Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания

– Готовлю обед.

– Ты уже в отпуске?

– Да.

– А почему не заходишь?

Я замялась: сказать «некогда» было бы нелепостью. Моя мать могла задать резонный вопрос: «А чем таким ты занимаешься, что тебе некогда заглянуть к родным?»

– Отдыхаю.

– А зайти к матери это – труд?

– Зайду на днях, – пообещала я.

– Спасибо и на этом, – хмыкнула она. – У тебя все в порядке?

– Да.

– Ну тогда жду. Звони.

– Передавай привет Николаю Петровичу и Веньке.

– Почему бы тебе не позвонить вечером и не сделать это самой?

– Точно.

Повесив трубку, я подумала, что мать, наверное, считает меня полусвихнувшейся неудачницей. Отпуск взяла в неподходящее время, занимаюсь непонятно чем и даже не нахожу времени позвонить родным. Ужас, да и только!

Лариска не звонит, ну и ладно. Она обхаживает своего Серого, в любой момент они снова могут поцапаться и разбежаться в разные стороны, и тогда она будет обрывать мне телефон с жалобами на своего бойфренда.

Ближе к вечеру я занервничала. Одно дело – все гладко расписать в мыслях, другое – воплотить на практике. С этим было хуже. Какое-то время я сидела на диване и разрывалась между желанием остаться дома и провести спокойно вечер и необходимостью пилить в «Золотой павлин».

Ронька чуткой собачьей душой уловил мои терзания, подошел ко мне и лег рядом. «Я с тобой, – говорил его взгляд, – ничего не бойся».

Я нагнулась и потрепала его по холке. «Ладно, так и поступим». Со вздохом поднялась: надо было собираться.

Мое единственное платье, претендующее на звание «коктейльного», золотисто-бежевое на тонких лямках, висело в глубине шкафа. Одевала я его редко.

Нацепив на себя платье, я поняла, что прибавила пару-тройку килограммов с тех пор, когда надевала его в последний раз. Сидеть в зале в платье было прохладно, я решила накинуть на плечи мамину золотистую легкую шаль. Ну и, естественно, плащик сверху. На ноги – прозрачные колготки и туфли на шпильке. И макияж поярче. Когда я обзавелась шарфами и свитерами всех мастей и расцветок на распродаже в центральном супермаркете, тогда же я отоварилась новым комплектом теней. Макияж занял у меня довольно много времени: по полной программе я красилась нечасто и поэтому не имела сноровки. Тени были в стиле «смокинг айс», и требовалось их тщательно растушевать, чтобы не выглядеть клоуном на детском утреннике.

Когда же я наконец проделала эту ювелирную работу, то осталась довольна. Мои зеленые глаза утопали в серебристо-дымчатом мерцании – я даже понравилась сама себе. Вот только оценить мой новый имидж некому.

Но я не дала этой мысли укорениться в своей голове, в конце концов, у меня сейчас задача поговорить со стриптизершей насчет Романа, а не кукситься по поводу своей несостоявшейся личной жизни. Это всегда успеется.

Выходя из дома, я подержалась за дверной косяк – на удачу.

В «Золотом павлине» народу было непривычно много, был момент, когда я испугалась, что мне не хватит места. Но мои страхи оказались напрасными, меня впустили внутрь и указали на два свободных столика, предоставляя право выбора.

Я выбрала тот, который был поближе к центру зала. Когда я шла к нему, то кожей ощущала, как меня ощупывают мужские взгляды. Одинокая девушка – лакомый кусочек для мужского внимания. Но я старалась идти, ни на кого не глядя, с выражением лица, которое Лариска называла «здоровой стервозностью».

Сделав скромный заказ, я развернулась так, чтобы мне хорошо была видна сцена и шест, вокруг которого извивалась незнакомая мне стриптизерша с длинными белыми волосами. Конечно, меня вполне могло ждать фиаско: рыжеволосая приятельница Романа могла взять сегодня выходной или была не ее смена. Или она просто заболела. Я почему-то была твердо уверена, что обязательно встречу ее сегодня вечером, и не подумала о том, что этого может и не произойти. На секунду я ощутила такое глубокое разочарование, что во рту мгновенно стало кисло, и я сглотнула.

– Ваш заказ, – вырос около меня официант.

И тогда я решилась.

– Простите, а сегодня будет выступать рыжая стриптизерша с кудрявыми длинными волосами?

– Рыжая? – переспросил официант, наклоняясь ко мне. – Вы кого имеете в виду? Лизу или Анну? Есть еще Эльвира.

– Я не знаю, как ее зовут, – c отчаянием сказала я.

– Перед номером обычно объявляют.

– Я знаю только цвет волос.

– Они выступают в париках, – последовал ответ.

– А я могу поговорить с кем-нибудь из них?

Молодой парень окинул меня внимательным взглядом. Наверняка он имел четкие инструкции от администрации ресторана вылавливать алкоголиков и невменяемых и спроваживать их куда подальше с помощью охраны, чтобы они чего не натворили. В настоящий момент он определенно прикидывал в уме: отношусь ли я ко второй категории, то есть к психам, и что ему со мной делать.

– Мне очень нужно поговорить с рыжей стриптизершей.

Похоже, он решил, что я неопасна, просто обычная извращенка, и поэтому кивнул.

– Видите дверь рядом с баром? За ней – коридор. Если вы пройдете по тому коридору, то найдете гримерки cтриптизерш. Поговорите там, – cказал он с легким оттенком издевательства. Я подумала, что он принял меня за лесбиянку, отсюда и нотки презрения в голосе. Но мне было абсолютно наплевать, лишь бы получилось то, что я задумала.

Официант ушел. Какое-то время я сидела, ковыряясь вилкой в салате «Римский», но потом встала со стула и решительно направилась в том направлении, которое указал мне официант.

Когда я потянула на себя дверь, поймала на себе удивленный взгляд бармена. Но пока он не задал мне вопроса, куда я иду и зачем, я скрылась за дверью, предназначенной исключительно для персонала.

Куда идти дальше, я не имела ни малейшего понятия. Навстречу мне попался маленький мужчина в черном костюме, красной жилетке и галстуке-бабочке.

– Вы не подскажете, где находятся гримерки стриптизерш? – обратилась я к нему.

– Третья дверь справа, – буркнул он, ничуть не удивившись моему вопросу.

Я пошла вперед, но внезапно зазвонил сотовый в моей сумке. Это была Лариска.

– Я не могу сейчас говорить с тобой, – сказала я, понизив голос. – Перезвоню позже.

– Что-то случилось? Где ты находишься?

Самой главной чертой Ларискиного характера было неуемное любопытство.

– Все потом, – и я нажала на разъединение.

Наконец я оказалась перед нужной мне дверью. Никаких табличек или других опознавательных знаков на ней не было. Я постучалась.

– Че? – раздалось за ней.