Смотрю на Божий мир я исподлобья…

* * *

Не флора снилась и не фауна,а спора жаркого арена:дебил, опровергая дауна,цитировал олигофрена.

* * *

Фортуна гуляла бы голойи всех возбуждала окрест,но холод и запах тяжёлыйтекут из общественных мест.

* * *

Года сожгли мою свечу,цветные выдохлись туманы,теперь я с девками кручулишь виртуальные романы.

* * *

Туманит память жизни длинность,былое скрыв за пеленой…Когда утратил я невинность?И это было ли со мной?

* * *

Нет, я насмешлив не был сроду —унылый нравственный балда,я смех нашёл, ища свободу,и я обрёл её тогда.

* * *

Дома, деревья и луна.Коты помоечной породы.Пейзаж я вижу из окна,и мне достаточно природы.

* * *

Уже живу, по сути, в келье,порой заходят выпить люди,моё лукавое бездельеспустя полгода книгой будет.

* * *

Пускай старик нескладно врёт,я не скажу ему ни слова,уже никто не отберёту нас роскошного былого.

* * *

Я запретил себе спешить,я не бегу трусцой противной,хочу я медленно прожитьостаток жизни этой дивной.

* * *

Любой из нас настолько падокдо жаром пышущей дискуссии,что забывает про осадокв её несвежем послевкусии.

* * *

В одежде женской я профани понимать начну едва ли,а юбка или сарафан —едино мне, быстрей бы сняли.

* * *

Когда к нам денежки с небеслетят, ложась у изголовья,то шлёт их нам, конечно, бес —дай Бог и впредь ему здоровья.

* * *

Я зелен был, как лист капустный,и весел был, как солнца луч,потом я стал большой и грустныйи потерял к веселью ключ.

* * *

Висит полуночная тьма.Чиста моя тетрадь.Я так люблю игру ума!Но некому играть.

* * *

Я сам себе колю сейчас уколыпрописанной врачами новой мерзости;уколов я боюсь ещё со школыи радуюсь моей отважной дерзости.

* * *

Всё то, что вянет, киснет, чахнет,внутри, где плесень, мох и тина —в конце концов неважно пахнет,и это очень ощутимо.

* * *

На что я жизнь мою истратил?Уже на тихом берегу,в пижаме, тапках и халате,понять я это не могу.

* * *

В любой подкравшейся болезниесть чувство (словно в день ареста)прикосновения к той бездне,которая всегда отверста.

* * *

Большие жизненные льготыумелой старостью добыты:мои вчерашние заботысегодня мной уже забыты.

* * *

В года, когда вокруг везде ограды,решётки и колючка на барьере,серьёзность легкомысленной бравадыохрана только ценит в полной мере.

* * *

Была в моей болезни Божья милость:мне больше о себе теперь известно,и многое во мне переменилось,но к лучшему – навряд ли, если честно.

* * *

Наши сплетни, тары-бары,болтовни живые соки,попадая в мемуары,обретают дух высокий.

* * *

Боюсь я, будет очень тяжкомне жить в кошмаре предстоящем:во мне унылый старикашкасвирепо борется с гулящим.

* * *

И тихий опасен был голосна фоне молчащего хора,коль чувствовал глиняный колосс,что где-то ослабла опора.

* * *

Конечно, сокрыта большая кручинав том факте, что нас ожидает кончина,однако прекрасно и очень гуманно,что точное время темно и туманно.

* * *

Забавно мне: распад, разруха,жестокой мерзости приют —куда питательней для духа,чем полный благости уют.

* * *

Никак не овладею я ключомк науке поступать наверняка:сполна узнав по жизни что почём,я запросто клюю на червяка.

* * *

Я не слишком нуждаюсь в ответе,но не прочь и услышать ответ:если есть справедливость на свете,почему же тогда её нет?

* * *

Гуляет по оконному стеклувесенняя растерянная мухаи тянется к заветному теплу,как выжившие в нас росточки духа.

* * *

Читатель я усердный и пристрастный,я чтению отдал немало лет,поскольку этот дивный труд напрасный —на вход в чужие души наш билет.

* * *

Течёт житейское кино,где роли все давно разучены:кипит и пучится гавно,а сливки – мыслями замучены.

* * *

Много времени по жизни протекло,а точнее – улетело, словно птица,стольким людям за душевное теплоя обязан, что вовек не расплатиться.

* * *

И столь же мне до лампочкивозможные хулители,как порванные тапочкив помоечной обители.