Снадобье для вдовы

— Только то, что его величество считает, что кто-то намеренно раздувает это недовольство, Ваше высокопреосвященство. С утра люди собираются, чтобы провести время, а к ужину они только и говорят о том, какими способами можно покинуть остров и вернуться домой. Я слышал, что кто-то полушутя предложил, что можно притвориться больным, потому что он слышал, что всех больных, если они того пожелают, отправляют домой. На нашей галере было несколько таких мнимых больных.

— Да, Ваше высокопреосвященство, — продолжал Бойль, — это так. Меня подмывает навестить их, но только я уверен, что мы обнаружили бы их уютно устроившимися в окружении домочадцев и без малейшего желания возвращаться на войну.

— И кто стоял за этим? Кто раздувал недовольство?

— Его величество подозревал дона Мануэля де…

— Эта проблема решена, — сказал архиепископ. — Дон Мануэль был отравлен поздно вечером накануне вашего отплытия. Возможно, он сам и отравился. Это было во вчерашней почте.

— Дон Геральт де Робо рассказал мне, когда мы уже плыли на корабле, что обнаружил, что его друг обманывал его, — сказал Юсуф. — Мне показалось, что он сильно из-за этого расстроен. Но он не знал о его смерти.

— Его тело было обнаружено, когда галера уже отчалила, — объяснил секретарь. — Почта пришла с более быстроходным судном.

— Нужно будет написать отчет о нашем сегодняшнем разговоре, — сказал Феноле, — а сейчас… — он зашелся в продолжительном приступе кашля. К нему подошел один из его помощников, и все поднялись.

— Его высокопреосвященство нуждается в отдыхе, — сказал секретарь. — Меня просили организовать для кого-то проезд в Барселону, это для юного Хасана?

— Совершенно верно, отец, — сказал Бойль. — Парня нужно вернуть в Жирону, под крыло дона Беренгера де Круильеса, и как можно скорее.

— Все будет сделано.

Глава 17

Улибе провел неделю в однообразных заботах, принесших только крушение надежд, и в понедельник с пустыми руками вернулся к Беренгеру. Он не пропустил ни одного нотариуса в Жироне. Он ждал, пока каждый из них не найдет и не проверит записи о регистрации брака между женщиной, чье имя начиналось на «С» и неким Паскуалем, или Робером, или Жилем в течение десяти лет до рождения Клары.

Нашлись Робер, женившийся на Сибилле, и Паскуаль, женившийся на Сальвадоре. Паскуаль был столяром, как говорили, превосходным краснодеревщиком. Он всю свою жизнь прожил в городе и совсем недавно выполнял заказ для нотариальной конторы. Робер и его жена — оба умерли во время чумы. Пора было прощаться с епископом.

— Возможно, Ваше преосвященство, — сказал Улибе, — что Паскуаль женился или был помолвлен до своего четырнадцатилетия. Но думаю, что это маловероятно.

— И то, и другое в жизни иногда случается, — заметил Беренгер. — И гораздо чаще, чем может показаться.

— Попробую продолжить свои поиски в Барселоне. Если и там ничего не обнаружу, сразу вернусь сюда, Ваше преосвященство.

— В таком случае я окажусь в неловкой ситуации, радуясь вашей неудаче, — рассмеялся Беренгер. — Даже и не знаю, пожелать вам успехов или нет.

Утром во вторник Улибе нанял Четверых молодых и временно неработающих клерков, чтобы опросить нотариусов Барселоны. Делом Клары он решил заняться сам.

Дом ее бывшей хозяйки стоял на тихой улочке на краю города. Это был, конечно, не дворец, но вполне солидное здание; семья процветает, решил про себя Улибе. Улица была пустынна, только двое мальчишек играли в игру, представлявшую собой бросание камешков в круги, начерченные на сухой земле.

— Кто живет в этом доме? — спросил их Улибе, изучив его мрачный массивный фасад.

— В котором, сеньор? — отозвался один из мальчиков.

Улибе показал.

— Сеньора Висент, — ответил тот. — Она ведьма, — добавил он не без удовольствия в голосе. — Она выходит и кричит на нас, а потом посылает кого-нибудь схватить нас. Но ее повариха нам нравится.

— Я ищу Клару. Мне сказали, что она живет здесь.

— Больше не живет, — сказал второй мальчик. — Сеньора продала ее. Так все говорят. Спросите ее сами, — фыркнул он. — А вот и она.

— Он указал на крепкую женщину, быстрым шагом идущую по улице в сопровождении служанки с нагруженной корзиной.

— Вид у нее довольно свирепый, — подмигнул Улибе мальчишкам.

— Лучше поговорю с поварихой, — добавил он, бросил им пару монет и направился к боковому входу, что вел на кухню.

Его атлетическая фигура полностью перегородила дверной проем и отбросила длинную тень через всю кухню. Повариха обернулась к нему с покрасневшим лицом.

— Что вам нужно? — бросила она раздраженно.

— Клара, — сказал он, отступив в сторонку, чтобы солнечные лучи осветили ее лицо. — В монастыре мне сказали, что она тут. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Вашей хозяйки нет, поэтому я зашел через черный ход. Можно ли мне полюбопытствовать, что так дивно пахнет? — он указал на внушительных размеров горшок, булькающий на огне.

— То, что и должно быть, — ответила она сквозь сжатые зубы. — Баранья лопатка, колбаски, чеснок, лук и травы.

— Нет, там что-то еще, — твердо возразил Улибе. — Нехитрую похлебку каждый может приготовить.

— Немного разных специй, — призналась она. — Имбирь и кое-что еще.

Она управлялась в огромной кухне в одиночку, в окружении блюд на разной стадии приготовления. Во время разговора она то поворачивала вертел в печи, то оставляла его, чтобы проверить содержимое горшка, то помешивала соус.

Улибе бросил взгляд на вертел.

— Бедро козленка, — сказал он, с видимым удовольствием втягивая ноздрями запах. — Как вы его готовите?

— В первом часу я натираю его маслом, солью, специями и травами. В шестом часу насаживаю на вертел, — ответила она, и поскольку Улибе сам принялся поворачивать вертел, она подошла к столу и начала шинковать зелень. — Но если вы действительно ищете Клару, а не пришли понюхать чей-то ужин, вы опоздали, — сказала она. — Она ушла.

— Ушла? — переспросил он. — Не понимаю. Куда ушла?

— Хозяйка говорит, что сбежала, а сама я не знаю, врать не буду.

— Именно поэтому вы здесь одна и делаете все сами? — спросил он. — В таком большом доме обычно поварихе помогают еще два-три человека.

— Да уж, незадача, — отозвалась она, отложив нож и обернувшись к нему. — Лопатка козленка, которую вы сейчас поворачиваете, готовится на ужин. Хозяин очень любит козлятину, а мне не жалко, раз он дает мне дополнительно денег на нее. — Она продолжила шинковать свежую зелень. — Цены на козлятину сейчас выросли до небес, но раз он платит, значит, он и получит то, что хочет. А она не потратит полностью даже того, что он ей дает, это всякий вам скажет. Не знаю, уж на что она там копит.