Снова майор Виноградов

— Водка — гут! — убежденно сказал Бауер.

— Ага, — согласился докер.

Вскоре непреодолимое желание Бауера «добавить», как говорят русские, и готовность докера помочь ему сломали языковые и межнациональные барьеры. Было заключено джентльменское соглашение: Бауер получает бутылку «Столичной», а докер взамен — новую двадцатипятирублевую купюру и початую пачку «Кэмела». Русский вышел на причал, благо в работе крановщиков образовалась какая-то заминка, а затем, благополучно миновав пограничника, вернулся с водкой.

Все это, разумеется, дело сугубо частное, и герр Штрассер — он является капитаном «Анны-Маргариты» — не стал бы отрывать в неурочное время господина обер-инспектора от его забот, однако…

Когда моторист в значительной степени, а честно говоря, почти до конца опустошил бутылку и поднялся на палубу подышать свежим воздухом, к нему вновь, теперь уже первым, обратился услужливый русский. Без лишних слов он отвел мало что соображавшего Бауера в закуток за брашпилем, куда почти не проникал свет прожекторов и где их не могли видеть другие докеры, суетившиеся у трюмов. Там, в полутьме, он показал на часы Эриха, затем на его теплую нейлоновую куртку и кроссовки, достал из кармана скомканную бумажку и прошептал:

— Суоми марк. Файв хундрит.

Моториста такой бизнес вполне устроил. Он быстро снял часы, куртку, чуть помедлив — кроссовки и подивился тому, как молниеносно все это исчезло под мешковатой робой докера. А тот, воровато оглянувшись, сунул ему в руку купюру и махнул рукой в сторону берега:

— Полицай! Аллее контроль! Чао.

…Короче говоря, когда приблизительно в четыре утра капитан обнаружил Бауера на палубе в непотребном виде, с трудом разбудил его и, выслушав маловразумительные объяснения, полюбопытствовал, стоил ли бизнес хорошего радикулита, который моторист имел все шансы получить, он сразу же понял — весьма желательно вмешательство полиции.

— Только много пьяный идиот может думайт — это есть настоящий деньги, — закончил свой рассказ Штрассер. — Нужно посмотреть сами.

Он открыл папку, чуть помедлил и добавил:

— Вы имейт власть рабочий, но это есть криминаль везде, и полицай должна ловить такой хафенарбайтер. Иначе это можно делать международный резонанс.

Виноградов взял протянутую купюру по профессиональной привычке осторожно, двумя пальцами, хотя, видимо, необходимости в этом не было — не в одних руках за последние час-полтора побывала она, нужные «пальчики» загублены.

Да, деньгами то, что сейчас рассматривал Виноградов, трудно было назвать даже совсем неискушенному в валюте человеку. Фактура бумаги, небрежность прорисовки деталей, не говоря уже об отсутствии менее бросающихся в глаза, но обязательных признаков любых иностранных купюр… Словом, «липа» — наглая, грубая, сработанная, по-видимому, наспех.

Виноградов снял трубку портовского телефона, набрал номер:

— Валерий Витальевич, Виноградов беспокоит. Доброе утро… Да, спасибо. Такая, понимаете, просьба. Что за бригада сегодня у нас на «Анне-Маргарите» трудилась? Двести четвертая? А они где сейчас?.. Ну правильно, смена у них кончилась… Что? Уже в автобусе? Слава те Господи! Ладно, я их тут, на воротах встречу. Еще просьба, Валерий Витальевич, — перезвоните мне сюда, на «караулку», кто где работал, кого подменял, словом, полную раскладочку по наряду… Ну, уж это не мне вам объяснять… Хорошо, жду звонка.

Виноградов положил трубку, повернулся к Штрассеру.

— Сейчас я прошу вас проехать в сопровождении нашего сотрудника, — он кивнул на стоящего в дверях водителя, — в медпункт, где герра Бауера освидетельствуют, окажут ему помощь и приведут в надлежащее состояние. По мере возможности. После этого вас отвезут к нам в… офис, где вы соответствующим образом сможете сделать официальное заявление. Извините, один вопрос… Кроме того, что докер был высокий, светловолосый, в серой робе и оранжевой каске, Бауер вам ничего о нем не сообщил? Ну возраст, характерные приметы? Нет? Жаль.

После того как «уазик» увез иноземных пассажиров — заснувшего окончательно моториста грузили, правда, скорее как багаж, — Виноградов, проинструктировав начальника караула, начал, как любил говаривать его первый шеф, «работать с телефоном». Связался с дежурным по отделу, с пограничниками, дал указания заспанному переводчику «Инфлота», проинформировал другие подразделения и службы, интересы которых могли быть затронуты инцидентом с иностранными гражданами.

К моменту, когда у проходной затормозил портовский автобус с двести четвертой бригадой, Владимир уже знал, что на борту «Анны-Маргариты» нынешней ночью побывали девять человек. Досмотр автобуса и вывозимых докерами вещей — процедура привычная, но на сей раз особо тщательная — результатов, как и ожидал Виноградов, не дал. После того как все двадцать шесть членов бригады вновь заняли свои места, он вошел в салон и, глядя на серые от бессонной трудовой ночи лица докеров, сказал:

— Доброе утро. Многие здесь меня знают, кто не знает — представлюсь. Виноградов, ОБХСС. Есть необходимость, как это ни печально, всем нам ехать сейчас не по домам, а в отдел. Сами понимаете, это не блажь. Обещаю — лишней минуты никого задерживать не станем.

Народ в двести четвертой оказался, в общем, сознательным. Когда автобус затормозил у дверей отдела, недовольный, обильно уснащенный забористым флотским диалектом ропот, которым были встречены слова Виноградова, стих…

В девять тридцать Владимир стоял в кабинете начальника отдела. Майор Яковлев внимательно просмотрел документы, собранные за утро, — десятка три объяснений, должным образом оформленное и зарегистрированное заявление гражданина ФРГ Бауера, несколько справок, — и подписал постановление о возбуждении уголовного дела. Оглядел присутствующих.

— Какие мнения, товарищи?

Обстоятельства случившегося всем, кто в этот момент сидел в кабинете, были известны, более того, каждый в той или иной степени внес вклад в пополнение лежавшей на столе папки. Начальники отделений, сменившийся с дежурства «розыскник», два оперативника ОБХСС.

— Имеем шанс заполучить «глухарь» по сто сорок седьмой [1] . — Начальник ОУР встал и внезапно резко повернулся к начальнику следствия: — А что? Товара нет — раз. Куда делся? Спрятан? Где? Вывезен? Кем? Когда? Немцу всех докеров показали — не может вспомнить. Два. «Пальчиков» читаемых нет — три.

1

Ст. 147 УК РСФСР — мошенничество.

— Это у тебя к Виноградову претензии или просто так, от плохого настроения? — вступился за своего подчиненного начальник ОБХСС.

— Хватит, ближе к делу. — Яковлев прекратил готовую разгореться склоку. — Владимир Александрович, как оцениваете результаты опроса докеров? Кстати, вы их уже отпустили?

— Да.

— Всех?

— Да, товарищ майор.

— Не поспешили? Почему со мной не посоветовались?

— Так ведь…

— Что, утомились? Домой хочется? — В кабинете повисла ватная, тягучая тишина. Виноградов почувствовал себя весьма неуютно. — Ладно, докладывайте.

— Из девяти докеров, работавших на «Анне-Маргарите», шестеро по разным причинам интересующим нас лицом быть не могут. Остаются трое. Перечисляю в порядке, на мой взгляд, наибольшей вероятности. Ярцев Алексей Петрович, двадцать семь лет. В порту второй год. До армии учился в мореходке, исключен за кражу. Курит в основном «Беломор». Нечаевский Андрей Григорьевич, двадцать шесть лет, полгода назад списан из плавсостава пароходства за пьянку. Есть данные, что помаленьку спекулирует импортными товарами…