Снайпер

Алисия сидела в кресле с высокой спинкой. Перед ней стоял чайный сервиз из чеканного индийского серебра. Обещанные Фредом огуречные сандвичи возвышались на вершине трехъярусной подставки. Было подано также маленькое печенье домашней выпечки.

– Сливки или лимон, мистер Джерико? - Голос прозвучал ясно, отчетливо и казался совершенно лишенным эмоций.

– Я бы предпочел без всего, миссис Пелхам, - ответил Джерико. Прозвучало это чуточку грубовато. Он посмотрел на Луизу, которая задумчиво улыбалась, гадая, как он воспримет все происходящее вокруг него.

Джорджиана Фрост, выполнявшая за столом роль хозяйки, разливала чай. Ничто в ее облике не говорило о том, что она являлась любящей сестричкой Луизы. Темноволосая, слишком уж худая и избыточно напряженная. Во всем ее облике читалась склонность к истерии, причем практически без всякого повода. В ее лице, как и у Фреда, сохранились аристократические черты. Луиза, похоже, пошла в отца. Зоркий взгляд Джорджианы перескакивал с Луизы на Джерико и обратно. Никому не требовалось объяснять, что она думала по поводу двух этих людей: гадала об их отношениях и заранее презирала.

– Я же сказал вам, что прежде стоит выпить, - негромко сказал Фред, стоя рядом с Джерико.

Джорджиана передала Джерико его чай "без всего". Чашка на блюдце слегка подрагивала, когда она ее предлагала.

– Луиза говорила, что вы побывали во всех беспокойных местах в мире, мистер Джерико. Вы должны рассказать нам о них. По ее словам, ваш рассказ мог бы оказаться настоящим приключенческим повествованием.

– Меня гораздо больше интересует это место, где жил доктор Пелхам, заметил Джерико.

– Жил и умер, - сказал Фред, с ухмылкой глянув на сестру.

– Довольно, Фред! - воскликнула Джорджиана.

– Все люди, миссис Фрост, где-то живут и умирают, - сказал Джерико. Ваш отец отметил это место. В конце концов оно скажет о нем свое громкое слово. Архитектура, грандиозная забота об оформлении территории - все это свидетельствует о вкусе человека и его аккуратности. А этот дом - он просто очарователен.

– Этот дом является в большей степени отражением нашей матери, - сказал Фред. - За исключением разве что комнаты для игр. Там отец хранил свое оружие и играл в бильярд.

– Боюсь, что не до конца представляю, чего именно вы хотите от нас, мистер Джерико, готовясь написать портрет доктора Пелхама, - сказала Алисия.

Джерико снова принялся объяснять свою теорию "общего знаменателя". Алисия внимательно слушала.

– Портрет, как сказала мне Луиза, станет даром попечителям. Он будет выставлен в зале заседаний или в каком-то другом месте для собраний учеников Пелхам-Холла и тех, кто его уже окончил. Мне лично, мистер Джерико, кажется, что лучше всего они представляют его в образе директора. Возможно, на кафедре в зале заседаний, возможно, в часовне. Я думаю, нечто подобное, изображающее его величественным и добрым, понравится тысячам мальчиков, которые знали и любили его.

– А также ненавидели, - добавил Фред, разминая несуществующую сигарету.

– Не будь занудой, Фредди, - сказала Алисия. - Разумеется, были мальчики, которые его ненавидели - недисциплинированные и неподготовленные. Но эта маленькая группа, Фредди, не вернется в Пелхам-Холл, чтобы полюбоваться портретом. - Ее внимание было устойчиво сосредоточено на Джерико. - Я хочу подчеркнуть, мистер Джерико, что излишне детализированный анализ характера может породить картину, которую не признает подавляющее большинство воспитанников Пелхам-Холла.

Джерико ответил ей очаровательной улыбкой:

– Вы не учитываете сущность художника, миссис Пелхам. Я не копировщик, и мне хотелось бы думать, что, когда моя работа будет завершена, она будет нести в себе особый смысл для каждого, кто на нее смотрит. Я надеюсь на то, что вы увидите своего мужа, дети - отца, воспитанники - директора, а Берт Уолкер - старого и любимого друга.

При упоминании Берта уголки рта Алисии как бы поджались.

– И как же вы намерены справиться с этой задачей? - спросила она. Будете расспрашивать каждого из нас по отдельности?

– Во всяком случае, не сейчас, миссис Пелхам. Давайте просто время от времени переключать наш разговор на доктора Пелхама. - Он обвел взглядом остальных сидевших в комнате.

Никто не проронил ни слова. Казалось, что на этом предложении беседа иссякла. Чтобы скрыть свое явное замешательство, Джорджиана заявила высоким, резким голосом, что ее муж приедет домой поздно вечером.

– Кажется, он говорил, что в блэгдонских конюшнях разразилась эпидемия кашля. Он уехал в Саратогу проконсультироваться с ветеринаром.

– Ты сказала Джулии, что он прибудет к ужину? - спросила Алисия.

– Мама, я и сама в этом не уверена. Ты же знаешь Артура. Вполне может заявиться посреди ночи, чтобы сразу завалиться в постель, - сказала она, густо покраснев.

– А ваш муж, миссис Фрост, посещал Пелхам-Холл? - спросил Джерико, стараясь как-то заполнить возникшую паузу.

– Нет, не посещал! - резко проговорил Фред. - Он был инструктором по верховой езде. Главным поставщиком удобрений для матушкиного огорода.

– Ну хватит уже, Фред, - усталым голосом проговорила Луиза.

– Мой муж великолепный наездник, - сказала Джорджиана.

– Кентавр Джорджианы - наполовину лошадь, наполовину человек, невозмутимо проговорил Фред. - А будучи лишь наполовину человеком, Джорджи, он ведь не всегда доставляет максимум удовлетворения?

– Ты сегодня уже выпил, Фредди? - холодно поинтересовалась Алисия.

– Мама, я всегда выпиваю, - ответил тот. - Единственная приятная привычка, которую я разделяю с Артуром. Кстати, Джерико, отец был классным специалистом по части мартини. Никогда не пил после обеда, ну, разве что бренди, но мартини хлестал как воду. Причем всегда с оливкой, которую он, кстати, никогда не съедал. Вы не знаете почему?

– Почему же, мистер? - спросил Джерико.

– Чтобы позволить Берту съесть их на кухне после трапезы. Вот как близок был отец к своему другу. Берт всегда был большим почитателем оливок, смоченных в джине.

– Не позволяйте Фреду создать у вас впечатление, будто отец был выпивоха, - сказала Джорджиана. - Он всегда знал, когда остановиться.

– Не очень-то типично для бывшего алкоголика, - заметил Джерико.

Пожалуй, он при всем своем желании не смог бы взорвать в бледной гостиной Алисии более мощную бомбу неожиданного откровения. Старуха перевела на Луизу гневный взгляд своих серых глаз. Руки вцепились в подлокотники кресла с такой силой, что аж пальцы побелели.