Смысл жизни моей

— Клянусь, что не собираюсь причинить Маше вред. Этого достаточно, чтобы ты успокоилась?

— Вполне, — серьезно кивнула подруга и пояснила мне, — Они физически не могут нарушить данное вслух при свидетелях обещание.

Мне полегчало. Я даже выпустила из рук край скомканного во время этого нервного разговора покрывала. Сама не заметила, как стащила его с кресла. Атмосфера в комнате тем не менее оставалась напряженной. Две пары настороженных глаз (мои и Лоры) скрестились на Шелди, и он не выдержал:

— Лет триста назад я еще не таскался по чужим краям. Я был уважаемым ученым, преподавал в университете, — взгляд мужчины затуманился, — И угораздило же меня написать диссертацию на такую тему! Причины несовместимости людской и манлийской расы и способы ее устранения. Она вызвала настоящий фурор, на защиту съехался весь свет научного сообщества. А потом вся эта свора с радостью накинулась на меня, разнесли в пух и прах мою теорию и ославили по всему миру, как распоследнего растяпу. Только глухонемые не смеялись надо мной, — его голос охрип. Он отхлебнул воды из протянутого мною стакана и продолжил, — Я ушел с работы, потом и вовсе сбежал на другой конец света, но и здесь меня достала дурная слава. С тех пор и перебиваюсь, как могу. Думал, время пройдет и все забудется. Все будет, как прежде. Но нет. Назад дороги нет. Теперь вы понимаете, что для меня значит эта беременность? Это мой шанс утереть им всем нос и доказать, что я был прав! Да в мои расчеты закралась ошибка, но теперь я наверняка смогу ее исправить!

— Шелди, а как же первая человеческая императрица? Разве после рождения ее ребенка твои гипотезы не получили неопровержимого доказательства? — удивилась я.

— Она появилась гораздо позже моей защиты. Да и потом… Всё списали на особенности королевского рода. Ведь обычные переселенки родить от манли по-прежнему не могли.

— Это конечно очень печально, но я так и не поняла, чего конкретно ты хочешь от Маши, — спросила Лора.

— Я же сказал — ничего особенного. Просто буду наблюдать. Попытаюсь вывести закономерности, исправить свои ошибки. Я мешать тебе не буду. По крайней мере, постараюсь.

— А если я не соглашусь?

— В таком случае я раструблю о том, что узнал, на всех концах. И все будут приходить посмотреть на тебя, как на диковинного зверька в зоопарке. В лучшем случае.

Подруга хмыкнула и сказала:

— Тебе не поверят.

— Посмотрим.

Мне не хотелось проверять, верят ли местные жители сплетням, поэтому пришлось согласиться. С тех пор в мою жизнь прочно вошел Шелди. И пусть его бесцеремонность частенько выводила меня из себя, он здорово помог мне. Именно он подбросил мне идею о том, как раздобыть денег. А его знания о мире и вовсе оказались бесценны для организации бизнеса.

* * *

Сегодня мне снова снился удивительно реалистичный, но какой-то чересчур абстрактный сон. Суть его мне удалось расшифровать не сразу, но когда я поняла, о чем идет речь, пришла в смятение. Но сны имеют свойство быстро забываться. Вот я и решила не обращать на него внимания. Однако ребенок тоже от своего отступаться не собирался и настырно каждую ночь транслировал мне Алекса, баюкающего на руках младенца. Мда. Кто бы у меня не родился, этот кто-то явно будет очень упрямым. Через неделю я сдалась. Я была готова хоть черта лысого ему привести, лишь бы отстал. Знаю, что неправильно, но сил уже никаких не осталось вместо полноценного сна договариваться с собственным малышом. Папу ему видите ли подавай! И где я его искать вообще буду?!

За советом я отправилась к Малене. У нее как раз был перерыв между занятиями, так что она согласилась уделить мне полчасика. Она меня внимательно выслушала, нахмурилась и задала один единственный вопрос:

— Зачем?! — подруга принялась нервно расхаживать по комнате, — Зачем тебе его искать? Потерпи немного. Скоро малышу надоест и…

— Я больше не выдержу! — ужаснулась я, — Да и вообще… Мне кажется, я должна Алексу рассказать! Он же отец все-таки…

— Ага, вперед! Можешь заодно сразу же забыть о том, что у тебя есть ребенок! — неожиданно перешла на повышенный тон подруга.

— Ты преувеличиваешь, — примирительно сказала я. Малена с самого начала показалась мне странно взвинченной сегодня.

— В чем? Неужели ты не понимаешь?! — она картинно заломила руки, — Нет, ну вы только посмотрите на эту святую простоту! Она забыла, в каком положении оказалась! Так я напомню. Как только правда о твоей беременности откроется, тебя поместят под круглосуточное наблюдение в каком-нибудь тихом месте, пока не родишь. И уж конечно ребенка они тебе точно не оставят. Он наполовину манли и, как ты говоришь, наделен даром. Разве они упустят шанс улучшить свою демографическую ситуацию хоть на одного гражданина?! Особенно, когда у них уже каждая шестая семья детей завести не может! Отдадут «счастливому» отцу или в любую другую бездетную семью, — она ненадолго замолчала, колеблясь, но все же не выдержала, — А самое неприятное, поверит ли твой ненаглядный, что ребенок от него? Вспомни, в каком заведении ты проработала все последнее время, — припечатала она напоследок.

Я стояла оглушенная ее откровениями и не знала, что делать. Малыш настаивал на встрече с папой, посылая недвусмысленные картинки прямо в мой мозг. Упертый какой! Или какая. Осторожность требовала последовать совету подруги, разум твердил, что нужны мы Алексу, как собаке пятая нога, а сердечко, такое же глупенькое, как и его хозяйка, радостно трепетало в предвкушении встречи. А потом взгляд упал на свежий номер местной газеты, раскрытый на развороте. На огромной, в полстраницы фотографии лучезарно улыбались двое: красивая молодая манлийка и наш будущий папаша собственной персоной. А венчал все это заголовок: «Самый завидный холостяк Парсифеи жениться?»

Я судорожно схватила со стола газету и принялась читать. «Последняя пассия», «…красивая пара…», «…удастся ли Далории окольцевать ловеласа?», и два счастливых лица над статьей. Я дочитала до конца и без сил рухнула на стул. Прикрыла глаза, но перед ними все равно стоял улыбающийся Алекс, бережно обнимающий потрясающей красоты блондинку. Предательское воображение тут же дорисовало их семейный портрет, висящий в парадной раме над камином. Последняя картинка отозвалась болью в груди и спровоцировала сход лавины воспоминаний, чувств и переживаний, которые я, небезрезультатно кстати, раньше старалась игнорировать. Сейчас же я чувствовала себя погребенной под ними заживо, без надежды на счастливый финал. Эта бессмысленная любовь, вдруг разгоревшаяся в моем сердце, когда я поверила, что мне просто не дано ее испытать. Эта сводящая с ума ревность, когда лежишь перед сном и думаешь только о том, с кем он сейчас делит постель. Это разрывающее душу разочарование, когда понимаешь, что была лишь игрушкой, быстро надоевшей и потому не стоящей даже малейших усилий для обеспечения ее целостности и сохранности.

Совершенно раздавленная открывающимися перспективами и нахлынувшими переживаниями я потерянно уставилась в одну точку. Малена присела рядом, сочувственно заглянула в глаза и погладила по руке. Судорожно вздохнув, я нашла в себе силы спросить:

— Ты видела это?

— Да.

— Давно они… вместе?

— Не знаю. Статья вчерашняя.

Недавно значит. Хотя какая по сути разница когда. Надо брать себя в руки. Я не могу позволить себе долго предаваться унынию — у меня есть более насущные проблемы, чем возможная свадьба отца моего будущего ребенка. Например, где найти деньги, или где спрятать малыша до тех пор, пока нас не переправят на землю.

— Ладно. Все отменяется. Ни о какой встрече и речи быть не может. Я пойду.

Я решительно поднялась. Невыплаканные слезы заставляли мои глаза блестеть, как у средневековых девиц, закапывающих в них белладонну, и придавали мне слегка безумный вид. Малена встала следом, пытаясь заслонить от меня выход.

— Я никуда не отпущу тебя в таком состоянии!

— Я в порядке! — нервно огрызнулась я. Почему-то ее жалость жутко злила.

— Ты обиделась на меня? — продолжала она нервировать меня.