Снегурка в постель
Шрифт:
Я дурой все же не была, хотя недавно совсем считала, что это мое второе имя.
Но нет.
Подала на дистанционку, планируя затем перевестись на очное. Полковник был не против.
Теперь, конечно, придется думать серьезно над этим всем…
Осложнения, которых я не ждала. Потому что… Ну, понятно, второе имя, да.
А полковник на радостях тоже, видно, не предусмотрел такое развитие ситуации.
Но случилось.
Накрыло меня с головой.
Новый год… Да… Новая ситуация, новая жизнь, новый мужчина… И еще кое-что новое, блин.
Сидя
Ну так, на всякий случай. Если полковник не захочет иметь со мной НАСТОЛЬКО много общего.
А то и так я в его жизни не особо благоприятную роль играю.
С отцом, вон, до сих пор не помирился. Мать звонила ему, но на встрече не настаивала.
Только Света приезжала к нам, прикалывалась над моими страхами и говорила, что моя ситуация — вообще цветочки. Потому что Виктор — взрослый и самостоятельный мужик. Если сделал свой выбор, то будет его перед всем светом отстаивать. И что мне с ним повезло.
А ведь бывает и по-другому…
В этом месте она печально вздыхала, но вообще не кололась, как именно по-другому бывает.
Я все равно сомневалась и все еще не верила, что у Виктора ко мне все очень серьезно. Мне кажется, что даже если б замуж позвал, я бы отказала. Потому что… Да ну его. Зачем ломать то, что работает?
Это не мои слова, кстати, это наш дворник детдомовский так говорил.
Мне нравилось то, что между нами происходит, хоть и напрягало отчуждение Виктора с отцом.
Прикольно да?
Виктора нихрена не напрягало, а меня — очень даже.
Дурацкая такая ситуация.
Теперь еще больше ставшая безумной.
В принципе, оно и хорошо, что полковник у меня настолько ненормальный, что даже следилку с телефона не снял, и теперь мне не нужно специально собираться с духом, чтоб рассказать потрясающую новость. Локация показала, где я, он сразу прискакал.
Хотя уже давно мне ничего не угрожало.
Сын прокурора все еще лежал в больнице, и лежать ему там, судя по всему, предстояло долго. Его папаша, пойманный за несоответствии служебному положению, подал в отставку.
Козловские, после того, как Козла арестовали, приуныли и про меня не вспоминали, естественно. Вик как-то обмолвился, что их практически всех приняли.
Мой подполковник получил внеочередное звание. И теперь был уже полным полковником. Правда, должность осталась прежняя, но это потому, что там расти некуда, как я поняла.
А вообще, Виктор со мной особо не делился, нельзя потому что. Так, что-то увижу, что-то услышу…
В целом, жизнь наладилась.
Очень даже наладилась.
И вот…
Разладилась.
Я смотрю на полковника у своих ног, и думаю о том, что делать, если он… Если… Черт… Это у меня что, слезы подступают? Уже гормоны беременной шкалят? Не рановато ли?
— Почему не сказала? — Глухо говорит Виктор и поднимается. Нависает надо мной всей своей массой, давит неосознанно.
Я смотрю по сторонам, ловлю жадные взгляды пациенток.
Ну еще бы, такое зрелище! Такой мужчина!Высокий, красивый до дрожи во всем теле, в костюме дорогом! Я рядом с ним, в спортивных штанах и с собранными волосами вообще несерьезно смотрюсь.
— Я сама не знала…
Не говорить же ему, что трусливо раздумывала о побеге? Овца… Ой, овца…
Ну куда бы ты побежала? Неужели совесть бы позволила? Не сообщить? Сбежать?
Не знаю. Вот ничего не могу сказать.
Со мной вообще что-то странное происходит… Хотя, что тут странного? Обычный беременный организм…
— Сколько уже?
— Два с половиной месяца…
— То есть, практически с нашей первой…
— Да.
Полковник молчит. Смотрит на меня. Явно сдерживается.
Я молчу. Смотрю в пол. Соплю.
— Пошли.
— Куда?
— Домой поедем. У нас еще масса дел. Анализы тебе когда сдавать?
— Завтра… Натощак…
— Хорошо. Успеем сегодня заявление подать в загс.
— Ка-кааааа… Какой, нафиг, загс?
Я реально не ожидаю такого поворота событий!
Куда еще? Какой загс? Я не готова! Я вообще не… Хочу?
— Соглашайся, дура, — авторитетно заявляет мне тетка из очереди.
Интересно, откуда она знает мое второе имя?
На лице написано, что ли?
Полковник оглядывается, кажется, только теперь осознав, насколько много тут народу, берет меня за руку и тащит к выходу.
Осторожно, но сильно тянет, я едва поспеваю за ним.
И тут уж не до разговоров, конечно.
В машине я немного прихожу в себя, смотрю на него.
Собираюсь с силами.
— Слушай, Вик, этого не нужно всего, понимаешь? Не нужно.
— Чего не нужно? — он спокоен, заводит машину, выезжает со двора поликлиники.
— Нууу… Замуж не нужно.
— Не хочешь? — ровно спрашивает он. И губы сжимает.
— А ты?
— Не хотел бы, не предлагал.
— А ты и не предлагал.
— А… То есть тебя формат не устроил? Тебе надо как-то по-другому?
— Мне никак не надо.
Я обиженно отворачиваюсь. Опять на глаза наворачиваются слезы. Замуж… Не знаю, хочу или нет. Но в любом случае это не важно. Потому что замуж надо выходить по любви. А не по залету. А он мне ни разу не сказал, что любит… Какой тут замуж?
Вик делает резкий полицейский разворот, в карман. И тормозит. Смотрит на меня внимательно. Катает желваки по скулам. Злой такой. А чего, спрашивается, злой? Это мне злиться надо! Это меня унижают сейчас!
— Итак. Ты не хочешь замуж? Почему? — опять этот ровный голос! Да бесит!
— Потому что ты меня не любишь.
Сказала — и самой не по себе стало. Я ведь думала об этом раньше, постоянно думала, но себе не признавалась. Потому что, если признаешься, то какой следующий шаг? Правильно. Тот самый.
Но вот в чем беда. Я-то его любила. Дура, знаю. Но куда деваться? Карма второго имени.
— Почему ты считаешь, что я тебя не люблю?
Да хватит, сука, своим голосом ровным меня давить!