«Снег», укротивший «Тайфун»
Шрифт:
За особые заслуги перед Советским Союзом и Российской Федерацией в области внешней политики распоряжением Президента РФ В.В. Путина от 29.12. 2001 № 724-рп ему было установлено дополнительное к пенсии пожизненное ежемесячное материальное обеспечение. А заслуг у этого человека много, но о них в другом повествовании. Мемуары он не писал. А когда автор спросил у него почему — ответ последовал четкий и глубокий по смыслу:
— Хм… Мемуары — это публичная исповедь в грехах своих ближних. А я не хочу плодить грехи.
— Валентин Алексеевич, как вы попали на фронт и когда? — интересуюсь у бывалого солдата, обожженного войной на всю оставшуюся жизнь.
— После окончания десятого класса 434-й средней школы бывшего Сталинского
— Подавали заявления?
— Да! Из нашего класса, если память не изменяет, трое уехали поступать в военные училища: Таушнянский, Либерман, Шмырев…
— А каким запомнился вам день 22 июня?
— Помню, в этот день мы, пацаны соседских дворов, до умопомрачения играли на небольшом пятачке «ничейной земли» в футбол. Такую землю для игр в футбол, лапту, городки можно было тогда встретить в любом микрорайоне столицы. Ворота обозначили брошенными на землю майками и рубахами. Играли несколько многочасовых таймов с переносом окончания матча «до последнего гола». Этих последних голов, наверное, было штук десять — так хотелось играть. Сил было полно в молодом теле.
Узнали о начале войны только к исходу дня. Когда пришло осознание, что враг опасный, война будет большая и, по всей вероятности, надолго, побежали в военкомат с просьбой призвать в армию. Растерянный военком нас почему-то прогнал, заявив, что у него много забот с призывниками 1920 года рождения, а вы, мол, еще «зеленые фрукты», должны немного «поспеть».
Но вскоре и нас, восемнадцатилетних, погрузили в машины и отправили на рытье противотанковых рвов. Ехали ночью, поэтому трудно было ориентироваться на местности. Наутро подвезли к Днепру в районе между Вязьмой и Смоленском. Жили в зданиях опустевших клубов, школ, ферм. Организаторы кормить нас часто забывали. Мы завидовали проходящим на запад войскам с дымящимися на ходу полевыми кухнями. Радовались, когда останавливалась какая-то часть. Командиры отдавали приказ накормить и нас…
— А когда вас призвали в армию?
— Вскоре. Я оказался в 77-м стрелковом полку 26-й стрелковой дивизии 8-го стрелкового корпуса 20-й армии Западного фронта. Солдаты в основном были с начальным образованием. У нас в батальоне имелось три роты. Первая, вооруженная автоматами ППШ, вторая — винтовками с боезапасом от 3 до 9 патронов у каждого стрелка, третья — ополченцы без оружия. Им командиры сказали: «Ваше оружие — на поле брани…»
Я стал командиром противотанкового орудия — 45-миллиметровой пушки — «сорокапятки». Расчет — 7 человек, вес пушечки в боевом снаряжении — полтонны. Как правило, ее таскали три лошадки. Они довозили пушку с зарядными ящиками до позиции, затем коневоды уводили наши «живые моторы» в тыл. Берегли «лошадиные силы». В декабре сорок первого в районе Волоколамска наша 26-я дивизия полегла полностью вместе с 77-м стрелковым полком.
Видел проход мимо наших позиций конной группы под командованием генерала Льва Михайловича Доватора. Помню, стоял морозный, заснеженный день. А они все мчались в темных бурках. Я тогда подумал — они ведь мишенями станут на белом фоне заснеженного поля. Через несколько дней доваторцы возвращались на лошадях уже в белых маскхалатах. Недавно я прочитал стихотворение гвардии старшего сержанта Я. Е. Энтина и был поражен точностью передаваемых впечатлений. Оно меня тронуло до глубины души.
Вот послушайте:
В атаку конь тебя несет, В бою нет ближе друга. От верной смерти он спасет — Хоть дождь, хоть снег, хоть вьюга. Туман, Огонь, Индус, Стратег, Русалка, Ветер, Гладиатор — Такие клички лошадям Любил давать Доватор!Меня, в прошлом увлекавшегося спортом, 24 декабря отобрали в лыжный батальон 2-го кавалерийского корпуса генерала Белова. Сначала закапризничал — как так, в век моторов и брони буду воевать в лошадином войске! Потом мнение изменилось. Конница 41-го отличалась от своей сестры 1921 года. А потом много хорошего узнал о самом корпусном командире Павле Алексеевиче Белове. Он был действительно отец солдатам — ярким представителем того алмазного фонда людей Советского Союза, без которых немыслимы были Победа и праздник 9 Мая 1945 года.
Павел Алексеевич был очень авторитетным среди командиров, но, к сожалению, до сих пор почему-то мало знаком широкой публике…
Когда я слушал исповедь солдата, то поймал и себя на мысли: а ведь действительно, как мало знакомо это имя. Стал искать материалы и нашел в этом скромном, высококультурном, образованном генерале очень много такого, за что его можно назвать Человеком.
Его корпус 9 января 1941 года был включен в состав Западного фронта. Это было время, когда в эскадронах оставалось по 6–8 человек из числа начавших войну. Более пяти месяцев остатки корпуса сражались в тылу немцев в ходе Ржевско-Вяземской операции вместе с партизанами. За успехи в боях под Каширой 2-й кавалерийский корпус был преобразован в 1 — й гвардейский.
Следует отметить, что гений и грамотность генерала Белова не были по достоинству оценены и обласканы представителем Ставки, командующим Западным фронтом Г.К. Жуковым. Его корпус бросали на самые тяжелые участки фронта — затыкать так называемые «дыры и прорехи».
Так, корпус Белова по приказу Жукова был направлен на взятие Серпухова, но обещанной поддержки выделено не было. И только грамотные действия и личное мужество командира кавкорпуса спасли ситуацию. Был случай, когда по приказу того же Жукова корпус 21 декабря 1941 года был снят с пунктов переформирования, и его бросили на освобождение небольшого подмосковного городка. Выяснилось потом, что таким образом, освобождением ни тактически, ни стратегически незначимого объекта в операциях под Москвой Жуков решил сделать подарок вождю в день его рождения. Белов возмутился, посчитал этот приказ преступным в силу неподготовленности операции и отсутствия артиллерийской и авиационной поддержки.
Из прочитанного большого объема материалов о взаимоотношениях Белова и Жукова сложилось впечатление, что представитель Ставки завидовал интеллекту корпусного генерала и глубокому уважению к нему солдат и офицеров.
Интересный материал о личности генерала Белова приводит Ф. Свердлов со ссылкой на начальника разведки 1 — го гвардейского корпуса полковника А. Кононенко, который брал интервью у полковника Л. Любашевского:
— Я был комиссаром штаба Группы войск Белова с начала февраля (1942 года. — Авт.)… Через мои руки проходили все документы фронта. По долгу службы мне поневоле приходилось все их читать и докладывать. Я не собираюсь вникать в их оперативный смысл или ошибочность, дело, пожалуй, не в этом. Все важные документы, как правило, подписывались Жуковым и Булганиным (член Военного совета Западного фронта. — Авт.).