Снег

Нет, ноль. Полный ноль.

— Послушай, ты сказала, что он не появлялся в клубе после меня. — Насторожилась я. — Быть может, с ним что-то случилось? Может, он пропал?

— Да нет, — отмахнулась Анжелка. — Лелик говорил, что видел его пару раз в городе, даже здоровались. Скорее он просто боится с тобой встретиться в клубе. Или что его расспрашивать начнут.

— Слушай, мне надо его найти! Возможно, он что-то знает, — возбужденно вскочила я. — Где он живет?

— Откуда я знаю-то! Я ж говорю — пару раз всего мы с ним встречались, а потом я отчалила. Это ты с ним, похоже, тесно общалась.

— Кто может знать? Лелик твой?

— Ой, такой же мой, как и твой. Пошли в "Променад" вечером, там может, кто скажет. Хотя если его подозревают в клубе, то побоятся тебе адрес давать. Вдруг он шифруется, потом найдет и головы поотрывает.

— Хорошо, я приду в клуб. — Решила я, и со спокойной совестью снова уселась к холодцу. Впрочем, мой вялый и без того аппетит совсем меня покинул.

Днем мне было чем себя занять. Когда я накануне ходила в поликлинику, то прихватила с собой рекламку какого-то частного доктора, психопатолога и невролога в одном лице, и решила на досуге к нему наведаться. Пообщаться насчет своих мозгов. Мама, конечно, нормального мне доктора купила, но почему-то хотелось мне заняться своим мозгом самой. Мамин доктор был жуткий ортодокс и убеждал меня, что провал в моей памяти это лишь результат травмы. Я же думала иначе. Удар по голове не имел ничего общего с тем, что я чего-то не помню. Скорее я подсознательно ХОТЕЛА чего-то не помнить. Потому решила проконсультироваться с кем-нибудь независимым. Позавчера я по телефону записалась на прием. Сегодня нужно было пойти. Рассказать про этот жуткий бар, который я нашла и про мои опасения. Без, так сказать, опасения, что потом об этом расскажут моей маме.

"Частный кабинет доктора Чехова" — прочитала я на двери кабинета. Забавное имечко, подумала я. Внутренности кабинета напоминали декорации к фильму про какого-нибудь психоаналитика. Диванчик вместо кушетки и все такое. Медсестра — яркая высокая брюнетка, сразу предложила мне прилечь в ожидании мэтра. Прелесть какая. Доктор не заставил себя ждать. Высокий, как и его секретарша, такой же брюнетистый, с пронзительными блестящими глазами. Если бы не его пятьдесят лет, написанные на лице, я бы вполне могла принять его за какого-нибудь охотника за женскими сердцами. Впрочем, может он и так был охотником. Просто старым. Хотя надо признать, в его общении со мной не было ни капли заигрывания. Строго поставленный профессиональный голос, никаких игривостей. С другой стороны — посмотрите на меня! Разве может то мрачное бесполое существо, которым я стала, вызывать у мужчин какие-то сексуальные порывы. К тому же у меня с головой не все в порядке.

Доктор, Антон Николаевич (как, разве не Павлович?!), быстро пролистал мою историю болезни и переместился в кресло напротив меня. Мы немного поговорили. Надо сказать, было приятно болтать, вот так валяясь на удобном диване и глядя в пространство. Как будто разговариваешь сама с собой. Я рассказала ему, что знала сама. Пришла в себя в больничке, почти все помню кроме последнего месяца и того, что со мной произошло. Случайно нашла пустующий бар, который смутно (мягко сказано) меня тревожит. Хочу что-нибудь вспомнить из того, что не помню. Вот и вся проблема.

— Вы ассоциируете себя с тем человеком, которым себя помните? — Спросил доктор, едва успела я закончить свой рассказ. Я пожала плечами.

— Да, вполне. Быть может, я стала более сдержанной, меня не тянет пока вести мой прежний образ жизни, но, думаю, это временно.

Я так сказала, но на самом деле так не думала. Признаться, мне была немного неприятна та девица, которой, насколько я помню, я была. Снова влезать в оболочку легкомысленной безмозглой куклы я почему-то не хотела и вряд ли уже захочу. Нет, если мне нужна помощь, я не должна лукавить.

— Нет, я не ассоциирую на самом деле себя с ней. С той, прежней. Она мне не нравится. И мне кажется, я уже не смогу быть такой снова. — Выдохнула я, прикрыв глаза.

Доктор долго молчал, будто ожидая, что я скажу что-нибудь еще. Но я уже все сказала.

— Послушайте, а вы можете объяснить, что со мной произошло? Почему моя личность изменилась? Это нормально? Честно говоря, меня это беспокоит. — Поторопила его я.

— Ну, — протянул он задумчиво, — иногда такое происходит. Из-за травмы определенных участков мозга, личность человека вполне способна измениться. Человек может стать более уравновешенным и спокойным, если задета та часть мозга, которая отвечает за агрессивное поведение. Или наоборот.

— Но — что?

— Что?

— Вы так сказали, будто в чем-то сомневаетесь.

Я открыла глаза. Он слегка усмехнулся. Что-то в его внешности было, что выдавало в нем гея. Или я себе накрутила из-за его фамилии. Как бы там ни было, с педиками легче найти общий язык.

— Александра, личность человека может измениться и вследствие душевной травмы. Знаете, есть люди, которые пережили опыт клинической смерти. Вы не читали Моуди?

— Про тоннель и светлое существо в конце тоннеля? — Я пренебрежительно хмыкнула. — Читала. Беллетристика для американских умов. Они так озабочены тем, чтобы построить в своей голове идеальный добренький мир с дедушкой-боженькой во главе, что готовы заглотнуть любую дезу. Я не видела никаких тоннелей, доктор. Хотите об этом поговорить?

Он радостно засмеялся. Ну точно гей. Ужимочки эти…

— Вам не занимать здорового цинизма.

— Скорее я реалистка.

— Вам точно девятнадцать?

Я дернулась, будто от удара током. Черт, это какая-то болезненная фигня… про мой возраст.

Он сразу заметила перемену во мне.

— В чем дело?

— Ни в чем, — огрызнулась я. — Иногда мне кажется, что мне сто девятнадцать. И еще тема возраста меня раздражает. Когда я разберусь, в чем дело, мы об этом поговорим.

— Хорошо. — Легко согласился он. — А теперь вернемся к нашим баранам.

— Вернемся.

Он снова влез в мои бумаги и стал там ковыряться.

— Если вы намерены продолжить наше общение, оставьте мне эти документы, я хорошенько должен их изучить, чтобы точно себе представлять… Александра, мне кажется, у вас была не такая уж серьезная травма головы… нет, конечно, любое воздействие на голову потенциально опасно, но судя по вашей истории болезни…

— Не такая уж серьезная?! — Удивилась я. — Да я лет сто не приходила в сознание…

— Здесь это не указано. Смотрите, вас привезли в больницу с поверхностной травмой головы, и вы были в сознании.

— Нет… — я подошла к нему и заглянула в бумаги, но перед глазами все расплывалось.

— Я не помню этого.

— Вы провели в больнице две недели, но ничего нет о том, что вы не приходили в сознание.

— Да нет же! — Земля будто уплывала у меня из-под ног. Усилием воли я сфокусировала зрение и урывками прочитала отчет. Я была в сознании… это я точно там увидела.

— Я не должен был говорить вам об этом, — смутился доктор. — Не нужно так волноваться, возможно, у вас частичная потеря памяти, это вполне возможно. Вместе с неким травмирующим событием вы забыли и этот эпизод с больницей. Все восстановится очень скоро, поверьте. С моей помощью еще быстрей. Послезавтра вы сможете прийти?

Я рассеянно кивнула, взяла сумку и побрела к выходу.

— Александра! — Окликнул он меня. Я повернулась. Теперь в нем не было ничего, напоминающего педика. — Вы должны запомнить, что, не смотря на то, что некоторые вещи могут вам казаться странными и даже абсурдными, вам не следует на этом зацикливаться. Это лишь причуды вашего, не до конца еще восстановившегося сознания. Есть вещи, которые по-настоящему важны и на которые вы должны обращать внимание в первую очередь. Делайте то, что я вам говорю, и все придет в норму очень быстро, вот увидите. Кстати, если у вас сохранился мой рекламный проспект, там есть номер моего мобильного. Вы можете мне звонить, если у вас возникнут какие-то проблемы. Считайте меня своим личным консультантом. Если вдруг у вас появятся какие-то новые воспоминания, и вы захотите об этом поговорить. Это входит в мои услуги.