Сны в Улье

– Олсон, зачем кошки?

– Я не звал их, сами пришли. Они, наверное, тоже что-то символизируют, не понимаю. Женственность? Зло? Ночь? Желание? Смерть? Не знаю!

Это было уже неважно, детали ритуала не имели значения. Волна возбуждения прошла по моему телу, и я поняла, что-то вот-вот все начнется. Все, к чему я готовилась всю свою жизнь, наконец, произойдет. Финальная точка. Если Боги и сохранят мне жизнь, она будет для меня уже совершенно новой. Возможно, мир перестанет существовать, возможно, он изменится до неузнаваемости. Но даже если ничего не случится, я не буду смотреть на мир моими глазами, слушать речь других своими ушами и ходить по земле своими ногами. Я стану другой, еще ближе к Бездне. Единственное, о чем я жалела в свои последние минуты, что я не смогла передать свои знания и свою любовь моей Лиде.

Олсон протянул мне венок, сплетенный из клевера. Неужели, он хочет придать мне более невинный образ. Я одела его на голову и почувствовала, как он давит на меня, будто сделан вовсе не из цветов, а из сплава металлов. Затем он вручил мне вазу, наполненную кровью, сверху которой плавала пыльца. Несмотря на то, что кругом было полно цветов, несколько пчел подлетели и сели на стенки вазы. Олсон не сказал, что мне делать с этой кровью, он стоял напротив меня и ждал, что я сама решу. Я окунула в вазу пальцы, кровь была гуще, чем должна была. Будто помадой я размазала ее по губам, провела пальцами по вискам и вдоль ключиц. Когда я повела пальцы вниз к груди, Олсон подскочил ко мне и разрезал лямки моего платья, обнажив меня по пояс. Я провела неровную линию по центру от ключиц до лобка. Окунув обе ладони в вазу, я отставила вазу с оставшейся кровью к кошкам. Они разберутся.

– Можно начинать, - сказал Олсон и вытащил сам из своей шеи еще одну пчелу.

– Разве мы не должны подождать Дациана?

К моим ногам упали несколько отрезанных голов. Это было неожиданно, я была готова почти вскрикнуть от шума их падения. Четыре незнакомых головы с будто резиновыми открытыми ртами. Ах, нет, одного из них я даже знала, не помню имя. Но, кажется, он был достаточно стар, чтобы успеть примелькаться мне, и довольно бесполезен, раз имени его я так и не запомнила.

– Я здесь, - услышала я сладкий голос Дациана за своей спиной. Я вытянула руку вверх и почувствовала прикосновение его губ. Как же я была счастлива, что сейчас он здесь со мной.

– Ты так прекрасна, любовь моя.

Он надавил мне на плечо, заставляя меня лечь на спину. Дациан сидел на коленях у моей головы, я посмотрела на его доброе беспокойное лицо, истекающее кровью, и закрыла глаза.

– А теперь начнем, - сказал, прокашлявшись Олсон. Не могу дать логического объяснения, почему я позволила все делать ему, но я чувствовала, что это правильно. Я вообще не считала, что занимала какое-то особенное место в культе. То есть, да, я была его родоначальницей, благодаря мне сила Улья поселилась в Падальщиках, но я не считала себя главной составляющей ритуала. Олсон же видел меня совершенно по-другому, а я ведь даже не спускалась в Улей. Дациан гладил меня по руке, и я ожидала, что услышу, какие-то звуки от действий Олсона. Но, кажется, он просто стоял у моих ног. Олсон просто сказал:

– Приди.

Я ожидала продолжения его слов, думала, он обольет меня кровью или подожжет подо мной цветы, но Олсон больше ничего не делал. Я разозлилась, я столько сил приложила, чтобы этот ритуал прошел правильно, и мы не могли потерпеть провал из-за этого чокнутого. Вдруг, Дациан до боли сжал мне руку, и я услышала, что Олсон сел на землю. В следующую секунду уже приевшиеся звуки выстрелов и криков стали набирать силу, становясь невыносимо громкими. Будто все они стояли прямо рядом со мной, орали и рыдали мне на ухо. Ни один звук не заглушал другой, неважно было, кто громче, я слышала их всех одновременно.

– ...Слышала? Сайма тоже убили...

– ...Нет! Нет! Не трогай ее! Пожалуйста, разберись со мной, а не с ней!...

– ... Я попал этому ублюдку прямо между глаз! Видели?!...

– ... Не думай ни о чем, все закончилось. Смотри, как ярко светит солнце сегодня сквозь облака...

– ...В его отсутствие я отдаю приказы, и я приказываю продолжать бой!...

– ... У кого-нибудь есть запас гармонии? У меня закончились бутылки с гармонией, мне нужна гармония!

– ... Я убила двоих, всего-то две жизни незнакомцев. Я смогу дальше, я ведь убийца теперь...

– ... Вы это слышали? Что там творится?...

Земля затрещала, задрожала, будто вот-вот разойдется подо мной. Я открыла глаза и увидела все. Нет, это мы открыли глаза. Я видела все, что видели носители магии разрушения. Я видела себя со стороны глазами Дациана и Олсона, видела все, что сейчас происходит на поле боя, знала, что глаза Лиды сейчас закрыты. Я видела все, что было в пределах поля зрения пчел. О, нет, у Кошмарного Короля и Улья было куда больше глаз. Мы были везде. Я могла рассмотреть каждый уголок поля под куполом, заглянуть любому в глаза. Я видела их страх, злость и отчаяние, желание жить, бороться или вернуться домой. Каждую кровоточащую рану, трещинку их кожи. Среди этих взволнованных или горящих глаз, я нашла единственные спокойные холодные глаза Юдит. Она душила щупальцем какого-то Творца. Я поняла, что моя сила сейчас стала безграничной. Вот ты и попалась, милая. Какой же ошибкой было попытаться уйти в сторонку. Я захотела сломать ей запястье, и я услышала треск. Второе тоже. Я подняла Юдит в воздух, она совсем не удивилась и не испугалась. За нее это сделали остальные. Находясь в воздухе, она искала что-то взглядом. Наверное, меня, понимала, кто это ее убивает. Или у нее все-таки были чувства, и она искала кого-то определенного. Кого бы она не пыталась найти, она не успела это сделать, я с силой повела ее вниз и пришпорила к высокой сосне на краю леса. Ветка насквозь проткнула ей грудь. Она один раз дернулась, и ее тело безжизненно повисло.

Смерть не принесла ей облегчения, ее лицо осталось гордым, но на нем застыло выражение недосказанности. Возможно, Юдит была одним из самых мудрых людей в нашем мире, она всю жизнь посветила накоплению знаний, за сотни лет она прочла, наверное, все доступные книги, только вот жить она начала лишь в последние годы. Идиотка. Дациан вцепился мне в плечо, будто хотел вдавить меня в землю. Я все продолжала смотреть на древнее тело Юдит и не могла сфокусироваться на Дациане. Я встала на ноги, он тоже, и я поцеловала его в губы. Он весь кипел, ему было больно, он что-то говорил мне, но я не думала о его словах. Я старалась обращать внимание на совсем другое в нем: несмотря на потерю, он тоже жаждал убийств.

– Все смерти тебе - пища, невеста льет кровь на землю, скоро все рухнет!
– провозгласил Олсон. Я отстранилась от Дациана.

– Что за чушь, Олсон?

Он не обратил внимания, Дациан схватил меня за руку, не разрешая отойти от него. Но я все поняла. С того момента, как мы провели ритуал, все смерти не растворялись больше в пустоте. Они попадали в Улей и принадлежали теперь ему. Я должна была отдать всех. Я снова увидела их всех, несчастных, в бою. Немногие хотели его начинать, еще меньше хотели его продолжать. Мне больше не было их жаль, если бы они не допускали хотя бы шанса оказаться в бою, они бы не были здесь. Исполнения любых приказов даже самого жестокого диктатора можно избежать, если это является принципиальным. Прежде, чем я успела принудить их убивать друг друга, они начали делать это сами. Те, у кого были автоматы, начали беспорядочную пальбу, те, у кого оставался запас магии, использовали ее на убийства, а те, кто спрятались или бежали, снова вступили в бой. Нет, в этом все равно был порядок, они не убивали своих, но из-за их неосознанного желания смерти, охватившего их, они, казалось, действовали наугад. Дациан вцепился зубами мне в шею, так он хотел сдержать себя. Это он сделал, я была уверенна. Сила магии увеличилась не только у меня, она проникала в наш мир через нас. Дациан кусал меня, прижимая к себе, но я не могла ему помочь. Я должна была смотреть.

Вот те из зомбированных Творцов, которым этот бой и даже мир к черту был не нужен, вдруг приобрели осмысленный злой взгляд и спрыгнули со своего возвышения вниз в самую гущу. Один из главных, кажется, Виктор, бесстрашно отправился в нашу сторону, без труда расстреливая всех на своем пути. До нас он не дошел, Римма и Хельга с двух сторон изрешетили его тело пулями. Подбежали, подобрали его оружие, бутыли гармонии и зачем-то деньги, и отправились дальше.

А в лесу озверевший Кнуд топил беззащитную Яну. Ее волосы развивались в воде, тонкие руки расставлены. Умерев, она стала так похожа на птичку. Таддеуш, милый мой, родной любимый друг, отчаянно пытался доплыть до своей невнятной девочки, оставляя за собой кровавые разводы. Вдруг совершенно глупо упал, истратив свои последние силы, умирая то ли от потери крови, то ли тоже захлебываясь в воде.

Кнуд выбежал из леса, держа автомат наготове, обещая принести мне много смертей. Он тут же наткнулся на тело Юдит, и весь его запал и злость в глазах пропали. Он упал на колени и пополз к ее телу. Я даже подумала, не подстрелили ли его, но он итак был испещрен ранами, которые будто и не доставляли ему неудобства. Вот оно значит, как все было. Вот кого искала Юдит. Я хотела досмотреть, я ждала, когда он вскочит на ноги и в ярости, несвойственной даже ему будет кидаться на каждого, кто попадется ему на глаза. Но я так этого и не увидела. Он дополз до нее, взял ее за руку и прижался к ее животу. Пуля прошла насквозь через его голову, и он упал на землю у ног Юдит. Я не знала, кто стрелял.