Со смертью от Дун

Когда Вексфорду сказали, что отпечаток пальца на помаде однозначно не принадлежит миссис Парсонс, они вернулись на ферму и допросили всех работников и агрономиху (как назвал ее старший инспектор) по отдельности. У каждого из них во вторник днем были свои дела, пусть и не столь захватывающие, как убийство.

Прюэтт оставил управляющего, Джона Дрейкотта, за главного на ферме, и утром во вторник тот отправился на рынок в Стауэртон в сопровождении работника по фамилии Эдвардс. Они поехали на грузовике и воспользовались главным выездом с фермы. Пришлось сделать изрядный крюк, но они предпочли этот путь, поскольку грунтовка до помфретской дороги была узкой и грязной, и за неделю до того грузовик завяз там в колее.

Байсаут и работник, отвечающий за свиней Прюэтта, остались на ферме одни. У мисс Суитинг, девушки-агронома, во вторник выходной для посещения лекций в сельскохозяйственном колледже в Сьюингбери. В половине первого они пообедали на кухне — как всегда, готовила для них миссис Криви, приезжавшая каждый день на ферму из Флагфорда для уборки и готовки. После обеда минут через пятнадцать один из работников, Трейнор, позвал Байсаута посмотреть на свиноматку, которая была вот-вот готова опороситься.

В три Дрейкотт и Эдвардс вернулись, и управляющий сразу же занялся счетами. Эдвардс, в круг обязанностей которого входил уход за садом, отправился косить лужайку перед домом. Хотя Дрейкотт и сказал Вексфорду, что Эдвардс не все время был у него на виду, но в течение часа он слышал звук электрокосилки. Примерно в половине четвертого Дрейкотта оторвал от работы Трейнор, который пришел доложить о состоянии свиноматки. Она родила пятерых поросят, но, похоже, у нее были проблемы, и Трейнор попросил у управляющего разрешения вызвать ветеринара. Дрейкотт пошел в свинарник, посмотрел на свиноматку, пару секунд поговорил с Байсаутом, который сидел рядом с нею на табурете, а потом позвонил ветеринару сам. Тот приехал к четырем, и с этого момента до пяти тридцати управляющий, Эдвардс и Трейнор были вместе. В течение полутора часов, сказал Трейнор, Байсаут уходил, чтобы пригнать коров и загнать их в доильню. Для этого ему дважды приходилось пересекать лес. Вексфорд подробно допросил его, но тот утверждал, что по дороге ничего не заметил. Он не слышал никаких странных звуков, не видел никаких припаркованных машин ни на лесной, ни на помфретской дороге. По словам остальных троих, он обернулся даже быстрее, чем обычно, и эту поспешность они списали на волнения по поводу исхода опороса.

Свинья опросталась полностью только к половине седьмого. Ветеринар пошел на кухню вымыть руки, и все они выпили чаю. В семь он уехал тем же путем, что и приехал, — через передние ворота, подбросив домой Эдвардса, Трейнора и Байсаута, которые жили в коттеджах для сельскохозяйственных рабочих в деревушке под названием Кластервелл, милях в двух от Флагфорда. Во время отсутствия Прюэтта миссис Криви оставалась на ферме на ночь. Управляющий совершил свой последний обход в восемь и пошел домой. Его дом находится в пятидесяти ярдах по дороге на Кластервелл.

Вексфорд связался с ветеринаром и сделал вывод, что если тут не случилось какого-нибудь сказочного чуда, то ни у кого не было времени на то, чтобы убить миссис Парсонс и спрятать ее тело в лесу. Только Байсаут пользовался лесной дорогой, и если б он не оставил своих подопечных опасно близко рядом с проселком, то был бы вне подозрений. Вообще-то, еще миссис Криви оставалась одна, и с трех тридцати до шести тридцати никто ее не видел, но ей стукнуло как минимум шестьдесят лет, она была толстой и, как всем было известно, страдала артритом.

Вексфорд попытался установить время, когда Байсаут спустился вниз и вышел на проселок, но у пастуха не было часов, и, похоже, он вел счет времени по солнцу. Работник упорно утверждал, что думал только об опоросе и что никого по дороге он не видел, ни в лесу, ни в полях.

Дороти Суитинг была единственным человеком, которого можно было бы с натяжкой заподозрить как владелицу «Полярного соболя». Но когда женщина постоянно пользуется косметикой, ее лицо в ненакрашенном виде выглядит каким-то особенно нагим. А лицо Дороти Суитинг было загорелым и обветренным и, похоже, не было знакомо ни с солнцезащитным кремом, ни с пудрой. Мужчины чуть ли не смеялись в ответ, когда Вексфорд спрашивал, не видели ли они когда-нибудь помады у нее на губах.

— Вы ведь не весь день были заняты на ферме, мисс Суитинг?

Дороти была смешливой девушкой и в ответ расхохоталась от души. Казалось, что допрос для нее — прямо оживший детективный сериал.

— Там — не была, — сказала она, — но рядом проходила. Виновна, милорд! — Вексфорд не улыбнулся, так что она продолжала: — Я ходила после лекции в Сьюингбери, проведать тетю, и погода была такая чудесная, что я вышла из автобуса за милю с этой стороны дороги на Помфрет и остальную часть пути прошла пешком. Старик Байсаут как раз гнал коров, и я остановилась поболтать с ним.

— В какое время это было?

— Около пяти. Автобус выходил из Сьюингбери в четыре десять.

— Хорошо, миссис Суитинг. Ваши отпечатки пальцев будут уничтожены после проверки.

Она расхохоталась. Глядя на ее широкие ладони, на ее мощные, как у деревенского кузнеца, руки, Барден подумал: как же она будет строить жизнь после того, как получит диплом о своем сельскохозяйственном образовании?

— Сохраните их в любом случае, — сказала она. — Хочу занять свое место в галерее злодеев!

Они возвращались в Кингсмаркхэм по полупустой дороге. До вечерних пробок оставалось еще около часа. Солнце потускнело, сизое небо загустело, как творог. На кустах живой изгороди, окаймлявшей дорогу, еще виднелись майские цветы, уже чуть побуревшие, словно тронутые мимолетным пламенем. Вексфорд вошел в участок первым. Они сверили отпечатки пальцев мисс Суитинг с найденным на крышке помады. Как и предполагал Вексфорд, они не совпали. Изрытые бороздками, крупные отпечатки пальцев студентки были больше под стать мужчине, чем женщине.

— Я хочу найти хозяйку этой помады, Майк, — повторил старший инспектор. — Я хочу прошерстить все местные магазины. И лучше бы вы проделали это лично, потому как это будет непросто.

— А это имеет какую-то связь с миссис Парсонс, сэр? Может, кто-то случайно обронил ее по дороге?

— Понимаете, Майк, эта штука валялась не на дороге. Она лежала на самом краю леса. Кроме того, ни мисс Суитинг, ни миссис Криви не ходят той тропинкой, они еще и не пользуются помадой, а даже если б и пользовались, то вряд ли этим конкретным коричневатым оттенком. Вы не хуже меня знаете, что если женщина пользуется помадой только по праздникам или выходным, то по какой-то причине — из чувства дерзости, наверное, — она обязательно выбирает ярко-красный цвет. А это не чистый цвет, такую купит только богатая женщина, когда у нее уже есть с десяток разных помад и ей охота получить еще и самую последнюю новинку.

Барден хорошо знал Кингсмаркхэм, но ему пришлось посмотреть адресный справочник местных магазинов, чтобы узнать, что в Кингсмаркхэме есть семь точек, торгующих косметикой на Хай-стрит, три на боковых улицах и одна в бывшей деревне, ныне пригороде Кингсмаркхэма. Взяв на заметку слова Вексфорда о богатой женщине, он начал поиск с Хай-стрит. В супермаркете имелся косметический отдел, но у них был лишь ограниченный выбор дорогих марок. Девушка-консультант знала миссис Парсонс по имени, поскольку прочла в газете об ее исчезновении. Она также знала ее в лицо и сгорала от любопытства. Барден не сказал ей, что найден ее труп, и не стал тратить времени на расспросы, когда девушка припомнила, что миссис Парсонс покупала только дешевый гигиенический тальк, да и то в прошлом месяце.