Сны призрака

Михаил сбросил с себя тело, подтащил оба лучемета, пристегнул их к поясу. Открыл сумку и достал аптечку. Голова кружилась, кровь струилась вовсю, заливая костюм. Квалин взял шприц, воткнул возле самой раны и, зажмурившись, ввел раствор, служивший одновременно для обезболивания и для остановки кровотечения. Затем промокнул рану и наскоро смастерил повязку. Его мутило все больше с каждой секундой, дыхание сбивалось – игла достала до легкого. Однако боли не было. Наконец поток вроде бы прекратился, но красное пятно на месте раны постепенно темнело. Сейчас бы по-хорошему лечь на спину и не шевелиться, подумал разведчик. Вместо этого он посмотрел на датчик, определяя направление на источник.

Дав себе небольшую передышку, Квалин пододвинул рюкзак за спину и просунул в него руки. Пристегнул, убедился, что держится хорошо. Затем приподнялся и почти тут же загремел обратно. Верх и низ перемешались, все вокруг плыло. Он захрипел, закашлялся тяжело, надрывно. Сплюнул кровью, зажал рукой рот и заставил себя прекратить. Нет, подумал Михаил, так дело не пойдет. Открыл сумку с необходимым минимумом и нашел упаковку со стимулятором. Диранст предупредил, что это на самый крайний случай – если иначе совсем никак. У них обоих и так доза гораздо больше нормы. Ну, что делать, решил Квалин: похоже, крайний случай настал. Помирать, так хоть с пользой. Он ввел себе все содержимое до конца. Переждал полминуты, давая ему возможность подействовать. Потом снова попытался встать. На этот раз получилось.

Разведчик шел по коридору, который странно светился. Потом он понял, что дело не в свете, просто изменилось его зрение. Все вокруг стало черно-белым, причем светлые предметы выглядели особенно яркими, а темные – совсем мрачными. Это ерунда, подумал Михаил. Я вижу и могу идти – что еще надо? Он переставлял ноги медленно и равномерно, подстроив ходьбу под ритм дыхания. Пройдя новую развилку, Квалин почувствовал необычную легкость. Казалось, ноги едва касаются пола – он почти летит! Он еще раз поднял руку с датчиком и взглянул на него, но там был только центральный источник. Зато его интенсивность заметно увеличилась – ну же, осталось совсем немного!

Убежать я потом, конечно, не успею, подумал Михаил, на это нечего и рассчитывать. А раз так, то нечего и пытаться. Лучше всего поставить бомбу, включить ее, сесть рядом и ждать. Ждать, охраняя смертельный груз от непрошеных гостей. А если кто-то подойдет слишком близко – пристрелить его. Если это будет Диранст… то его, гада, пристрелить. Если Мэри… и ее туда же. И весь ее отряд. И Хейгорна тоже, если вдруг он пожалует. А на закуску, конечно, Кейвона Хаймса. Чтоб не выделывал тут всякие штучки.

Вдруг страшно захотелось кого-нибудь убить, подстрелить прямо сейчас, пока он силен. Ну что такое, почему же никого нет рядом? Куда подевался Диранст, где пропадает Мэри с ее отрядом, в каком углу затаился Хаймс? Их нет, а ведь его силы не вечны, когда-нибудь они закончатся, а это несправедливо!

Очертания коридора изменились – стены теперь шли под наклоном и наверху сходились к узенькому потолку. По бокам то и дело попадались ниши для скафандров, однако все они были пусты. Но это же маризянский крейсер, с удивлением сообразил Квалин. Что я здесь делаю? Ах да, это ведь так просто! Крейсер сейчас взлетит и отправится в рейд на Кунис. И там он случайно застанет наш отряд… с Лилькой, да. И спалит всех… Или не спалит. Если я успею дойти до реактора и поставить бомбу. И рвануть. И тогда маризяне уже никуда не полетят, да. И Лилька будет жить. И все наши будут жить! Только я, может быть, не буду. Но это не страшно, если будет Лилька. Я уже стольких убил, что моя смерть – слишком маленькая расплата за них. Ай, ерунда это все – расплата… Сказки для сусликов, которые верят, что ордена в самом деле что-то значат. Ерунда… Ведь когда ты должен что-то сделать, то ты… ну, просто должен, вот и все. Просто потому хотя бы, что если не ты – то никто. Не потому, что ты лучший. Это тоже ерунда – не бывает лучших и худших. А потому что ты один. То есть они вроде где-то и есть – другие. Но когда нужно что-то сделать… что-то настоящее… то почему-то все они – где-то там. А ты – один – здесь. И поэтому ты – один – должен идти до конца. Идти, ни в чем не сомневаясь и думая лишь об одном: как сделать то, что должно быть сделано.

Квалин обнаружил, что шагает, опираясь на стену. Что это он так? Кажется, он стал это делать интуитивно, чувствуя, что иначе может упасть. Неужели он в самом деле может упасть? Нет, это нехорошо, надо пройти еще сотню метров или около того – это немного по сравнению с тем, сколько он уже прошел, но если он сейчас начнет падать, то это окажется слишком много. Начнет падать? Нет, что за разговоры! Я не буду падать, думал Михаил, делая шаг. Я дойду, я не упаду! Еще шаг – не упаду! И еще шаг – не упаду! И еще один… не упаду… И еще… не упа…

Колени подогнулись сами, руки опустились – разведчик оказался на четвереньках. Так он и пополз вперед, решив, что не стоит тратить силы на попытку встать. В самом деле, так меньше кружится голова, меньше устаешь, и вообще… Ведь главное не то, как ты идешь. Главное – направление. Если движешься в верном направлении, то рано или поздно достигнешь цели. Конечно, ты можешь двигаться не слишком быстро, но если не станешь отклоняться в сторону, то в конце концов придешь.

Он увидел перед собой открытую дверь и, не раздумывая, вполз в нее. Лишь только ноги преодолели порог, Квалин услышал гудение, и проход за ним закрылся. Это и правильно, подумал он: путей для отступления не должно быть! Вперед, только вперед! Он прополз несколько метров и уперся в стену. Оглянулся по бокам: там были точно такие же стены. А сзади – дверь, которая только что закрылась.

Враги поймали меня, понял разведчик. Заманили в тупик, поймали в ловушку. Он привалился к стене и развернулся, чтобы опереться на нее спиной. Теперь он сидел лицом к закрытой двери. В комнате стоял полумрак, и, как казалось Квалину, с каждой секундой становилось еще темнее. Он отстегнул от пояса лучемет, сжал его обеими руками и поднял перед собой. Но какой же он тяжелый! Странно: сколько Михаил в своей жизни таскал с собой комбик, но никогда еще для этого не приходилось прилагать таких невероятных усилий. И костюм, вроде бы облегченный, вдруг потяжелел: так давит на грудь, что дышать невозможно. Но это неважно…

Разведчик нацелил лучемет на дверь, в которую вот-вот должен был войти неведомый враг. Это мог быть кто угодно: Хаймс, Диранст или Мэри, пусть даже с отрядом. Кто бы ни вошел, Квалин выстрелит и убьет его на месте. А потом и второго, и третьего, если они тоже войдут. Но почему же так темно? Ну да, это они специально, чтобы он не видел, куда стрелять, и не смог попасть! Но разве обязательно видеть, для того чтобы попасть? Во-первых, у него есть фиксатор прицела. А во-вторых, обычно нужно целиться чуть выше середины двери – наверняка попадешь, если только враг не будет прятаться. А будет ли он прятаться? Нужно ли это ему – прятаться?

Едва видимая дверь неожиданно повернулась боком, а потом и вовсе исчезла. Ну вот, спохватился разведчик, и куда же я буду стрелять? В следующую секунду он понял, что не чувствует лучемета. Где мое оружие, кто забрал его?! – хотелось закричать, но глотку наполнило что-то противно мокрое. Все звуки и краски размылись, кругом была девственная чернота.

«Ты больше никогда не будешь один!» – сказал удивительно успокаивающий знакомый голос, и Михаил Квалин провалился в черную дыру чужого сна.

VII

– Он мертв, хозяйка, – сказал Доул. Мэри Уинслоу подошла ближе и склонилась над залитым кровью телом юного солдата.

– Это был Квалин? – спросила она.

– Да, он. Но Ланг его тоже ранил. Видите? Вот это кровь самого Квалина. Здесь он сидел – отдыхал. А потом встал и пошел туда. Вон там, хозяйка, кровавое пятно – видите? Туда он пошел. И, мне кажется, рана серьезная. Он потерял много крови.

– А Диранст?

– Нет, Диранста с ним не было. Я не берусь утверждать, хозяйка, но, возможно, он убил его там, где мы видели кровь в прошлый раз… А тело где-то спрятал.