Снова майор Виноградов

— Знаешь, у меня в восемьдесят девятом случай был. Характерный… — Начальника уголовного розыска вдруг потянуло на воспоминания. Виноградов знал за ним такую слабость и вынужден был терпеть ее по двум причинам: во-первых, потому что уважал субординацию, а во-вторых — это иногда бывало забавно. Тем более что можно было на законных основаниях побездельничать.

— Здесь уже?

— Нет, я тогда в области трудился. Так вот… Нашли мужика. Посреди колхозного поля — картошку, видимо, воровал, потому что рядом мешок был, наполовину наполненный… Башка проломлена, как кувалдой, — от макушки до шеи, практически, мозги нараспашку! Следов нет, потому как дождик прошел, свидетелей тоже… Чистый «глухарь».

— Фермеры?

— Какие, на хрен, фермеры! Это сейчас за мешок овощей на тот свет отправят, а тогда… «Все вокруг колхозное, все вокруг ничье!» В худшем случае морду начистят да участковым пуганут.

— И чего?

— Да ничего! Конец квартала, сдохни — но процент раскрываемости не похабь… Я тогда как раз «Науку и жизнь» почитывал, жена таскала из библиотеки. Кое-какие мысли возникли, съездил в Пулково, получил справку, что ежесуточно в верхние слои атмосферы вторгается столько-то тысяч метеоритов, что столько-то процентов из них достигает земной поверхности. Институт такой есть, теоретической астрономии, — так я не поленился, получил еще справку там насчет состава их, массы, скорости…

— Ну вообще! — Виноградов неприлично и неинтеллигентно заржал, предвкушая концовку.

— Вынес постановление об отказе, в связи с отсутствием события преступления. Дескать, небесное тело, состоящее из воды в замороженном состоянии… Шел мужик, шел — а по башке ему — хрясть!

— И прошло?

— А почему нет? Потом, конечно, постановление отменили, возбудились уголовным делом — но это уже после, в девяносто первом. Я тогда уж сюда перевелся.

Филимонов замолк, и каким-то своим сыщицким чутьем Владимир Александрович понял, что последует продолжение.

— Уже когда в архив списали, кто-то из деревенских стуканул: якобы пацаны на танцы шли, в клуб — за речку. Не по шоссе, а срезали, прямиком. Поддатые конечно, как водится! Там с тринадцати лет молодежь на бражке, а в пятнадцать уже и самогон хлестали… Короче, натолкнулись на мужика, не местного. Докопались до него.

— Насчет картошки?

— Да был бы повод! Может, ответил что не так… Завалили мордой в грязь, подтащили валун — и с размаху по черепу. Потом не поленились, откатили камушек в центнер весом в сторонку, землей присыпали… А там и дождик пошел как нарочно.

— Раскрутили дело?

— А кому надо? Мужик — бомжина, заявы на розыск не поступало, родственников нет… Пацанье по-быстрому в армию отправили, от греха подальше. — Филимонов вдруг весело, как случайно возникшему в памяти анекдоту, улыбнулся: — Между прочим, один из тех говнюков, папаша у него механизатор был, Герой Соцтруда, сейчас в органах. Школу милиции заканчивает! Просился сюда, в уголовку…

— Возьмете?

— Не-а! — Филимонов встал, направился к выходу. — Обедать пойдешь?

— Вряд ли! Попробую в кафе, на халяву.

— Тоже верно. — Все равно идти допрашивать бармена придется, так уж лучше сочетать приятное с полезным. — Может, и мне с тобой? Ладно, шучу.

— Всего доброго! До вечера тогда.

* * *

В принципе, Виноградов давно уже научился раскраивать свое служебное время, так что сегодня он мог, ни на что не отвлекаясь, выполнить максимум формальностей по отдельному поручению вислоносого следователя. В доблестных органах внутренних дел, казалось, никто не работал на конечный результат — в сущности, на романтические устремления просто не оставалось ни минуты, важен был сам процесс и далекие от него цифры статистики.

Адвокаты трудятся за деньги. За хорошие деньги! Сам преступник прекрасно знает, во имя чего рискует свободой и даже жизнью… Сотрудникам милиции приходится довольствоваться зарплатой, ожиданием льготной пенсии и концертом мастеров эстрады к десятому ноября.

Во дворе, перед самым крыльцом, сменившийся с суток взводный насиловал стартер своего «жигуленка».

— Помоги, Саныч!

— Толкнуть?

— Ага! А то моих никого нет, а эти жлобы из дежурки даже задницы оторвать не желают…

— Завидуют твоему, Вань, богатству!

— Чего? — Но машина уже завелась и ответа он не расслышал.

— До «Мутона» подбросишь?

— Элементарно! — Взводный дождался, пока Виноградов займет свое место, «воткнул» вторую передачу и спросил: — Говорят, переводишься? На повышение?

— Да вы чего все, сговорились? Откуда?

— Ладно, брось… Мне-то что? Хотя, если по-честному… Я бы отсюда тоже рванул куда подальше. Надоело!

Больше к этой теме не возвращались и всю дорогу до кафе проболтали о пустяках.

— Спасибо!

— Спасибо — много, а десять баксов — в самый раз! — отшутился взводный. — Будь здоров. Мало ли, если вдруг…

— Счастливо. Я буду иметь в виду.

На входе стоял другой швейцар, не вчерашний. С мордой отъявленного бульдога и планками многочисленных юбилейных медалей на пиджаке.

— Здравствуйте.

— Ну?

— Я из милиции. По поводу…

— Да, прошу! — Лучше бы уж он не улыбался. — Прошу…

— Саша здесь?

— Конечно!

Этого следовало ожидать, но вот что удивило Виноградова, так это охранник на привычном месте.

— Ты чего? Из ментовки — прямо сюда?

— Ага… Подмену не нашли, поэтому пока придется.

— Ну вы, братцы, даете! — Владимир Александрович вспомнил сразу несколько поговорок из серии «дураков работа любит» и «кто везет — того и грузят», но озвучивать их не стал. — Где хозяин?

— Секундочку!

— Здравствуйте, вы ко мне? — С барменом и одновременно формальным хозяином заведения Виноградов вчера почти не общался, но друг друга они узнали. — Присаживайтесь. Пообедаете?

— Непременно!

— Я распоряжусь. Сюда, пожалуйста!

Оставив Владимира Александровича в одиночестве разглядывать силуэты на плохо застиранной скатерти, бармен скрылся на кухне. Затем вернулся, присел напротив:

— К вашим услугам.

— Я решил не отрывать вас от работы, не дергать к нам…

— Спасибо, это очень любезно! — Хозяйская физиономия сочилась профессиональным дружелюбием.

— Необходимо составить протокол допроса, в качестве свидетеля… Формальность, конечно, но…

— Я же уже все вчера рассказал?