Снадобье для вдовы

— Луис? — изумилась она. — Такое мог сказать только Луис, — с горьким смехом добавила она. — Наверное, это и вправду ты. Мне сообщили, что ты умер.

— Ты должна простить мне этот маленький обман, — чопорно произнес он. — Это облегчило мою задачу. Надеюсь, эта весть не причинила тебе страданий.

— Совсем нет, уверяю тебя, мой дражайший кузен. Теперь я тебя узнала, но ты выглядишь еще противней, чем в тринадцать лет. Не могу поверить, что ты всерьез рассчитывал, что я могу выйти за тебя. Разве я не говорила, что уж лучше отдам все свое имущество какому-нибудь монастырю? При этом сама я никогда не собиралась постричься в монахини.

— Мне тебя обещали! — взвизгнул он.

— Кто обещал? — спросила она. — Не папа. Не дедушка, который никогда не передал бы эту землю, если бы думал, что она может достаться тебе.

— Твоя мать обещала моему отцу…

— Бедная мама, — вздохнула Серена. — Папа обо всем позаботился. Как только он об этом узнал, вопрос больше никогда не поднимался.

— Мне тебя обещали!

— Не было никакой помолвки. — Она задумалась. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были шорох листьев и приглушенное рычание мастифа. — И пользуясь тем, что Жиль убит, ты рассчитываешь, что можешь с легкостью убить меня и моего сына и получить все состояние? А потом? Что будет потом? Как ты собираешься покинуть имение? Все дороги будут перекрыты.

— Кем? Никчемным стариком, двумя мальчиками и несколькими служанками? Крестьяне уехали на рынок, и здесь больше никого нет. Кто меня остановит? Тебя убить будет еще проще, чем Жиля. А мне и это удалось.

— Так это ты, Луис? — тихо спросила она. — Ты убил моего мужа? Мне трудно в это поверить. Гораздо более умелые люди не раз в прошлом пытались это сделать, но лишь оставляли своих жен вдовами. Ты лжешь, ты просто хочешь присвоить себе храбрый поступок.

— Серена, клянусь Пресвятой Девой, это я убил его. Я сказал ему, кто я такой — его смертельный враг, но, как и ты, он рассмеялся мне в лицо, заявив, что у меня нет прав ни на него, ни на его жену и ее собственность. Он повернулся ко мне спиной, собравшись ускакать прочь. Я сказал ему, что унаследую все, когда его не станет, и убил его.

— Ты убил лучшего человека на свете, и все напрасно, — холодно произнесла она. — Потому что даже если ты убьешь меня и Гильема, все, чем я владею, отойдет к Кларе. Она жива. И в безопасности.

— Она была жива, — сказал он. — Это так. — Он замолчал и продолжил спокойным тоном. — Мне были подозрительны обстоятельства ее смерти, и я начал ее разыскивать. Ты хитро упрятала ее от меня, Серена, но я нашел ее и сделал все, чтобы в момент, когда я предъявлю свои права на наследство, она была так далеко от королевства, что никто никогда не смог бы узнать, жива ли она вообще. Если жива.

— Когда ты ее нашел? — спросила Серена.

— Всего лишь месяц назад. Устроить так, чтобы ее продали в рабство, стоило мне пятьсот су. Но не волнуйся. Свои расходы я возмещу с лихвой, — добавил он.

— Должно быть, ты продал какую-то другую девочку, Луис. Три дня назад Клара находилась под защитой ее величества, — сказала Серена. — У меня есть доказательства, что это правда. Поэтому оставь меня, пока я не спустила на тебя собаку.

— Я не верю тебе! — с бешенством в голосе рявкнул он. — Она сейчас в Египте. Он поклялся, что отвезет ее в Египет, где за таких девочек на невольничьих рынках платят большие деньги. Ты лжешь.

— Я не лгу. Это ты, Луис, можешь лгать, мошенничать, ударить ножом в спину человека, который этого не ожидает, но не я. Клянусь. Все, что ты сделал, совершенно бессмысленно. Она жива и в безопасности.

— Тогда я найду ее, — простонал он, — и сам женюсь на ней.

Юсуф нехотя встал с кровати, оделся и босиком спустился во двор, чтобы набрать воды из колодца. Он умылся, и вдоволь напился, прежде чем пойти на кухню, где кухарка бесцеремонно вручила ему ломоть вчерашнего хлеба. Поблагодарив ее, он взял хлеб и отправился в обнесенный стеной сад, утренние лучи солнца уже залили верхушку его западной стены светом и теплом. Он пробрался между капустных рядов к стене, вскарабкался на нее и с интересом наблюдал, как его учитель бредет вокруг дома, потом по тропинке через луг до самых конюшен. В какой-то момент Исаак поднял свой посох вверх; Юсуф спрятал остатки хлеба в кармане туники и спрыгнул со стены.

Стараясь не производить лишнего шума, он быстро бежал по восточному краю луга, пока не оказался у деревьев, отмечающих его южную границу. Он остановился и прислушался, потом зашагал вдоль ряда деревьев в сторону конюшни, около четвертого дерева он снова остановился.

Он должен пересечь луг так, чтобы его никто не видел, но между ним и речушкой не было никакого укрытия, кроме нескольких пасущихся животных. Любому, находившемуся на ближайшем винограднике, открывался отличный обзор на все поместье вплоть до деревьев, высаженных вдоль дороги. Его заметят, даже если он будет ползти. Помощь пришла с неожиданной стороны. Пасущаяся поблизости ослица с интересом разглядывала мальчика. Тот отломил кусочек хлеба и протянул, стараясь ее привлечь. Животное посмотрело на лакомство и, ухватив очередной пучок сочной травы, неторопливо двинулось в его направлении, не отрывая глаз от кусочка хлеба.

Бросив на мальчика еще один подозрительный взгляд, она нежно подцепила угощение с его ладони. Он снял с себя пояс и набросил ей на шею.

— Пойдем, моя хорошая, — ласково пробормотал он. — Пойдем погуляем.

Его план состоял в том, чтобы пересечь луг по двум диагоналям и добраться до речки, загородившись ослицей от виноградника. Все получилось идеально. Две лошади и мул, с рассеянным любопытством рассматривавшие свою соседку по конюшне, учуяли хлеб. На какой-то момент он оказался зажатым внутри небольшого стада. Благоразумно раздав остатки хлеба животным, он снова двинулся через луг.

В небольшой лощине он остановился и спрятался за кустом; еще раз его глаза медленно и методично осмотрели окрестности. Его импровизированное стадо немного подождало, а затем неторопливо побрело к речушке. Он освободил ослицу, припал к земле и ползком последовал за ними. С берега он быстро спрыгнул в холодную воду, снова пригнулся, замер на месте и прислушался. Наконец, он решился и двинулся по камням, острому галечнику, иногда попадая ногой в грязь. Когда он подобрался достаточно близко, чтобы слышать то, что происходило около скамейки, он уселся и принялся ждать.

Легкий скрип ставен разбудил Ракель. Она встала с кровати, приоткрыла дверь и прислушалась. Казалось, весь дом еще спит, слышались только приглушенные звуки с кухни. Она накинула на сорочку шаль, тихонько проскользнула в комнату Гильема и склонилась над его кроваткой. Она осторожно пощупала его лоб. Мальчика лихорадило. На соседней кровати крепким сном праведника спала Жанна — нянька мальчика. Ракель не удивилась. Гильем спал урывками, мучаемый кошмарными снами и кашлем, почти всю ночь не давая Жанне уснуть.

Но был он болен или нет, его следовало переместить в другое место. Она осторожно взяла его на руки — мальчик так и не проснулся — и направилась на кухню.

— Что он любит на завтрак? — шепотом спросила она. — Мне кажется, он простудился, да и спал ночью плохо.

— Бедняжка, — тоже шепотом ответила кухарка. — Хлеб с молоком. И медом. Сейчас принесу.

— Уложу его снова в кровать, — сказала Ракель, когда кухарка сунула ей в свободную руку тарелку с едой. — Спасибо.