Соблазн и страсть

– Мистер Крой, вы прекрасно знаете, что не следует выполнять глупые распоряжения, даже если их отдает графиня. Вы не заметили, в какую сторону она поскакала?

– В сторону Бакстед-Хита, сэр. Она помчалась… как бешеная. Никогда не видел, чтобы графиня так погоняла лошадь. И знаете, мне показалось… – Грум замялся.

– Так что же вам показалось, мистер Крой? – Граф уже седлал Галлего.

– Мне показалось, милорд, что она выглядела так, как будто точно знала, что будет делать дальше.

Рис на мгновение прикрыл глаза. Он прекрасно знал, что Сабрина очень неплохая наездница. Но ведь при быстрой скачке всякое может случиться. Например, ее кобыла могла неожиданно споткнуться на скользкой дороге, и тогда… Нет-нет, нельзя об этом думать!

Вскочив в седло, Рис галопом понесся в сторону Бакстед-Хита.

На церковном дворе у коновязи не было ни одной лошади. Но Рис все же спешился и заглянул в конюшню. Там стояла лишь серая лошадка священника, бодро жевавшая сено. Но где же буланая кобыла Сабрины? Куда Сабрина могла направиться?

Рис взлетел на спину Галлего и поскакал к дому священника. У дома спешился и, шагнув к двери, постучал. Минуту спустя дверь отворилась, и на пороге появился Джеффри.

– Где она? – спросил Рис. Молодой священник пожал плечами:

– Понятия не имею.

Рис сунул ногу в дверной проем:

– Ты позволишь мне войти? Джеффри кивнул и отступил на шаг.

– Конечно, дорогой кузен. Заходи. Мое скромное жилище не похоже на Ла-Монтань, поэтому твои поиски не затянутся надолго. Может, заглянешь под стол или под кровать? На конюшне ты, наверное, уже побывал, не так ли?

– Да, побывал. Но там пусто.

– Но поверь, кузен, ее и здесь нет. Сабрина не совершает опрометчивых и безрассудных поступков. Думаю, у нее есть план действий. И я полагаю, что она ушла от тебя, Рис.

Граф вперился взглядом в кузена. Потом вдруг спросил:

– Ведь это ты ей рассказал? Зачем?

– Рис, клянусь, я не хотел… Просто так получилось… – А сам ты откуда об этом узнал? Ты разговаривал со своим отцом?

– Да, Рис.

– И обо всем выпытал у него? – Да.

– Но зачем? Зачем?! Зачем тебе понадобилось ворошить прошлое? Разве нельзя было оставить все, как есть?

– Ты совершил дурной поступок, Рис. – Теперь в голосе Джеффри звучало праведное негодование.

– Разумеется, это был ужасный поступок, – согласился граф, – И твой отец тоже так считал. Но что нам еще оставалось делать? Кстати, ты, Джеффри, также не остался внакладе. Но ты промотал свою долю и ничего не добился, хотя твой отец сделал для тебя все возможное.

Джеффри побледнел и с обидой в голосе пробурчал:

– Ты никогда не принимал меня всерьез, Рис.

– А с какой стати я должен был относиться к тебе серьезно? – возмутился граф.

– И ты всегда был ужасно самодовольным, – продолжал Джеффри.

– Ты, в самом деле, так считаешь? Что ж, я польщен. Джеффри невесело рассмеялся.

– И даже сейчас, Рис, ты думаешь только о себе. Да, конечно, ты герой войны, знаменитый поэт! А меня ты презираешь, хотя я тоже человек. Возможно, я слаб и не настолько умен, как ты, но все же я не совершал таких гнусных поступков. Так какое же ты имеешь право меня осуждать?

– Имею, Джеффри! – Рис, наконец, не выдержал. – Имею полное право, потому что никогда еще не встречал человека с такой подлой душонкой, как у тебя!

Тут и Джеффри не на шутку рассердился. В упор, глядя на кузена, он процедил:

– Ты всегда получал то, что хотел. И ты всегда наслаждался жизнью, разве не так, Рис? Ты ведь женился на ней просто из-за каприза.

Рис болезненно поморщился. Слова кузена были оскорбительны, однако в них была доля правды. А Джеффри между тем продолжал:

– И ты никогда бы не познакомился с ней, если бы не я. Ты ей вскружил голову. А ведь она без тебя была бы счастлива… – добавил он с грустью в голосе.

– Это все, Джеффри? Тебе больше нечего сказать? Тут Джеффри вдруг с тяжелым вздохом опустился на стул и пробормотал:

– Мне нужны деньги, Рис.

Граф взглянул на него с издевательской усмешкой:

– Для твоей миссионерской поездки?

– Нет, Рис… – Голос Джеффри дрогнул. – У меня серьезные неприятности. Очень серьезные.

– Охотно верю, – холодно отозвался граф. – Но на этот раз сам решай свои проблемы.

– Но мы же с тобой родственники, Рис! – взмолился Джеффри. – Неужели для тебя это ничего не значит? Кроме того, не забывай: мне известно, что семнадцать лет назад ты совершил весьма неблаговидный и даже противозаконный поступок.

Рис наклонился и пристально посмотрел в глаза кузену:

– Джеффри, если я не найду ее, то пеняй на себя.

– Рис, клянусь, если ты не сделаешь…

– Что именно? Что же я должен сделать? Джеффри молчал, собираясь с духом. Наконец выпалил:

– Думаю, ты сам знаешь, насколько важна твоя тайна. Тебе ведь известно, кто сейчас сидит в тюрьме в ожидании приговора?

В комнате воцарилась гробовая тишина. Наконец граф отчетливо проговорил:

– Нет никаких доказательств, Джеффри… Если ты вмешаешься в это дело и погубишь славное имя нашей семьи, то ты тем самым выроешь себе очень-глубокую яму. Ведь тогда никто больше не даст тебе в долг. Человеку с запятнанной репутацией нет никакого доверия. Так что береги нашу семейную честь, сейчас это твое единственное богатство.

– А разве я сказал, что мне безразлична честь моей семьи?! – возмутился Джеффри. – Клянусь, Рис, если ты не дашь мне денег…

– Ты мне угрожаешь? – Граф посмотрел на кузена даже с некоторым удивлением.

Джеффри судорожно сглотнул и прохрипел:

– Рис, клянусь, мне крайне нужны деньги. Дело в том, что мне угрожают. И они говорят, что покончат со мной, если я…

– Кто?! – прорычал граф. – Кто тебе угрожает?! Джеффри закрыл лицо ладонями.

– Клянусь, Рис, меня действительно хотят убить… мои кредиторы.

Рис в задумчивости замолчал. Ему вдруг стало глубоко безразлично, выплывет ли наружу его тайна. Прежде целью всей его жизни было восстановление богатства рода Роуденов, а теперь все это стало ему совершенно безразлично – сейчас его волновало совсем другое.

Снова посмотрев в глаза кузену, граф проговорил:

– Джеффри, если я не отыщу Сабрину, то считай себя счастливцем, если первыми до тебя доберутся твои кредиторы, а не я.

Резко развернувшись, Рис вышел из дома.

Сабрина скакала, почти не разбирая дороги, все расплывалось у нее перед глазами. Наконец въехав во двор придорожной гостиницы, она оставила здесь свою лошадь и потребовала немедленно заложить экипаж. Хозяин гостиницы тотчас же повиновался, и вскоре Сабрина продолжила путь. До Лондона она добралась через сутки, причем все это время почти не спала из-за нервного возбуждения. Уже на улицах Лондона она сказала кучеру: