Собака Кантерсельфа

Открыв рундук, стал выкладывать на столик рядом со шлемом консервы без этикеток, бумажные пакеты, последними появились одноразовые тарелки и бутылка водки. Сафа смотрел во все глаза, не веря себе. Его собирались кормить!

Окончательно сомнения отпали, когда Визг поставил два картонных стаканчика и поманил его скрюченными пальцами. Так как столик стоял несколько далековато от койки, Сафа попытался сдвинуть ее, но та тоже оказалась привинчена.

Визг одним махом подскочил к нему, испугав до полусмерти, и вцепился в койку.

Как оказалось, винты находились в пазах и могли перемещаться на ограниченное расстояние и только в одном направлении. Когда-то могли. Теперь скобы заржавели, пазы оказались забиты трухой и мусором. Так что даже Визгу пришлось приложить титанические усилия, чтобы сдвинуть конструкцию с места. Он сопел и ухал. На веснушчатой спине горбом вздулись мышцы. Койка не выдержала и поддалась. Визг с невыразимой радостью указал на нее Сафе. По всему выходило, что он старается быть радушным хозяином. Если бы не гора трупов за ним, половина звероподобной рожи, то можно было вполне принять его за обычного хозяина, к которому сосед зашел в гости.

Столовых приборов не было никаких, а банки Визг открывал зубами. Набулькал в стаканчики водки. Сафа был словно в трансе и маханул сразу стопарик, не чуя крепости, алкоголь пошел за воду. Визг скривился, хотя куда уж больше, рожу и так перекосило, пожаловался:

– Жгет!

Потом опустил морду в тарелку и стал пожирать консервы. Помирать так с музыкой, смахнул рукой Сафа. Подняв тарелку к лицу, последовал примеру циклопа.

– Кусно! – поддержал почин Визг.

Он мотнул головой. Да, да, вкусно! Пропустив по банке свининки неизвестной выдержки, Визг опять разлил.

– Мне нельзя больше! Плохо будет! – воспротивился Сафа.

– Жгет! – жалобно простонал Визг, протягивая стакан. – Жгет!

Взгляд его выглядел умоляющим и Сафа сдался, не желая видеть пьяного циклопа в гневе.

– Еще по одной и все! – строго сказала он.

Маханули еще по одной, и Сафу развезло почти сразу. Хоть он и пил первый стопарик как простую воду, но градус никуда не делся, он копился в нем, а потом слился со вторым стопариком. Сафе сделалось весело. Он пил с самим Визгом!

Циклоп вывалил ему в тарелку вторую банку свинины. Сафа неловко лез в нее пальцами, у него не очень получилось. Посему он стал собирать мясо уже непосредственно с поверхности стола. Ища тарелку, Сафа обнаружил ее под столом, но стоило нагнуться, как все из него поперло обратно, он с огромным трудом сдержал рвотные позывы.

Визг с готовностью нырнул под стол и выкинул грязную тарелку. Потом достал из рундуку чистую и подал Сафе, заботливо обтерев ладонью. Сафа собрал мясо обратно в тарелку и стал есть. Что-то пошло не так и он не сразу догадался, что в пищеводе идут два взаимоисключающих процесса, и две порции свинины движутся на встречных галсах.

– Визг, мне плохо! – в ужасе вскрикнул он, чувствуя, что процесс не остановить, и не зная, что ему будет от хозяина, когда он сделает ЭТО в его каюте.

Визг сначала не понимал, чего от него хотят, полез еще за консервами, и тут Сафу прорвало. Попало и на стол и на самого Визга, но тот не осерчал. Понимание снизошло на его изуродованный лоб, он вскочил и раздраил иллюминатор.

Внутрь хлынул ледяной воздух, и Визг громогласно захохотал. Сафе полегчало, но он сразу замерз. Он жестами показал, что не мешало бы закрыть окно, но Визг заартачился. Он мотал головой, фыркая словно лошадь, и к месту и не к месту повторял:

– Жгет! Жгет!

– Мне бы умыться, – попросился Сафа, после чего извинился за причиненный беспорядок, Визг уже не казался ему чудовищем и убийцей.

Циклоп с готовностью подскочил ко второй двери, она оказалась незапертая и вела в крохотную ванную комнату. Надо сказать, что Визг перемещался у себя практически мгновенно, оказываясь в нужных углах то у иллюминатора, то у ванной с исключительной точностью. Чувствовалось, что он здесь давно и свыкся с обстановкой.

Сафа поблагодарил гостеприимного хозяина, зашел в умывальник, и здесь его едва не вырвало во второй раз, хотя уже было и нечем. В ванной лежал мертвец в мичманской форме, разрезанный от плеча до паха, мумифицированный и дурно пахнущий.

К Сафе вернулось адекватное восприятие действительности, слегка нарушенное спиртным и поведением убийцы. Но теперь то он вспомнил, кто есть кто.

– Мне бы на воздух, – попросился он, с опаской глядя на Визга.

Не успели последние слова сорваться с языка, как он был вздернут на плечи циклопом, который выскочил в коридор, и вновь перед Сафой закрутились коридоры, трапы и переборки. На этот раз Визг двигался целеустремленно вверх.

Оказавшись на верхней палубе, Визг пробежал по ковровым дорожкам мимо кают люкс и оказался в ресторане, изрядно ограбленном, но где все же сохранились несколько столов. Визг аккуратно опустил Сафу на стул, сам сел напротив. Небрежно опустив ногу на ногу, он вальяжно произнес:

– Фуа де гра! Пжалста!

Это было так смешно, заказывающий блюдо дикарь в набедренной повязке, что Сафа с трудом сдержал смех. Что-то говорило ему, что смеяться не надо.

– Фуа де гра! Обслужить! – высокомерно произнес Визг, он явно кого-то копировал, и громко пернул.

Тут Сафу прорвало, и он хихикнул. Визг тотчас уставил на него единственный глаз.

– Ты вместо меня! – сказал он грозно.

– Что значит вместо тебя? – пролепетал Сафа, побледнев.

– Я устал! Визг будешь ты! – он уставил на него скрюченный палец. – Пилой здесь и здесь! – он провел изуродованным очень острым ногтем по лицу и руке Сафы.

– Почему я? Не хочу! – в ужасе проговорил Сафа.

– Я тоже не хочу! Пять лет – Визг! – циклоп стукнул кулаком себя в грудь.

Не смотря на то, что урод не мог изъясняться членораздельно, Сафа понял его.

Волосы зашевелились у него на голове, когда он воочию представил, что безобразный урод некогда был абсолютно нормальным человеком и тоже отнекивался перед предыдущим Визгом. Пока тот не схватил его и не отсек ему половину головы.

После чего его выходили, и он пять лет исправно служил на корабле убийцей и пугалом.

Визг вскочил, опрокинув стул, и расставил грабли.

– Визг! И там! Там! – он тыкал пальцами в темные витринные стекла.

Лицо у него было победоносное, чувство превосходств над остальными так и сквозило. Зато когда он изображал тех, кто снаружи, он плаксиво морщил изуродованное лицо, делал ручки домиком, нарочито тонко причитал:

– Визг! Боюсь! Боюсь!

– Не буду! – замотал головой Сафа, хмелея от собственной храбрости.

В невероятном изумлении Визг оборвал свою оду насилию и уставился на него.