Собачья радость (Приятных кошмаров)

Где-то в глубине истерзанной Долиной души зазвенел предупредительный звоночек: дескать, не верь сладким речам, уж больно все гладко получается. Но Лола так была расстроена вчерашним скандалом с Ленькой, что ей просто необходимо было выслушать от кого-то комплименты и ласковые слова. Так что она не вняла предупредительному звонку и забыла предостережения мамы в детстве насчет того, что нельзя разговаривать с незнакомыми дядями на улице, это может очень плохо кончиться.

Тем более что Олег Петрович мягко взял ее руку в свою. Рука его была сильной и теплой, Лоле было очень приятно его пожатие.

Если бы она могла взглянуть сейчас в зеркало на себя и своего собеседника, она бы насторожилась. Лоле всегда было свойственно чувство стиля, и она не смогла бы не заметить некоторого диссонанса. Все манеры Олега Петровича были рассчитаны на то, чтобы покорить «Даму с собачкой», а ведь сегодня Лола таковой не являлась. Сегодня она вообще не играла никакую роль, не до того было после вчерашнего скандала и бессонной ночи.

Если бы она явилась расфуфыренной светской дамой, как вчера, разговоры Олега Петровича были бы куда более уместны, но для простой девчонки без макияжа и в джинсах, какой Лола выглядела сегодня, это было чересчур, слишком наигранно.

Но Лола не глядела на себя в зеркало, и чувство стиля ей изменило. Поэтому она подавила в зародыше небольшие сомнения, легкое неудобство, крошечного червячка, шевелившегося в груди, как раньше придушила подушкой предупредительный тревожный звонок. Олег Петрович все гладил и гладил ее руку, и говорил что-то тихим ласковым завораживающим голосом, Лола прикрыла глаза, вся отдавшись сладостному чувству покоя.

И вдруг… Ее собеседник как-то дернулся, вскрикнул и даже прошипел что-то, похожее на ругательство. Он вскочил, с грохотом опрокинув стул и тряся рукой, – не той, которой он гладил Лолу. С пальца капала кровь.

– Пу И, мерзавец! – завопила Лола. – Что ты себе позволяешь?

Песик сидел на стуле и грозно рычал, ничуть не раскаиваясь в содеянном.

– Боже мой! – Лола засуетилась, предлагая Олегу Петровичу свой батистовый носовой платок. – Просто не представляю, что на него нашло! Он никогда раньше так не делал…

Разумеется, она покривила душой, причем дважды. Во-первых, Пу И довольно часто позволял себе цапнуть неугодного ему субъекта за палец. Случалось это и с Маркизом на ранней стадии знакомства, просто Пу И никогда не доходил до кровавых ран. В этот раз он явно перестарался, и Лола прекрасно понимала, почему.

Песик просто приревновал Лолу к незнакомому мужчине, недаром с первых минут знакомства он смотрел на него весьма неодобрительно.

– Простите, простите нас. – Лола чуть не плакала.

– Ничего, – Олег Петрович слабо улыбнулся, – я сам виноват.

В чем он виноват, Лола не уточнила.

– Мне жаль, что так получилось, – Лола помедлила.

– Я надеюсь, что мы продолжим знакомство в более спокойной обстановке? – тут же нашелся Олег Петрович и протянул Лоле визитку с номерами своих телефонов: – Позвоните мне, когда захотите поболтать о театре.

– Обязательно позвоню, – пообещала Лола и добавила про себя: «Только уж тебя, маленький паршивец, ни за что не возьму с собой на свидание!»

«Не больно-то и хотелось», – тут же ответил Пу И злобным взглядом.

Олег Петрович не пытался добиться от Лолы ее координат и даже не предложил проводить ее, что несомненно говорило в его пользу – не хочет навязываться.

Дома Лола бросила поводок и тут же напустилась на Пу И:

– Как ты мне надоел свой ревностью! И вообще, ты в последнее время совершенно распустился!

Пу И встал посреди прихожей и возмущенно залаял. Лола предпочла не разбирать, что он там хочет сказать ей своим лаем, обозвала его невоспитанной собакой и удалилась в ванную. Там она немного привела себя в порядок, потом заварила кофе и уселась на кухне поразмыслить.

Маркиз в это время в глубокой задумчивости шел по улице. Он думал о том, как ему получить милицейские протоколы, касающиеся автомобильной аварии более чем месячной давности, и дадут ли ему что-нибудь эти протоколы, если даже удастся их заполучить. Ведь, судя по всему, осмотр на месте происшествия был проведен очень небрежно – не выяснили даже, что Птичкин был в машине не один, что к нему подсел пассажир…

Неожиданно Леню выдернули из задумчивости. Перед ним остановились два высоких молодых человека в строгих черных костюмах, напоминающих своим внешним видом то ли служащих похоронного бюро, то ли героев культового фильма «Люди в черном».

– Патриарх Смит, – представился с заметным английским акцентом тот, что слева.

– Патриарх Джонс, – как не трудно догадаться, подхватил правый.

«Точно, в том фильме играли Вилл Смит и Томми Ли Джонс, – вспомнил Маркиз, – только один из них негр, а эти оба белые».

Заявление молодых людей не было голословным: в подтверждение их слов на лацканах черных пиджаков висели аккуратные пластиковые бейджи: «Патриарх Смит» у левого и «Патриарх Джонс» у правого.

«Молоды они как-то для патриархов», – подумал Леня, но оставил свое мнение при себе.

– Наверное, вы слышали когда-нибудь о религии мормонов, – начал патриарх Смит.

– Проживающих, в основном, в штате Юта, в Соединенных Штатах Америки, но распространивших свою религию далеко за пределы штата и страны, – подхватил эстафету патриарх Джонс.

– Не хотите ли вы подробнее узнать об этих замечательных людях и их вере? – снова вступил патриарх Смит.

«Так они и будут говорить по очереди? – подумал Леня. – Однако удобно: голос не сорвешь, не устанешь…»

Вслух он сказал совсем другое: он вежливо извинился, сослался на занятость и горячо поблагодарил молодых патриархов. Они нисколько не расстроились, одарили Леню своим патриаршим благословением и отправились дальше по своему трудному миссионерскому пути.

Леня же действительно очень заторопился. Он не зря поблагодарил молодых мормонов: они подали ему замечательную идею.

Витя Сельдереев тяжело вздохнул. На пороге палаты появилась его законная жена Марьяна.

Ничего хорошего от ее посещения ждать не приходилось. Наверняка не принесла, зараза, ничего из того, что Витя просил, а пришла исключительно за тем, чтобы попортить и без того никудышные нервы мужа, истощенные многолетним употреблением некачественного алкоголя, тяжелыми российскими дорогами и чертовой аварией на тридцать третьем километре… Правда, в этой аварии Витя был сам виноват, но он предпочитал об этом не думать в целях сохранения жалкого остатка своей нервной системы.