СМЫСЛИ. Домашняя Настольная Книга. Том II

Если есть Зачем жить, можно вынести почти любое Как.

Если имеешь характер, то имеешь и свои типичные пережитки, которые постоянно повторяются.

Если какой-нибудь образ мыслей неприятен, причиняет беспокойство, то это значит, что он заключает в себе истину.

Если нам приходится переучиваться по отношению к какому-нибудь человеку, то мы сурово вымещаем на нем то неудобство, которое он нам этим причинил.

Если народ гибнет, физиологически вырождается, то из этого вытекает порок и роскошь, т. е. потребность все в более сильных и частых раздражениях, которая знакома всякой истощенной натуре.

Если ты будешь приписывать все выходящие из ряда обыкновенных поступки тщеславию, средние – привычке, а низкие – страху, то почти никогда не ошибешься.

Если ты прежде всего и при всех обстоятельствах не внушаешь страха, то никто не примет тебя настолько всерьез, чтобы в конце концов полюбить тебя.

Есть ли в нас змеиное жало или нет, обнаруживается, когда на нас наступят.

Есть много жестоких, которые только слишком трусливы для жестокости.

Есть степень заядлой лживости, которую называют «чистой совестью».

Женщина научается ненавидеть в той мере, в какой она разучивается очаровывать.

Живи скрытно, чтобы тебе удалось жить по себе. Живи в неведении того, что кажется твоему времени наиболее важным. Проложи между собой и сегодняшним днем, по крайней мере, шкуру трех столетий.

За всяким великим явлением следует вырождение.

Забыть собственные цели – это обычнейшая форма глупости.

Задача художника – сделать людей детьми.

Знай, что пока тебя хвалят, ты еще не на своей дороге, а на дороге, угодной другим.

Из курса истории люди узнают, что железная необходимость не является ни железной, ни необходимостью.

Изменить «так было» на «так я хотел» – вот что я готов назвать истинным спасением.

Иной не может избавиться от своих собственных цепей, но является избавителем для друга.

Искусство есть форма властвования над людьми.

К женщинам надо подходить с плеткой в руке.

Когда имеешь достаточно правды, тогда не бывает надобности во лжи для сношений с людьми; с помощью правды можно вас обманывать и увлекать куда угодно.

Когда морализуют добрые, они вызывают отвращение, когда морализуют злые, они вызывают страх.

Кому не приходилось хотя бы однажды жертвовать самим собою за свою добрую репутацию?

Кто достигает своего идеала, тот этим самым перерастает его.

Кто думает словами, тот думает как оратор, а не как мыслитель.

Кто ликует даже на костре, тот торжествует не над болью, а над тем, что не чувствует боли там, где ожидал ее.

Кто отрицает свое тщеславие, тот обыкновенно обладает им в такой грубой форме, что инстинктивно закрывает перед ним глаза, чтобы по необходимости не презирать самого себя.

Кто презирает самого себя, тот все же при этом еще и уважает себя, как презирающего.

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Кто хочет убить своего противника, пусть подумает, не увековечивает ли он его перед собою именно этим самым.

Кто чувствует несвободу воли, тот душевнобольной; кто отрицает ее, тот глуп.

Куда я ни подымусь, за мною всюду следует мой пес, имя которому «Я».

Культура – это только тонкая яблочная кожица вокруг бушующего хаоса.

Легче простить врагу, чем другу.

Ложность какого-нибудь суждения вовсе не служит достаточным против него возражением. Вопрос лишь в том, насколько оно поощряет, поддерживает жизнь.

Лукавыми людьми бывают обыкновенно простые, а не сложные натуры.

Лучшая маска, какую мы только можем надеть, – это наше собственное лицо.

«Люби ближнего» значит: «не трогай, оставь в покое своего ближнего». Именно эта часть добродетели – самая трудная.

Любимый вопрос Заратустры: захотел бы ты жизнь, которую сейчас живешь и жил доныне, прожить еще раз, а потом еще и еще, и так до бесконечности?

Любите, пожалуй, своего ближнего как самого себя. Но прежде всего будьте такими, которые любят самих себя.

Люди бывают способны к благодарности в такой же степени, в какой они бывают способны к лицемерию.

Люди наказываются сильнее всего за свои добродетели.

Люди скрываются от навязчивых, сострадательных прикосновений в науке, дурачестве, мудрости… Признаком изысканной человечности является отношение с «уважением к маске», и здесь психология и любопытство неуместны.

Мать распутства не радость, а отсутствие ее.

Многие не находят свое сердце, пока не потеряют голову.

Многим не удается стать мыслителями по одной причине – у них слишком хорошая память.

Много говорить о себе – может также служить средством для того, чтобы скрывать себя.

Моральность есть стадный инстинкт в отдельном человеке. Она понуждает его стать функцией стада и ценить себя только в качестве этой функции.

Моральные люди испытывают самодовольство при угрызениях совести.

Моя первая человеческая мудрость в том, что я позволяю себя обманывать, чтобы не остерегаться обманщиков.

Мудрость – это разговор одинокого с самим собою на многолюдном базаре.

Мы более искренни по отношению к другим, чем по отношению к самим себе.

Мы охладеваем к тому, что познали, как только делимся этим с другими.

Мы слышим только те вопросы, на которые способны дать ответ.