Соблазнительное предложение

Весь день они с Люком дружески беседовали, а на поздний ленч остановились в таверне на берегу Северна, с чудесным видом на Молверн-Хиллс. Проведя детство рядом, в Айронвуд-Парке, Люк отлично знал эти места и за трапезой рассказывал об их географических особенностях. Несмотря на кажущуюся легкость товарищества, Люк чувствовал себя все неуютнее. Что произойдет сегодня ночью? Попросит ли он ее снова лечь вместе с ним? Ему этого очень хотелось. Но еще больше хотелось другого – того, на чем он обещал не настаивать.

Правда заключалась в том, что чем дольше он сидел рядом с Эммой, разговаривал с ней и узнавал ее, тем больше восхищался этой женщиной. Ее пышное, соблазнительное тело вызывало у него порочные картинки, а быстрый, живой ум просто завораживал. Кроме того, в ней было что-то еще, что-то неопределимое. Ему казалось, что они подходят друг другу, как две половинки яичной скорлупы, у которых совпадают идеально неровные края.

Это, конечно же, была совершенно безумная мысль. Он знаком с ней каких-то два дня. Впрочем, ему никогда не выпадала возможность провести рядом с кем-то долгие часы, не делая ничего, а просто любуясь пейзажем и разговаривая.

И несмотря на то что он страстно хотел Эмму, он все яснее понимал, что перед ним действительно леди, и хотя она какое-то время была замужем, в вопросах интимной жизни мужа и жены она исключительно невинна. Весь прошлый год ей было очень нелегко, но она не утратила детской наивности.

Да, тело отчаянно жаждало Эмму, но Люка уже начинало беспокоить чувство вины за непристойное поведение. Не следовало целовать ее в тот первый вечер. Он совершенно неправильно все понял.

Люк хотел, чтобы Эмма оставалась такой же невинной. И пусть дьявол, живущий у него внутри, требовал затащить ее в темное местечко и обесчестить, Люк осознавал, что с этим желанием нужно бороться.

День клонился к вечеру. Они ехали по направлению к Вустеру, и Люк размышлял о том, как хорошо он начал понимать Эмму. Гораздо лучше, чем до сих пор понимал любую женщину. Обычно он не сидел на скамейках и не разговаривал с ними. Обычно у него имелись куда более насущные потребности, в число которых не входили долгие беседы.

К удивлению, разговаривать с Эммой ему нравилось. Нравилось, как она говорит о местах, которые они проезжают, нравилось слушать рассказы о ее прошлом – о шалостях и ссорах с гувернантками и матерью, о школьных годах, проведенных в пансионе, о сестре Джейн, которой Эмма искренне восхищалась, об отце, страдавшем каким-то заболеванием сердца. Он удачно избегал разговоров о ее покойном муже и о Роджере Мортоне, потому что еще вчера понял, что ни к чему хорошему они не приведут – Эмма расстроится и опять потеряет уверенность в себе, а сам он ужасно разозлится. До Эдинбурга еще далеко, и у них полно времени до того, как придется затронуть эту тему.

Она надеялась, что он расскажет о своей семье, и особенно интересовалась Трентом.

«Разумеется, она интересуется Трентом, – сухо думал Люк. – Им все интересуются».

– Расскажите мне о своем брате, – попросила Эмма, когда они одолели очередной подъем и впереди, в отдалении, показался Вустер – из-за деревьев выглядывали пики собора.

– У меня четыре брата, – сказал он. – О ком из них вы спрашиваете?

Ей хватило совести покраснеть.

– Ну, полагаю, начать можно с герцога.

Люк вздохнул:

– И что вы хотите узнать?

– Какой он? Похож на вас?

– Нисколько. – Он уставился на дорогу, пытаясь сдержать презрительный смешок.

Эмма искоса посмотрела на него.

– Ну что ж. Но по крайней мере, вы почти ровесники, так?

– Да. Между нами меньше двух лет разницы.

– Опишите его.

Он привык, что его вечно расспрашивают про Трента, но почему-то именно ее интерес к этому человеку вызвал внезапное раздражение.

– Вы же знаете, он женат.

«Черт, это прозвучало грубо. Я становлюсь желчным и язвительным».

– Конечно, – негромко сказала она. – Последние два месяца вся Англия только и делает, что говорит о его свадьбе.

– Верно! – почти прорычал Люк.

Эмма нахмурилась и всмотрелась в него оценивающим взглядом золотистых глаз.

– Вы его не любите?

Любит ли он Трента? Дьявольщина. Вопрос куда сложнее, чем она может себе представить, и ответа на него не существует вообще.

Люк тщательно сформулировал ответ:

– Трент – мой брат. Но обычно мы с ним не можем прийти к согласию ни по какому вопросу.

– Понятно, – мягко сказала она и погрузилась в размышления. После короткой паузы спросила: – А герцогиню вы знаете?

Сначала Люк решил, что речь идет о его матери, и уже хотел ответить, что, конечно, знает. Но нет, она спрашивала о Саре.

Теперь на этот вопрос приходится отвечать часто, хоть он и странный. Странный, потому что как можно объяснить, что ты знал эту женщину почти всю жизнь и думал о ней как о члене семьи – но в роли служанки? И как объяснить теперешние перемены, когда служанка вдруг превратилась в невестку?

– Да, – сказал он, – я знаю ее с детства. Ее отец – садовник в Айронвуд-Парке.

– И что вы о ней думаете?

Люк вскинул бровь.

– Она не относится к безжалостным светским честолюбцам, если вы об этом.

– Нет, – мягко сказала Эмма. – Я никогда в это не верила, несмотря на все скандальные газетные статьи о ней. Будь она такой честолюбивой, думаю, герцог сумел бы ее раскусить.

Люка охватило какое-то горькое, болезненное чувство, но он быстро сообразил, что это… ревность. Все вокруг всегда будут восхвалять и оправдывать Трента. Даже Эмма.

Он выдохнул сквозь стиснутые зубы.

Они уже ехали по Вустеру, завернули на Хай-стрит, оставив слева собор – впечатляющее каменное строение в норманнском стиле с высокой центральной башней и шпилями.

– Мне нравится Сара, – сказал он Эмме. – И всегда нравилась. Она хорошая пара Тренту, что бы ни говорили в свете.

«В любом случае Сара – единственный человек в мире, кто может сбить спесь с Трента», – усмехнулся он про себя.

Эмма кивнула, явно довольная ответом.

– Расскажите про остальных ваших братьев. И еще у вас есть сестра, верно?

Он посмотрел на нее. Она думает, что задает простые вопросы, но один черт знает, как на них теперь отвечать.

Люк начал осторожно, с кровного брата. Того, с кем вместе рос и кто носил одинаковую с ним фамилию.

– Самсон – Сэм – самый старший. Он мой сводный брат с материнской стороны.

– Я не знала, что у вас есть еще один старший брат.

– Есть. Он плод любовной связи моей матери с… кем-то еще до брака с герцогом Трентом. Она так и не призналась с кем.

– И какой он?