Сны в Улье

Когда я только зашел в лес, я вдруг почувствовал невообразимый холод. До костей пробрало, и мне на нос упала снежинка. Одна, вторая, третья, потом еще и еще. Деревья за несколько секунд покрылись массивным слоем снега, а ветки заледенели. Как сказочно! Листья куда-то пропали, деревья были с голыми стволами. Какой дурак придумал называть деревья голыми? Я стоял по колено в снегу. Какая-то новая магия? Сначала волна, огонь, теперь холод? Как в аниме.

Я обернулся, вдруг это сделал Кнуд, которого я сначала не заметил. Озеро было по-прежнему пустым, но полностью заледенело. Стоп. Прежним его вообще назвать было нельзя. Не было ни деревянного мостика для купальщиков, ни железного моста, об который я, кажется, убил блондинку, и ее самой тоже не было. И купола тоже не было, да и вообще все выглядело по-другому. Смутно знакомым, но ведь все озера похожи друг на друга. Я же не географ, чтобы их различать. Все что я знаю о ландшафте, я узнал из телевизора. Какого черта тут происходит?

Может, Яна все-таки осталась там. Я сделал несколько шагов в сторону озера и замер на месте. Через озеро по льду стремительно шел ребенок. Не то, чтобы его что-то гнало или бы он куда-то торопился, просто дети, бывает, куда-то спешат, находясь на какой-то своей волне. Он был одет в коричневое манто с овечьей шерстью на воротнике, явно предназначенное для мальчика постарше. В руках он держал ветку, которую волочил по снегу, оставляя змеевидный след. Мальчик казался мне знакомым, но я надеялся, что мой мозг пытается найти знакомый образ в этом ребенке лишь потому, что у меня хорошо работает ассоциативное мышление. Юдит говорила, что только такое мышление у меня работает.

Всего лишь думая о том, что я могу знать этого мальчика, я хотел убежать подальше в лес. Мне не нужно было узнавать, он это или нет. Можно было бы потом неплохо ширнуться вечером и забыть про то, что я увидел. Или, может быть, я сам сейчас ловил галлюцинации. Нет, я же спасал Яну. А этот мальчик единственный живой человек, которого я видел с тех пор, как они пропали. Я буду спрашивать совет у ребенка, что мне делать дальше, и не буду пытаться вспомнить, кто он.

– Эй, пацан? Мальчик, ты меня слышишь?

Я помахал рукой. Он заметил меня, подпрыгнул на месте и помахал мне в ответ. Потом побежал в мою сторону, каким-то невероятным образом умудряясь не свалиться в сугроб. Я сделал несколько шагов вперед, загребая снег в свои тряпичные кеды. Холодно, жесть как. Мои мокрые одежда и волосы превращались в сосульки. Вот бы мальчик знал какие-то ответы, я бы быстрее спас Яну, и мы бы вдвоем сидели у теплой батареи и пили глинтвейн.

Мальчик подбегал ближе, и я все больше убеждался, что мой страх оправдался. Это был Хенрик, один из мальчиков, который погиб по моей вине. Один из двенадцати детей, которых я не смог довезти до церкви живыми.

Я попятился и схватился за свои леденеющие волосы. Кто-то зашел в своей магии слишком далеко. Мне хотелось прочитать молитву, но как-то ни одна не вспоминалась. Но я мог бы прочитать рэп. Это ни к чему.

Хенрик добежал до меня и дотронулся до моего предплечья, будто осалил меня. Лицо у него было такое позитивно взволнованное, будто бы он собирался позвать меня в игру. Только вот его кожа была совершенно белая без единой кровинки, и лишь его бледные губы имели слабый розовый оттенок. Как панночка из «Вия»! Господи, да он был совершенно точно не живой! То есть, это понятно было сразу, ведь он умер еще в семнадцатом веке. Но вот он, стоял передо мной и заинтересовано улыбался мне.

 - Таддеуш, а почему ты так смешно выглядишь?

Из его рта пар не шел, хотя я видел, как он дышит. Хенрик рассматривал мою одежду, и я понимал, как он, должно быть, удивлен. Хотя и не меньше моего.

– Хенрик, это ведь ты?

– Я, я, кто же еще, - он засмеялся.

– Малыш, что ты тут делаешь?

– Гуляю, пока ты спишь.

Это всего лишь сон! Глупый страшный кошмар, и как я раньше не догадался. Обычно мне снятся феи и сахарная вата, а вот тут такой кошмар. Не время спать сейчас, тем не менее, я обрадовался. Вот бы и все, что было на поле боя, мне приснилось.

– Значит, мы в моем сне, - констатировал я, чтобы озвучить свои мысли вслух и сделать их более убедительными.

Хенрик постучал белым кулачком себе по голове, намекая на то, что я тупой.

– Ты вон там спишь, а я вышел погулять.

Он указал на другую сторону озера, и я увидел очертания повозки сквозь деревья и костер. Издалека казалось, что вокруг него должны танцевать лесные духи. Но я помню, что когда мы ехали с детьми через лес, у нашей повозки повредилось колесо, и мы не успели доехать до деревни на ночевку. Разожгли костер, и уснули прямо в повозке, пытаясь согреть друг друга. На утро, когда мы проснулись, Хенрика не оказалось с нами. Никто не видел, чтобы он вставал ночью. Снег замел следы, и я так его и не нашел. При воспоминании об этом у меня потекли слезы, и я стал их вытирать рукавом футболки, будто бы был одного возраста с ним.

Мне было страшно на него посмотреть. Я думал, что наркотики и алкоголь почти похоронили эти воспоминания, и я не думал, что столкнуться с ними будет настолько болезненно. Точнее, не так. Я вообще не думал, что мне придется столкнуться с этими воспоминаниями.

– Ты что, плакса? Твои слезы заледенеют, и потом их будет больно отдирать.

Он потянул меня за карман джинсов. Я все-таки повернулся снова к нему, глаза доверчивые, и он улыбался мне уголками бледных губ. Я протянул к нему руку, одел на него капюшон. Здесь было так холодно, но вряд ли Хенрик это чувствовал.

– Хочешь посмотреть, как я умер?

Конечно, я не хотел! Но также я и должен был это сделать. Я ничего не успел ответить. Хенрик стоял рядом со мной, вцепившись мне в джинсы, но в то же время я снова видел, как он куда-то спешил через озеро, волоча за собой палку. Я пошел к нему навстречу, он должен был меня увидеть, но он не поворачивался в мою сторону.

– Хенрик!

– Да я ведь здесь. Мы с тобой просто смотрим, как я умру. Вот-вот, смотри, сейчас будет!
– сказал Хенрик, который стоял рядом.

Я продолжал идти навстречу. Хенрик на озере остановился и стал куда-то всматриваться. Я следил за его взглядом и видел у берега участок льда, не покрытый снегом. Сквозь него было видно черноту дна. Хенрик направился туда и остановился у края. Я замер, я понимал, что я действительно только смотрел и не мог ничего сделать. Хенрик потянул свою палку вперед и пробовал ей лед перед собой. Он совсем тонкий и продавливался от прикосновения. Я не видел его лица, не понимал, испугался ли он. В один момент лед под ним провалился, и он камнем упал вниз. Я видел, как один раз дернулась его ручка над водой, и он полностью исчез.

Боже, как же это так. Я спал, а Хенрик в это время провалился под лед из-за такой нелепой неосторожности. Неужели, я не мог не поспать в эту ночь? Неужели, не мог достаточно запугать детей, что нельзя ходить по озеру? Я вообще им про это говорил? Я сел на корточки перед Хенриком и взял его за руку. Что я мог ему сказать? Что это я виноват в его смерти? Хенрик выглядел немного смущенным моим поведением, как будто он знал, что произошло, но ни фига не понимал.

– А теперь посмотрим, как ты умер!