Снеговик
Шрифт:
Папа ни о чем не знал. Матиас всем сердцем чувствовал, что папа считает его… своим. И он не должен узнать правду. Никогда. Его это убьет. Нет, пусть уж лучше умрет он, Матиас. Именно этого он и хотел. Он хотел умереть, чтобы избавиться от матери, от Стиана, от школы, от… всего. Он встал, лягнул снеговика и побежал к машине.
Он должен забрать ее с собой. Она тоже должна умереть.
Мать вышла, он открыл ей дверцу. Она пробыла в доме целых сорок минут.
— Случилось что-то ужасное? — спросила она.
— Да, — ответил Матиас и передвинулся, чтобы она не смогла рассмотреть в зеркале заднего вида его лица. — Я его видел.
—
— Снеговика…
— А как он выглядел, снеговик-то?
Автомобиль с рычанием завелся, и она так резко отпустила сцепление, что машину тряхнуло и Матиас чуть было не выронил зажатый в руке домкрат.
— Папа нас ждет, — сказала она. — Поехали.
Мать включила радио. Диктор рассказывал о выборах Рональда Рейгана, но она все равно сделала погромче. Они выехали на холм и двинулись вниз по направлению к шоссе, рядом с которым протекала река. На асфальте перед ними бежала прямая желтая полоса.
— Мы все умрем, — сказал Матиас.
— Что ты сказал?
— Мы скоро умрем.
Она убавила звук радиоприемника. Он приготовился. Перегнулся между сиденьями, поднял руку.
— Мы умрем, — прошептал он.
И ударил.
Удар с хрустом обрушился на ее затылок. Мать не вскрикнула, не упала, она будто застыла на своем кресле. Тогда он ударил еще раз. И еще. Машина слегка подпрыгнула, когда ее нога соскользнула с педали, но мать так и не издала ни звука. Наверное, от удара повредился речевой центр мозга, подумал Матиас. Ударив четвертый раз, Матиас наконец достиг цели: на затылке показалась кровь. Машина неслась вперед с той же скоростью, но он понял, что мать уже потеряла сознание. «Тойота-королла» пересекла шоссе и помчалась прямо к реке. Снег тормозил движение, но автомобиль продолжал двигаться. Вот он въехал в воду и заскользил по широкой темной речной глади. Немного проплыл по течению, а потом закружился на месте. Вода начала просачиваться сквозь дверные уплотнители, ручки и по периметру окон. Автомобиль вновь медленно поплыл по реке. Матиас выглянул в окно, заметил машину на шоссе, но не понял, увидели ли его люди. Вода лилась внутрь. Вдруг он услышал, как мать что-то пробормотала. Он посмотрел на нее, на ее затылок, где волосы были мокры от крови. Она зашевелилась под ремнем безопасности. Вода уже с силой хлестала в салон и доходила Матиасу почти до колен. Он почувствовал, как подступает паника. Нет, он не хочет умирать, только не сейчас, только не так! Ткнул домкратом в боковое стекло. Окно разбилось, и в него хлынула вода. Он протиснулся в верхнюю часть окна, ботинок за что-то зацепился, Матиас дернул ногой, ботинок слетел и остался в машине. Он был свободен и двинулся вплавь к берегу. Увидел, как на шоссе остановился автомобиль и два человека выскочили оттуда и побежали по снегу к реке.
Матиас хорошо плавал. Он вообще многие вещи делал хорошо. Мужчина зашел в воду и помог ему выбраться. Матиас опустился на снег. Не то чтобы он не мог стоять, просто подумал, что так будет лучше выглядеть со стороны. Он прикрыл глаза и услышал, как взволнованный голос спрашивает, был ли кто-нибудь еще в машине. Матиас медленно покачал головой. Голос спросил: «Ты уверен?»
Позже полицейские придут к выводу, что авария произошла из-за скользкой дороги. Травмы на голове утонувшей женщины объяснят столкновением автомобиля с массой воды, а шок будет единственным объяснением того, что мальчик несколько раз отрицательно качал головой
в ответ на вопрос, был ли кто-нибудь еще в машине, а потом наконец произнес: «Никого. Только я».— Никого. Только я, — сказал Матиас.
— Спасибо, — ответил паренек и сел рядом.
Происходило это шесть лет спустя после аварии в университетской столовой. За окном сильный дождь отстукивал свой привычный марш, которым приветствовал студентов Бергенского университета. Быстрый марш, который кончится только весной.
— Тоже новенький на медицинском? — спросил парень, отрезая кусок жирной венской сосиски.
Матиас кивнул.
— У тебя эстланнский акцент, — заметил парень. — В Осло поедешь?
— Не хочу в Осло.
— Почему?
— Никого там не знаю.
— А тут?
— Тоже никого.
— И я тут никого не знаю. Как тебя зовут?
— Матиас. Матиас Лунн-Хельгесен. А тебя?
— Идар Ветлесен. Ты уже был на Ульрикен?
— Нет.
Матиас, конечно, там был. И на горе Ульрикен, и на Флёйен, и на Саннвиксфьеллет. Побывал на Рыбном рынке и на площади Торгалменнинг, смотрел на пингвинов и морских львов в Аквариуме, пил пиво в Весселстюене, был на концерте новой группы в «Гараже», на стадионе видел, как «Бранн» проиграли у себя на поле. Словом, везде, где обычно бывают компании бергенских студентов, Матиас успел побывать. Один.
Вместе с Идаром он совершил все экскурсии по второму кругу, делая вид, что он тут впервые.
Матиас быстро понял, что Идар типичный прилипала. И чтобы он прилип к нему покрепче, Матиас притворился, что рад знакомству.
— Почему ты поступил на медицинский? — задал Идар разминочный вопрос, вызывая Матиаса на беседу, предназначенную исключительно для чужих ушей. Дело было во время весеннего студенческого бала, куда Идар прихватил двух местных девчонок — черные юбки, высокие прически, — которые теперь сидели рядом и, наклонившись, пытались разобрать, о чем говорят эти двое.
— Хочу сделать мир чуточку лучше, — ответил Матиас и допил пиво. — А ты?
— Зашибить денег, конечно. — И подмигнул одной девчонке.
Вторая пересела поближе к Матиасу.
— У тебя значок донора, — сказала она. — Какая группа крови?
— Вторая отрицательная. А что?
— Да так… Вторая отрицательная — это же очень редкая группа?
— Ага. А ты откуда знаешь?
— Да неважно, — ответила она, положив теплую руку ему на бедро.
Эту же фразу она повторила, когда через пять часов лежала обнаженная на его кровати, а он признался:
— Знаешь, у меня этого еще никогда не было.
Она улыбнулась и провела ладонью по его щеке:
— Неважно. Не я, так другая, правда?
— Что? — возмутился он. — Нет.
Она рассмеялась:
— Ты симпатичный. Милый и задумчивый. А с ними что случилось? — Она потрогала его грудь.
Матиас почувствовал в душе что-то черное. Безобразное, черное и восхитительное.
— Я таким родился, — ответил он.
— Это болезнь такая?
— Обычно встречается вместе с феноменом Рейно и склеродермией.
— А что такое склеродермия?
— Наследственный синдром, при котором ткани тела перерождаются в соединительную.
— Это опасно? — Она осторожно провела пальцем по его груди.
Матиас улыбнулся и почувствовал нарастающую эрекцию:
— Феномен Рейно означает только, что пальцы рук и ног становятся белыми и холодными. Склеродермия хуже…