Снова с тобой

– Ничего не будет иметь смысла, если со мной не будет тебя.

– О! – Слезы набежали на глаза, встали комком в горле.

Прижимая ее руку к своей груди, Норт вытянулся и положил свободную руку ей на затылок. Мыло потекло на юбки. Он заставил Октавию посмотреть ему в глаза.

– Большую часть моей жизни я провел, пытаясь стать тем, кем не мог стать, пытаясь убежать от того, кем я был. Ты единственный человек, который заставил меня понять, что все это – пустое. Что быть самим собой – это прекрасно.

– Быть таким красавцем! – не удержавшись, поддела она. Но голос предательски дрогнул.

Он улыбнулся почти сочувственно, потому что понял, как она близка к тому, чтобы потерять самообладание.

– Мне нужна только ты. И когда я тебя увидел здесь, то понял, что все будет прекрасно.

По щекам у нее потекли слезы.

– Когда бы я ни появлялась здесь, мне всегда казалось, что я пришла домой, и это потому, что здесь был ты. У меня столько прекрасных воспоминаний, связанных с этим домом!

Его ледяной и одновременно огненный взгляд сверлил ее.

– Вот и живи здесь.

– Я не против. – Господи, неужели это она заговорила таким дрожащим шепотом?

Норт удивился:

– Правда? Ты согласна жить здесь?

Октавия кивнула и вытерла слезы.

– Конечно, согласна. Я люблю этот дом так же, как и тебя.

– И ты выйдешь за меня замуж? И станешь всего-навсего миссис, а не графиней?

В ответ она нежно провела пальчиком по его щеке.

– Пусть тебя не волнуют такие мелочи. Да, я выйду за тебя. С радостью. Без сомнений и колебаний. И не передумаю. Стану миссис Норт Шеффилд.

– Шеффилд-Райленд, – с глупой усмешкой поправил он.

Его руки стали лихорадочно расстегивать платье у нее на спине. Часть пуговиц он расстегнул, остальные оборвал, и они застучали по полу.

Октавия опустила руки, и волосы упали за спину. Потянув за рукава, Норт стянул платье. Затем дернул за ленту на нижней сорочке, и нежнейший батист разъехался в стороны от одного движения его руки.

– Норт, мои чулки! – запротестовала Октавия, отстраняясь от его губ, но было поздно. Он опрокинулся в ванну, увлекая ее за собой. Вода через края выплеснулась на пол. Опершись на края, она приподнялась и рассмеялась, глядя на него. – Посмотри, что ты наделал!

А он не видел ничего, кроме ее груди. От холода соски сжались и превратились в темные блестящие жемчужины.

Большими пальцами он погладил и помял соски, чтобы согреть их, чтобы они вновь распустились.

Октавия желала его. Хотела, чтобы он был рядом всю жизнь. Чтобы сейчас вошел в ее тело. Норт был ее лучшим другом. Первым и единственным любовником. Самой подходящей для нее парой. Ее второй половинкой. Только рядом с ним она ощущала свою цельность. Только рядом с ним она чувствовала, что прекрасна и желанна. Когда Норт обнимал ее, она становилась сиреной – женщиной, знавшей, как насладиться самой и как подарить наслаждение.

– Ах, Ви… – Он выгнулся, чтобы проникнуть как можно глубже.

– Ты когда-нибудь занимался любовью в ванне, Норри?

Подняв на нее глаза, Норт отрицательно покачал головой.

Он вошел в нее целиком, заполняя собой изнутри, доводя до неистовства. Вода заволновалась, зашлепала о края ванны.

Он еще сильнее сжал ей груди, стиснул соски. Не удержавшись, Октавия застонала. Норт потянул ее на себя, и ее грудь оказалась у него прямо перед глазами. Он посмотрел на Октавию снизу и, когда их взгляды встретились, взял один сосок в рот.

Октавия вздрогнула.

Его язык был грубым и нежным, шершавым, как наждак, и гладким, как шелк.

Норт походил на водяного Селки – мифическое существо, которое ублажает женщин в воде. Он был создан для нее. Ее любовник, ее любовь. Это было неописуемое ощущение. Октавия понимала, что ему отчаянно хочется того же, что и ей. И дарила ему такое же наслаждение, как и он ей.

Опустив руки в воду, она стала ласкать его.

В ответ Норт выгнулся дугой.

– Я люблю тебя.

От его слов она почувствовала себя на грани, теряя остатки самообладания. Он любит ее! Теперь можно быть в этом уверенной. Но она даже не подозревала, что его слова могут оказаться для нее таким потрясением.

Вверх и вниз, вверх и вниз, пока вода не стала переплескиваться через края ванны.

Потом они без сил лежали в объятиях друг друга. Вода, успокаиваясь, потихоньку остывала.

– Чем, интересно, можно объяснить эту водяную феерию? – тихо хихикнула Октавия, как только появились силы.

Норт погладил ее по волосам.

– А зачем? Что тут объяснять? Вполне прямолинейно.

– У тебя есть ответ?

У него был ответ.

– Тем, что я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду любить.

В глазах защипало. Октавия подняла голову, чтобы посмотреть на Норта. На это суровое прекрасное лицо, которое преследовало ее ночами чуть ли не всю жизнь.

– Всегда?

Он улыбнулся:

– Я любил тебя, даже когда еще не знал, что такое любовь. Мне кажется, с того дня, когда впервые увидел тебя.

– Ты меня тогда треснул, – удивившись, напомнила ему Октавия. – Это не походило на нежности.

– Поверь мне, для мальчишки это то же самое, что сделать предложение.

Усмехнувшись, она чмокнула его в подбородок, который уже стал зарастать.

– Хорошо, хоть теперь ты сказал словами, а не наподдал.

Оба расхохотались и стали смывать с себя мыльную пену.

Ступив на голый пол, Октавия застонала:

– Ох, я закоченела.

– А я нет, – откликнулся Норт и протянул ей полотенце. – Но через пару минут тоже закоченею.

Вытершись насухо, Норт погасил лампы и, подхватив Октавию на руки, понес ее в спальню. Там он уложил ее на знакомую ей широченную кровать. На их общую кровать.

Ей на глаза вдруг попалась маленькая подушка. Октавия улыбнулась:

– А она что здесь делает?

Норт засмеялся – у него было такое мальчишеское лицо! – и придвинулся ближе.

– Она напоминала мне о тебе.

Именно эти слова ей хотелось услышать.

– Я тебя люблю, Норри Шеффилд.

Он открыл объятия, и она юркнула в них.

– Я знаю. Не знаю, правда, за что?

– Просто так. А ты почему меня любишь?

– Потому что ты – моя Ви. С тобой мне хорошо.

От его безыскусного признания на глаза навернулись слезы.

– Представить себе не могла, что все так обернется. Даже подумать боялась.