снарк снарк. Книга 2. Снег Энцелада

На Федоре был приличный серый костюм, дорогие туфли, неплохой галстук, все подобрано со вкусом. Костюм сидел непринужденно, Федор был явно привычен к этой одежде, а не надел ее с утра. А еще маникюр, тщательное бритье, гладкая кожа и часы. Часам я, если честно, позавидовал. Давно хотел. Пусть не турбийон, но хороший швейцарский хронометр. Солидные часы, хай-фай трек с ретро-декой Nakamichi Dragon, «Фендер Стратокастер», набросок Сальвадора Дали, первое издание «Мастера и Маргариты», скромные радости зрелого возраста.

– Ты как в наших говенях запутался? – поинтересовался Федор.

– Да я только вчера…

– Эх, Вить-Вить, мог бы и сообщить, – перебил Федор. – Я бы тебя встретил по-человечески…

– Случайно получилось, – сказал я. – Я не планировал, у меня в Нижнем конференция сорвалась, вот и решил заскочить по пути.

– Вот так ты всегда! Раз в сто лет к старым друзьям заезжаешь, да и то потому, что сорвалось что-то там… А просто так, а?! Повидаться, посидеть, вспомнить детство грозовое?

Я разглядывал Федора. Он держался совершенно спокойно и ничуть не тяготился ролью старого друга, словно на самом деле был рад меня встретить.

– Сколько лет, сколько лет… – Федор вздохнул. – Да, годы идут, все меняется. А ты книжки все пишешь?

– Иногда.

От Федора пахло одеколоном, разумеется, недешевым. И Федор явился первым.

– А я с утра на службу еду, смотрю – машина незнакомая стоит, номера южные, а у нас редко кто чужой бывает, ну и позвонил в библиотеку. Черпакова, конечно, юлила… Но потом раскололась. Вот я и решил к своему старому корефану заглянуть.

– Очень рад, – сказал я.

Сволочь.

– А я как рад! Давно тебе позвонить собирался, да все руки не доходят. Слушай, а ты почему здесь остановился?

– Гостиницы у вас нет, не в машине же ночевать…

– Это уж точно. Гостиницу нерентабельно держать – никто же сюда не ездит.

– А как же родина Пересвета? – спросил я.

Федор снова рассмеялся. Он набрал воздуха, чтобы сказать… Но выдохнул. Достал длинные коричневые сигареты, закурил.

– У меня отпуск скоро, – сказал Федор. – Но уехать не могу, надо за всем присматривать…

Федор курил с наслаждением, быстро, одними глазами продолжая поглядывать вокруг, оценивать. Мне показалось, оценивал он в основном меня. Машина несколько сбила его с толку; потратив час на изучение Интернета, к однозначным выводам Федор не пришел.

– Да, было смешно, что уж говорить… Витя, а давай ко мне?

Неожиданно. Или нет.

– Моя баба как раз в Египет умоталась, дом свободен, переезжай!

Реакцию Федор не растерял.

– Не, спасибо, – отказался я.

– Витя, я же серьезно! У меня пять комнат простаивает, теща пыль собирать не успевает. Живу на Береговой, как белые люди. Белые люди – красные крыши, знаешь такую поговорку?

– Нет, Федь, спасибо, – отказался я.

– А что так? – сощурился Федор. – Шашлычок-машлычок, пивасик нормальный, отдохнули бы…

– Книгу пишу.

– И что?

– Это…

Я заметил кепку. Со вчерашнего вечера она висела на гвозде. На самом видном гвозде.

– Надо сосредоточиться, – пояснил я. – Если я у тебя буду жить, то вряд ли получится.

– Я больше не бухаю, – заверил Федор. – Все культурно, не выше пяти градусов, да и то по пятницам…

– Да я тоже, но дело не в этом. Понимаешь, книги хорошо пишутся в посторонних условиях. В гостиницах, в съемных комнатах, в поездах…

– Тебе что, нравится в этой конуре?

– Книга сама себя не напишет.

– Значит, все-таки книга?

Федор поискал, куда стряхнуть пепел, подтянул кирзач истопника.

– А ты, значит, подполковник? – улыбнулся я.

– Есть немного, – Федор смотрел сквозь дым. – То есть категорически так.

Наверняка стал умнее, подумал я. Во всяком случае хитрее. Опаснее.

– Да ладно, – Федор помахал сигаретой. – Понятно же, что так сюда никто не поедет. Книга… Ты вроде и тогда собирался книгу писать?

– Тогда не получилось.

– Да уж, – Федор загасил сигарету. – Тогда не получилось…

Федор бросил окурок в сапог, плюнул вдогонку.

– А сам кем? Кроме книг?

Подполковник. Неплохо.

– Да так, – я помахал руками. – Примерно как раньше. Организую.

– И дела идут?

– Кризис, – ответил я. – Какие дела…

– Ну да, кризис. Если дела не идут, лучше писать книги.

Кепку Федор не замечал.

– Ты прав, Витя, кризис задолбал, все как обосратые ходим… – Федор поправил галстук. – Надоело все, Витя, живем как в погребе – поставщики, тендеры, заказы…

– Тендеры? – не понял я.

– Что? Да нет, я говорю стабильности мало. Слушай, а про что книга-то? Про адмирала опять?

Я не ответил.

– Брось! – махнул рукой Федор. – Брось ты этого адмирала, я тебе столько расскажу – на сорок книг хватит! Если все описать – не поверят! Ты помнишь Механошина? Который тогда мэром был?

Федор опять хохотнул, но в этот раз не так весело.

– Механошина помню…

– Оказался сектант! Махровейший сатанист!

– Механошин – сатанист? – с недоверием переспросил я.

– Ну, не совсем сатанист, – поправился Федор. – Скорее, язычник-нудист.

Теперь уже я почти рассмеялся. Представилось.

– Не, точно! Вот про что книгу надо писать! Я тебе сейчас расскажу…

Федор дотянулся до чайника, налил в кружку теплой воды, выпил. Туфли чистые, отметил я. На улице слякоть, поперек котельной ручей, а Федор умудрился не запачкаться.

– Так вот, – Федор поставил кружку на котел. – Это суперистория! Механошин вдруг решил, что он дворянских кровей. Что его какая-то прабабка приходилась правнучкой князю Гагарину. Заказал в Москве исследование в Геральдической палате… ну, или где-то там… ему все исследовали и выяснили, что никакой он не дворянин. Но купец. И не простой купец!

Федор снова потянулся к чайнику и кружке, налил воду и выпил.

– Из молокан! – глубокомысленно прошептал Федор. – То ли кормчий, то ли сиятельный сплавщик, короче, потомственный боцман первой ладьи. Ну, Механошин стал выяснять, кто такие молокане и в чем функции главного кормчего, книги старые достал, там все вроде подробно прописано…

Боцман первой ладьи – это неплохо. Я слушал, стараясь понять – это правда или Федор врет. И тот и другой варианты представлялись вполне правдоподобными.