Смута. Письма самозванки

Лес, который смерды сняли с пеньков, оказался негодным для постройки нового дома. Бревна оказались кривыми и сучковатыми.

– Ну как из него строить? – рьяно ругался Соснов, успевая при этом ударить стоявшего ближе к нему смерда тонкой тростью.

– Прости, барин, – выли смерды, падая на колени и утыкаясь головой в землю. – Прости.

Соснов, скорчив недовольную рожу и задрав глаза кверху, беспрестанно причитал:

– Не я, не я. У Господа прощения просите, ироды. Столько леса загубили.

Он вновь хватал смерда за бороду и остервенело таскал за нее. Отойдя от гнева, Соснов скинул кафтан на свежеструганные стволы и пошел в дом. На полдороге он остановился, поднял в небо кулак и хрипло рявкнул:

– На дрова лес катите. Чтобы через два часа здесь чисто было. Гости пожалуют.

Два часа. У Зыряна было всего два часа, чтобы обчистить барские закрома и увести со двора коня, а лучше двух.

– Погоди, кровопийца, – пробубнил про себя Зырян. – Будет тебе Юрьев день.

«Может, сжечь барскую усадьбу ко всем чертям? – закралась в его голову шальная мысль. – Все равно ж разграбят. Если уж я дым от печных труб из-за леса углядел, так другие и подавно усмотрят».

«Тогда ж что получается?» – Зырян сел. Получается, он и не казак вовсе, а такой же разбойник, как те, что сейчас во множестве по Руси гуляют.

Нет, не такой.

«Негоже казаку лихоимством заниматься! – подумал Зырян. – Возьму харчи и лошадей, и поминай только».

Нужно обойти усадьбу со стороны реки. Там огороды близко к реке подходят. Не заметят. Зырян вскочил на ноги и, пригнувшись, стал осторожно красться к реке. Неожиданно в усадьбе раздался шум. Зырян испуганно присел на корточки.

Кочубейку, ухватив за разноцветный кафтан, тащили на барский двор. Приказчик уже стоял на крыльце, деловито подперев бока руками. Кочубейка визжал и пытался укусить то одного мужика, то другого. За что неизменно получал от крестьян тычину в бок или в спину.

– Ну, не шибко усердствуйте, – довольно ворчал приказчик, глядя на брыкавшегося мальчишку с кожей, как смола.

Кочубейку подвели к крыльцу и поставили на колени.

– Ты кто ж такой будешь? – сердито буркнул приказчик Коростев. Но буркнул больше так, для острастки, чтобы напугать, хотя Кочубейка и без того был испуган и озлоблен.

Кочубейка поднял затравленные глаза на приказчика.

– Арапчонок! – лихо рассмеялся Коростев. – Николай Угодник, да откуда же ты такой здесь взялся? – Приказчик хлопнул себя по пузу, выпиравшему из-под пояса. Настроение приказчика резко улучшилось и приняло добродушное расположение.

– Какая птица в наших краях. Сенька! – Коростев толкнул одного из стоявших рядом слуг в плечо. – Сбегай за барином, передай ему, арапчонка поймали. Я покудова сам с ним поговорю.

Приказчик медленно спустился с крыльца и осмотрел Кочубейку.

«Одежа на нем какая-то шутовская», – предположил приказчик.

– Может, и правда шут? – вякнул державший арапчонка смерд.

– А ты не вякай, когда не спрашивают! – осадил его приказчик. – Барин сам разберется. Ему видней.

Пленители Кочубейки согласно закивали головами.

– Вот угораздило! – выругался Зырян.

Не нужно было арапчонка одного у леса оставлять. Здешние смерды, как волки, по лесам шастают.

Деревянные ворота, запиравшие имение дворянина Соснова снаружи, заскрипели. В имение залетели два всадника и быстро спешились с коней.

Зырян перемахнул через огороды и тихо подобрался к барскому двору. Теперь он уже мог разглядеть лица всадников, приказчика и заплаканное лицо Кочубейки. Лицо хозяина имения Соснова было перепачкано печной сажей, а правая рука перевязана тряпицей. Кафтан был порван в нескольких местах, а на крупе лошади виднелись бурые пятна крови. Соснов, очевидно, совсем недавно поучаствовал в какой-то мелкой стычке, потому не успел привести себя в порядок согласно статусу боярина Димитрия. Его спутник, хмурый, не то монгол, не то татарин, хитро щурился на солнце, разглядывая арапчонка.

– Ну, что у тебя? – буркнул он приказчику.

– Что случилось, барин? – Приказчик подскочил к Соснову, принимая у того поводья коня.

– На казачий разъезд наткнулись, – глухо бросил Соснов, отряхивая кафтан. – Поехал встретить товарища. Думали – свои, а они Шуйские. – Соснов плюнул на землю и поднял руку кверху. К нему тут же подбежала девка-служка с продолговатым деревянным ковшом, доверху наполненным квасом. Выпив квас, Соснов крякнул от удовольствия и уставился на приказчика.

– Чего у тебя, Григорьич?

– Вот, батюшка, посмотри сам. – Приказчик дал смердам знак, и к Соснову подтащили уже затихшего Кочубейку. Пристально осмотрев мальчишку, Соснов задорно рассмеялся.

Вместе с ним заулыбались и стоявшие рядом смерды.

– Где ж ты этого чертенка откопал? – поинтересовался Соснов.

– Крестьяне наши у кромки леса нашли, – услужливо пояснил Коростев.

– Митька, поди сюда! – Приказчик кликнул одного из крестьянских детей. – Перескажи барину, как нашли арапа.

Митька молча опустил голову в землю и что-то промычал.

– Да говори ты ясней! – Коростев отвесил мальчонке подзатыльник.

– Мы грибы собирали, – пробубнил мальчонка, – видим, он в кустах прячется, мы и сбегали за тятькой.

– Вот молодец! – приказчик провел ладонью по волосам мальчонки.

– Что с ним делать-то будем? – задумчиво спросил Коростев. – На задний двор к остальным определим?

Соснов махнул рукой:

– Да погоди, успеешь еще розгами примериться. – Он повернулся в сторону своего товарища.

– Касым! – звонко крикнул Соснов. – Поди сюда.

Касым аккуратно слез с лошади и тяжелым шагом подошел к Соснову.

– Не слыхал ли часом, где у нас на Руси арапчонки обитают? – спросил Соснов у Касыма. Касым, прищуривши свои и без того узкие глаза, покосился на Кочубейку, а затем на Соснова.

– Касым слыхал, – весело заявил татарин. – У московской царицы Марины Мнишек.

– И чего он здесь делает? – хмуро поинтересовался Соснов.

– Касым не знает. Может, сбег? – хрипло рассмеялся татарин.