Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
— Я себя чудесно чувствую! — защищался Иван Александрович. — Вот чай с молодым человеком…
— Чай?!
— Не с заваркой. Нет. Протертая земляника с сахаром.
— Да? — Участковый врач подозрительно глянул на стол и тут же улыбнулся. — Ну да. Ты ведь, помнится, большой любитель сахара был… Ладно. С вареньем можно. Я тоже не прочь присоединиться. Только потом все-таки обязательно сделаю укольчик. А то через неделю не семидесятилетие твое справлять будем, а, прости господи, панихиду.
Отведав ароматной земляники, Карат вдруг вспомнил далекое детство, когда он
Отказавшись от второй чашки чая, Карат пересел из-за стола на диван и начал от нечего делать листать фотографический альбом. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас в какой-нибудь пивной. Но он отлично помнил, как однажды давно отец отчитал его: «Уходить из гостей сразу после угощения так же неприлично, как прилюдно испортить воздух!».
На первых листах альбома было фото курносенькой смеющейся девчушки лет трех, с темными бусинками глаз. С каждой новой страницей она постепенно взрослела. Сарафанчики сменила школьная форма и приталенные платья. Исчезли косы, появилась модная прическа. Девочка превратилась в девушку.
— Кто это? — захлопнув альбом, полюбопытствовал Карат.
— Дочурка моя, Оленька, — с нежной отцовской гордостью признался Иван Александрович. — Сейчас в областном центре живет. Актриса! В драматическом театре работает. Но меня, старика, не забыла. С праздниками поздравляет, навещает. Не зазналась!
— Поздравляю с такой достойной наследницей! — Карат решительно поднялся с дивана. — Мне пора. На рейсовый автобус надо успеть.
— Как же так? — совсем по-детски, обиженно всплеснул руками библиотекарь-энтузиаст. — Вы даже книгу не выбрали! Непорядок! А в следующую командировку и вернули бы.
— Нет, не стоит! — Карат осклабился. — Да и, если честно, я ж только из обывательского любопытства заглянул. Иностранная вывеска заманила… Благодарствую за чаек!
— Я провожу гостя немножко, — вдруг заявил Азгар Махметович. — К тому же стерилизатор дома оставил.
Во дворик вышли вдвоем.
— У меня к вам, молодой человек, большая просьба. Но сначала, полагаясь на вашу скромность, должен рассказать о своем соседе. — Азгар Махметович доверительно взял Карата за руку, словно опасаясь, что тот уйдет, не выслушав. — Иван Александрович женат никогда не был. Какая тому причина — гадать не берусь. Но даже мимолетных связей с девушками за ним не припомню. Клинический бобыль! Лет тридцать назад удочерил девочку из местного детского дома. Назвал Олей и носился с ней, как с писаной торбой. Подарками вечно баловал. Чтоб лишний рубль для нее сэкономить курить даже бросил!
— Зачем вы мне все это рассказываете? — удивился Карат.
— Не перебивайте, молодой человек! Уже заканчиваю. После школы Ольга в Екатеринбург уехала поступать в театральное. Пока училась, часто навещала приемного отца. Еще бы! Ведь эта глупая старая образина, прости господи, посылал ей половину зарплаты. Потом приезжала все реже и реже, а последние два года вовсе носа не кажет! Писульками отделывается. К тому же, поговаривают люди, что из театра давно ушла
и пьет. Видели Ольгу неоднократно в ресторане «Большой Урал» с разными мужиками. Такой вот невеселый диагноз!— Все-таки не возьму в толк, к чему вы посвящаете меня в эту банальную бытовую историю? — Карату уже наскучила болтовня назойливого эскулапа.
— От вас, дорогой Николай, зависит жизнь моего друга!
— Откуда вы взяли? — У Карата даже челюсть отвисла от изумления.
— Вы знаете, где я вчера обнаружил Ивана в бессознательном состоянии? Чуть ли не в коматозном! — Азгар Махметович явно разволновался. — На чердаке! Там он хранит детские игрушки и вещи Ольги. И, несмотря на мой категорический запрет, старая образина каждый день туда лазит. Когда-нибудь я найду его там холодненьким! Коли Ольга и на семидесятилетие отца не появится, это произойдет очень даже скоро!
— И вы хотите… — Карат уже просек замысел участкового врача.
— Именно! Вам не составит особого труда зайти в Екатеринбурге к этой неблагодарной эгоистичной особе и популярно объяснить всю пагубность ее поведения для любящего отца, пусть и неродного!
— Хорошо, — подумав, согласился Карат. — Адрес-то хоть имеется?
— Улица Макаренко, сто семнадцать, квартира сто двадцать один. Я весьма надеюсь на вас, Николай! Ваше искреннее доброе лицо, молодой человек, сразу внушило мне доверие. Я разбираюсь в людях!
Карат успел купить билет на полуденный автобус.
Мягко укачиваемый в объятиях «самолетного» кресла «Икаруса», устало прикрыл глаза, размышляя о своих новых каменских знакомых.
«Провинциальные чудаки, — подвел мысленный итог Карат. — Но Ольгу навестить стоит. Добрые дела надо творить хотя бы для разнообразия. Ведь это, наверняка, милая дочурка заказала Цыпе безвременную кончину приемного папаши!»
В Екатеринбурге, подавив сильное желание забуриться в ближайшую пивную, Карат сразу направился по указанному эскулапом адресу.
Отыскал нужный дом в длинной шеренге таких же безликих типовых девятиэтажек. Не доверяя лифту, поднялся на шестой этаж пешком.
Обитая дермантином дверь после звонка открылась сразу же. Правда, надежно придерживаемая массивной стальной цепочкой. На Карата изучающе смотрели глаза, казавшиеся огромными из-за чрезмерно обильного слоя сине-фиолетовой туши.
— Вам кого?
— Привет, Ольга! Я от Цыпы.
Вопросов больше не последовало, что сняло у Карата остатки сомнений в факте знакомства хозяйки с рыжим подручным Монаха.
Освобожденная от цепочки дверь распахнулась, впуская гостя в уютную однокомнатную квартирку. Благоприятное впечатление от дорогой австрийской мебели несколько портил специфический запах всех подобных «гнездышек» — густо приторная смесь парфюмерии, табачного дыма и пролитого на ковер коньяка. Не заглушал эти стойкие ароматы даже мощный воздушный поток из раскрытой настежь балконной двери.
— Присядем, — гостеприимно кивнула Ольга на квадратные пуфики у низкого журнального столика и подала пример, устроившись на одном из них. — Так в чем проблемы? Что вдруг понадобилось от меня господину Цепелеву?