: слишком много нефункциональных деталей, понимаете ли.

– По лесу?

– Ну, по долам, по холмам, – неопределенно махнул загорелой рукой покупатель. – А с другой стороны: красная – это то, что надо. Даже не думал, что найду когда-нибудь такую. Красные девки, красное крыльцо… Только ведь это совсем не то, что обычно при этом думают. Красное – это не красоты знак, а предупреждения, огонь, который может разгореться и все пожрать, не остановишь. – Он поднял на Павлова свои небольшие глаза неопределенного цвета, от чего тот почему-то смутился. – Это в глобальном, так сказать, смысле.

– И что же, вы хотите купить эту шубу, чтобы служить, так сказать, семафором? Я тоже в глобальном смысле, – без тени усмешки уставился на странного посетителя Павлов.

– В общем – да, угадали. Ну и еще есть обстоятельства.

– Но шуба – женская…

– Вижу. Мне все равно. То есть не совсем все равно, но мужской такой ведь не найдешь?

– Давайте я вам закажу, – вдруг брякнул Павлов. – Подороже, конечно, будет, но… А, ладно. Давайте мне свой телефон, и через месяц шуба ваша. И без всяких там лишних прибамбасиков.

В ответ покупатель прикрыл глаза и зашевелил губами, словно что-то подсчитывая.

– Нет, месяц – это многовато. Не успеется, – наконец, решительно изрек он. – Давайте-ка побыстрее, дней этак через десять. Тогда согласен. Пишите. – И он продиктовал Павлову какой-то областной телефон.

– И вы не спрашиваете, сколько это будет стоить? – не выдержал все еще не совсем все понимавший хозяин магазина.

– А это неважно. То есть – для вас – неважно. Нус, до встречи. – И покупатель исчез из зала, будто бы его никогда тут и не было. Шуба, тем не менее, оказалась снова на вешалке.

Павлов потер глаза тыльной стороной ладони. Старикан точно не подходил к стойкам. Или он так увлекся разговором? Но какой уж тут особый разговор? Или это он успел сделать, когда посмотрел на него своими не то прозрачными, не то, наоборот, какими-то разноцветными глазами? «А вот так незаметно и начинается алкоголизм…» – вдруг подумалось ему, но на самом деле это было просто ловким финтом сознания, ибо с помощью привычных формул объяснить что-то из ряда вон случившееся все-таки проще всего.

Тем не менее в тот же день Павлов позвонил и заказал красный мужской полушубок с большими карманами и на пуговицах, после чего поставщик, и так относившийся к нему со странной смесью любопытства-презрения-осторожности, окончательно уверился в том, что «этот чувак» точно не в себе.

* * *

Целых десять дней Сирин вел себя тише воды ниже травы, лизался, как щенок, никуда не пропадал и смотрел на Павлова с обожанием, которого молодой человек так давно ждал от своего нового друга. Словом, это были упоительные десять дней с преданностью собаки, открыто заинтересованными взглядами женщин и даже звонком Ольги.

– Послушай, я чувствую, с тобой что-то не то, – как всегда спокойно и откровенно сказала она после привычного трепа «кто и как». – У тебя появилась женщина?

– Нет, но я видел нечто подобное.

– Где?

– А разве так мало мест, где подобных можно увидеть?

– Разумеется, мало. К тому же нужно слишком плотно накидывать сеть и иметь упорство. А у тебя ни того ни другого.

– А везение?

– Согласна. Но тебе всю жизнь и так везет: в делах и вообще. Слишком много везения не бывает, а потому не лучше ли посчитать все это просто предупреждением? – Красная шуба на мгновение мелькнула у Павлова перед глазами. – Правда, будь поосторожней, это я тебе как друг говорю. – Бесплотное Ольгино тело скользнуло по его рукам и растворилось тенью в заброшенном шале. – Может, не стоит пытаться увидеть ее еще раз?

– Да я пока и не пытался, – промямлил Павлов, тут же осознав, что именно этим и только этим отныне и станет заниматься.

– Вот и хорошо. Ты, Сережка, человек все же очень… открытый… Нет. Ранимый? Ну, в общем, не совсем этому миру принадлежащий, поэтому с тобой всякое может случиться, а мне не хотелось бы…

– Приходить на похороны?

– Нет – потерять тебя… Потерять ведь по-разному можно. Словом, хватит разводить эту мракотень. Просто я прошу тебя – не пытайся специально ничего повторять, ладно? Поедем лучше в Ялкалу, [40] что ли? Давно хотела посмотреть, во что превратилось это капище.

40

Ныне деревня Ильичево на севере Ленинградской области, этнографический и мемориальный музеи.

Однако еще неделю назад отозвавшийся бы на подобный призыв с радостно дрогнувшим сердцем теперь Павлов лишь вежливо поблагодарил. И Сирин при этом вдруг восторженно лизнул ему коленку.

* * *

Но вот Павлову, наконец, доставили заказанную им шубу. Он набрал номер, трубку кто-то снял, но долго не говорил, и Павлов некоторое время с любопытством слушал непонятное переплетение голосов.

– Да это какая-то violet de bureau… [41]

41

Канцелярская лиловизна ( фр.).

– Но вы же понимаете, что, чем радикальнее русский человек в своих политических взглядах, тем консервативнее в художественных…

– Народ, три группы! уже полчаса под горой мается…

– Дети, la-bas dans la montagne! [42]

– Но, vraiment, Voldemar… [43]

Потом где-то раздался звук фортепьяно, и словно бы зашелестела листва.

Павлов с любопытством слушал эту какофонию чужой жизни, пытаясь понять, какое же отношение может иметь к ней старик, собиравшийся ходить по лесу в красной шубке за тысячу долларов, но мысли почему-то уплывали, и оставалось лишь какое-то сладкое томление не то духа, не то даже и плоти.

42

Скорее в горы! ( Фр.)

43

Право, Володя ( фр.).

Наконец в трубке послышался чуть хрипловатый голос чудаковатого покупателя.

– Шуба готова и… могу даже привезти, – вдруг опять вырвалось у Павлова. – С вас «штука».

– Добро, – ответил покупатель. – Привозите. Значит, сначала до Сиверской электричкой…

– Я на машине.

– Ах, да, я же так и думал. Значит, по Киевскому до не нашей [44] Выры, там перед мостом налево…

– Как до «не нашей»?

44

По воспоминаниям В. Набокова, существовала еще и так называемая «наша Выра», имение его родителей, в отличие от общеизвестной Выры на Киевском тракте.