Собачья радость (Приятных кошмаров)

– Ничем не могу помочь. – Лола отвернулась и бросила через плечо: – Леонид сейчас занят… кстати, вашим делом.

– Ну хорошо, – решилась Анфиса, – я скажу. Только не здесь.

Они прошли еще квартал, потом потянули своих собак в проход между домами и увидели две скамейки под чахлыми кустиками. С одной стороны крошечный скверик огораживала высокая кирпичная стена без окон, с другой – бетонный забор. На скамейках никого не было.

Анфиса села и достала из сумочки какие-то бумаги.

– Дело в том, что вчера Леонид очень заинтересовался одной фотографией, – начала она.

– Я в курсе, – вставила Лола, – я видела эту фотографию.

– И я стала делать уборку, потому что там было все так разбросано… все разлетелось с антресолей, – не слушая Лолу, бормотала Анфиса, – я стала делать уборку, я ничего не выбрасывала, я разобрала все бумаги… и вот, нашла вот это. – Она протянула Лоле еще одну фотографию.

Даже сейчас, когда тот, первый снимок, исчез в кармане у Лени, Лола могла с уверенностью сказать, что эта фотография – родная сестра той. Сделаны они были одним и тем же фотоаппаратом в одно и то же время, отпечатаны на одной и той же бумаге. Даже пейзаж, изображенный на снимке, был один и тот же: небольшая сонная речка, деревянные мосточки. Только сидели на мосточках не двое, а трое, и так же болтали в воде ногами. Лола вгляделась: слева, несомненно, Модестов, дальше Птичкин, а справа пристроился разбитной такой мужичок в клетчатой ковбойской рубашечке с расстегнутым воротом. Он был довольно молод, не старше тридцати, но уже пробивались на лбу первые легкие залысины. Лола перевернула фотографию. На обороте ее крупным, круглым, разборчивым, каким-то детским почерком было написано:

«Июль, 1988 год, г. Владимир. Слева направо: Леша, Гоша, Миша».

«Вот как, – подумала Лола, – следовательно этот третий, с залысинами, – Миша».

– И вы, конечно, понятия не имеете, кто такие эти люди рядом с вашим мужем и что они там делали?

– Н-нет… – Анфиса наклонила голову.

– Отдыхали в санатории? – терпеливо спрашивала Лола.

– Нет, муж никогда не отдыхал в санатории, – твердо отвечала Анфиса.

– Владимир… – задумчиво сказала Лола, – может быть, ваш муж ездил по туристической путевке по Золотому кольцу?

– Возможно, – оживилась Анфиса, – он бывал во Владимире и Суздале, я точно знаю… рассказывал про Боголюбово… еще про Гусь Хрустальный и про Юрьев-Польский…

– И что нам это дает? – устало осведомилась Лола. – Все равно неизвестно, каким боком эта фотография связана со смертью вашего мужа. Хотя… возможно, нужно говорить об исчезновении…

– Вы что-то знаете? – Анфиса больно схватила Лолу за руку. – Умоляю, скажите, вам что-то известно?

– Но вы же сами вчера все время твердили, что муж ваш жив, что он приходит в квартиру во время вашего отсутствия и роется в вещах, – весьма недоброжелательно напомнила Лола.

Сегодня ее и так-то все раздражало, а уж бестолковая темпераментная вдова тем более. Искала она, видите ли, Маркиза, чтобы срочно отдать ему еще одну фотографию! На которой прибавился неизвестный Миша! Ну и что, интересно, это дает? Кто такой этот Миша? Откуда он взялся? Где проживает в данное время и вообще жив ли еще?

Как бы в ответ на Лолины невысказанные вопросы Анфиса робко протянула ей еще одну бумажку. Это была почтовая открытка более чем десятилетней давности. На открытке была изображена елка с игрушками, Дед Мороз в шубе, Снегурочка с косичками и зайчик с морковкой.

На обороте открытки тем же самым крупным разборчивым полудетским почерком было написано:

«Поздравляю с Новым 1989 годом! Желаю в Новом году счастья, радости, хорошего настроения и успехов во всех начинаниях! Помните ли вы еще город Владимир?»

И подпись: «Миша». Адресована была открытка Георгию Птичкину, а в графе «обратный адрес» стояло: г. Ломоносов, ул. Сочувствующих, дом 8, Сыромятников Михаил Степанович.

Миша, значит. Это уже кое-что. Лола повеселела и благосклонно поглядела на вдову. Оказывается, не так уж она и бестолкова! Сумела сопоставить даты и почерк на открытке и карточке.

– Как думаете, это поможет в расследовании?

– Надеюсь, что да, – бодро сказала Лола.

– Боже мой! – Из глаз Анфисы потекли обильные слезы. – Вы не представляете, как я измучилась от неизвестности! Не знать, жив твой муж или умер? Эти ли не мучение? За что, за что мне это?

– Скажите, – Лола прониклась сочувствием к несчастной брюнетке и тронула ее за рукав, – скажите, а вы не ссорились в последнее время с мужем? Не мог он… ну, сами понимаете, как это иногда бывает с мужчинами… возможно, он рассердился на вас и решил…

– Вы хотите сказать, что я ему попросту надоела? – зловещим тоном спросила Анфиса.

Слезы ее мгновенно высохли, и смотрела она на Лолу так угрожающе, что той стало нехорошо.

– Да я ничего не имела в виду, так, только предположила… – робко промямлила она, ей очень не нравился адский огонь, полыхавший в черных глазах ее смуглой собеседницы.

– Ах ты, стерва! – вдруг заорала Анфиса. – Да как ты посмела даже предположить такое! Гуля меня обожал! Он никогда бы так со мной не поступил! Он любил меня! Мы жили душа в душу!

– То-то он все на дачу от тебя сбегал, чтобы отдохнуть! – ехидно ответила Лола и, как оказалось, попала на больную мозоль, потому что Анфиса зарычала и бросилась на нее, нацелив ярко-алые ногти.

Лола ловко увернулась и подхватила Пу И на руки, чтобы в суматохе собаку не покалечили.

– Если он тебя так обожал, то какого черта ты людей баламутишь! – закричала Лола. – Собаку мою похитила. Глюки у тебя! Если больная, то лечиться надо, а не людей от дела отрывать!

– Ты, – Анфиса выкатила глаза, нос ее как-то удлинился, и она стала еще больше похожа на ворону, – ты, дрянь!

Она оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в Лолу.

– Да по тебе давно психбольница плачет! – в удивлении сказала Лола. – Недаром муж сбежал! Больше не мог вынести!

– Зараза! Отдай бумаги! – орала Анфиса. – Отдай, а то хуже будет!

– Как бы не так! Отдам их Лене, с ним уже сама и разбирайся! – в ответ проорала Лола.

Она бросилась бежать, разъяренная вдовица пыталась последовать за ней, но поводок запутался в ножках скамейки. Пока Анфиса распутывала Джульетту, Лола с песиком уже скрылись с глаз.

После разговора с Анфисой Лола почувствовала острую необходимость снять стресс. Она была настолько зла на ненормальную хозяйку пуделя, что дрожали руки и сердце билось слишком сильно. Поскольку рядом было кафе, Лола решила, что чашка кофе с пирожным восстановит ее душевное равновесие, да и Пу И не помешает половинка миндального печенья…

Правда, это было то самое кафе, прошлое посещение которого так печально закончилось: именно здесь Пу И был похищен, но вряд ли теперь зловредная вдова снова решится на преступление. Тем не менее Лола дала себе слово ни на секунду не выпускать песика из поля зрения и храбро толкнула дверь.