Соблазнительная капитуляция

Я весь день просидела в своем кабинете, выходя только за кофе и в туалет. Я избегала зрительного контакта и светской беседы со всеми подряд. Казалось, никто этого не заметил, кроме миссис Эндрюс.

— Как дела, дорогая? — Она подкараулила меня в комнате отдыха, так что у меня не было возможности сбежать. Был только один выход, и она заблокировала его. И снова я пожелала, чтобы открылась воронка или, может быть, секретный портал, который засосал бы меня в другое измерение. Измерение, где мужчина, которого я любила, не делал того, что он сделал.

Самым безумным было то, что я понимала, что веду себя с ним ужасно из-за этого. Я знала, что у него были секреты. Он говорил мне. Я сказала, что смирилась с этим. А потом, когда он был вынужден рассказать мне об этом, я разозлилась на него. Я была взбешена ситуацией и срывала злость на нем. Кроме того, если папа знал, то и миссис Эндрюс должна была знать. Так что, возможно, она тоже лгала мне. Что-то, чего я не могла понять.

— Я в порядке. Просто занята. — Она похлопала меня по плечу, затем оглянулась, чтобы убедиться, что мы одни, и закрыла дверь.

— Вы с мистером Блейном поссорились? Я почувствовала некоторую напряженность между вами. — Да, готова поспорить. Я была удивлена, что многие этого не почувствовали.

— Ничего страшного, — сказала я. Я обсудила это со Слоан, но я не могла и дальше подрывать уверенность Луки в себе.

— О, Рори. Разберись с этим. Не позволяй этому парню уйти от тебя. Он один из хороших парней, а они нечасто встречаются. Ты должна хвататься за него, когда он это не делает, и быть уверенной, что он останется с тобой. Мой муж был одним из лучших людей, и как только я это поняла, я не собиралась его отпускать и никогда не отпускала. — Ее муж умер несколько лет назад от сердечного приступа, и она больше не вышла замуж. Я никогда не спрашивала ее об этом, но решила, что это потому, что он был «тем самым» для нее.

Она погладила меня по щеке и сочувственно посмотрела.

— Ах, иногда молодость пропадает у молодых впустую. — Она рассмеялась, а затем открыла дверь и вернулась к своему столу. Я взяла свой кофе и вернулась к своему, стараясь не смотреть на Луку, хотя чувствовала, как его взгляд обжигает мою кожу. Это было не так, как когда он смотрел на меня, когда мы были обнажены. Тогда я почувствовала себя красивой. Теперь это просто заставило меня…

Грустить? Злиться? Разочаровываться? Негатив. Все это были негативные эмоции.

Но все же… Я все еще была по уши влюблена в него. Может, он и лжец, но он был моим лжецом. Он был моим Лукой. Несмотря на то, что я не знала его настоящего имени, я знала другие вещи.

Я знала, как он выглядит, когда просыпается первым делом по утрам. Я знала, что он хотел услышать, когда мы занимались сексом. Я знала, откуда у него все веснушки. Я знала изгиб его плеча и то, что он любит мультики про Багза Банни, пиццу с трюфелями и с'морс. Было ли это важнее того, о чем я не знала?

Я ушла из офиса в обеденный перерыв и, захватив письмо с собой, уселась в кафе, чтобы выпить холодного чая и съесть круассан с ветчиной и сыром. Наконец-то я снова почувствовала голод.

Я открыла письмо и увидела, что аккуратным почерком Луки исписаны страницы на лицевой и оборотной стороне. Я начала читать и поняла, что это скорее список, чем письмо. Список всего, чего я о нем не знала.

Когда мне было двенадцать, я впервые поцеловался с девушкой по имени Кэссиди. Это было во время «Бутылочки» на моей первой мальчишеской вечеринке. На вкус она была как жевательная резинка, и мы столкнулись носами.

Моей первой девушкой была Энни. Мы начали встречаться, когда мне было пятнадцать, и повстречались около полугода. Она начала встречаться с моим лучшим другом через неделю после того, как мы расстались, и они встречались всю старшую школу, а потом поженились. У них трое детей, и они до сих пор живут в моем родном городе.

Я потерял девственность с девушкой на своей первой вечеринке. Мне было шестнадцать, и я пытался вспомнить ее имя, но не мог. Она была из другой школы, и мы оба были пьяны, и я почти ничего не помню, кроме того, что у нас определенно был секс, и это определенно продолжалось около тридцати секунд.

Я никогда по-настоящему не любил девушку так, как люблю тебя. Я думал, что любил, но до тебя я понятия не имел, что это такое. Я сказал ровно пяти женщинам в своей жизни, что люблю их. Тебе, моей матери, моим племянницам и Энни.

Я не могу перестать думать о тебе, даже если бы захотел. Я никогда не верил в судьбу, и в любовь с первого взгляда тоже, но у меня нет другого способа описать то чувство, которое охватило меня, когда ты прошла по тому коридору и я увидел тебя в первый раз. О, да, это было вожделение. Я знал, что хочу тебя, и хотел быть внутри тебя. Я также знал, что не должен преследовать тебя. Это совсем, совсем против правил. Раньше, когда я работал под прикрытием, у меня были другие женщины, но тогда все было по-другому. Там не было никаких физических обязательств.

Он рассказал мне о многих других вещах, некоторые из которых мне хотелось знать, а некоторые было трудно понять. Например, о его родителях и о том, каково это — потерять их. Я даже представить себе не могла, каково это было для него, но я продолжала читать, даже когда по моему лицу потекли слезы, и страница стала расплывчатой.

Лука вложил в это письмо свою боль и свое прошлое, и единственный способ, которым это не повлияло бы на меня, — это если бы у меня не было сердца. Хорошо. У меня было сердце, но большую его часть я отдала ему. Вот что делает любовь. Заставляет отдавать кому-то часть себя, и он мог делать все, что хотел, а вы ничего не могли с этим поделать.

Я дочитала письмо, вернулась в начало и прочитала его еще раз. А потом и в третий раз. А потом я отложила его, отошла в укромный уголок за пределами кафе и заплакала. Было бы гораздо лучше, если бы я могла пойти домой и поплакать, но мне нужно было идти на работу. Отца не было в городе несколько дней, так что компания была в некотором роде в моих руках. Да, были и другие люди, которые разделяли это бремя, но он был моим отцом, и на мне лежало больше ответственности. Это также означало, что я не могла поговорить с ним о Луке, пока он не вернется. Это было не то, что стоит делать по телефону. Я собиралась откладывать это как можно дольше.

Я взяла себя в руки и заскочила обратно в кафе, чтобы привести в порядок лицо. Мои глаза были припухшими, но безумно дорогая тушь и макияж были на месте. Они должны были бы указать это в рекламе, чтобы не разбивать себе сердце и не плакать навзрыд.

Я ничего не могла поделать со своими опухшими глазами, поэтому намочила бумажное полотенце холодной водой и положила его под глаза на несколько минут. Несколько других женщин приходили и уходили, и одни пялились на меня, другие делали сочувственные лица, а третьи просто сердито смотрели на меня за то, что я занимаю место перед зеркалом.