Соблазны бытия
Шрифт:
Венеция и Адель сидели в комнате ожидания. Рядом, взявшись за руки, снова став маленькими девочками перед лицом величайшего кризиса их взрослой жизни. Они говорили на своем языке, понятном только им.
– Не думала…
– Может, нам…
– Давай спросим…
– Он вряд ли…
– Откуда ты знаешь…
Их разговор продолжался, испытывая терпение Джайлза на прочность. Он крутил и крутил в мозгу одну и ту же мысль: почему они не догадались сразу? Сразу, едва услышав о ее решении отойти от дел? Тем более что все они знали о ее болезни. Наверное, такая причина казалась им слишком очевидной, чтобы принимать ее всерьез.
Зря они не были тогда более внимательны к ней и не постарались понять ее. Впрочем, мать всегда было трудно понять.
Приехали Кит и Клементайн. Кит сидел неподвижно, держа руку жены, и разжал пальцы всего один раз, когда она, неожиданно побледнев, спешно покинула комнату ожидания. Через некоторое время она вернулась, уже не такая бледная. Никто не спрашивал о причинах, пока Клементайн сама не сообщила Венеции, что беременна. Венеция радостно улыбнулась:
– Нужно обязательно рассказать маме. Она будет невероятно рада.
Она тут же замолчала, осознав, что у них вообще может не быть шанса рассказать Селии о чем-либо.
Себастьян сидел в углу. Молчаливый, неподвижный, склонившийся над книгой. Каждый раз, когда дверь открывалась, он со страхом поднимал глаза и, увидев, что это не врач и не медсестра, возвращался к чтению. За все время Себастьян не произнес ни слова, лишь поздоровался с приехавшими Китом и Клементайн. «Как он это перенесет?» – глядя на него, думала Адель.
В комнате ожидания сидел и лорд Арден – бледный, но достаточно спокойный. Он учтиво здоровался с каждым, кто появлялся. Со стороны могло показаться, словно это были гости, приглашенные на чай.
«Она не может умереть. Не может, не может, не может». Эту мысль Элспет повторяла как заклинание, и абсурдно, по-детски, верила: пока слова продолжают звучать внутри ее, Селия останется с ними. В мире живых, где ее любят и где она очень нужна. Элспет не представляла себе жизни без бабушки. Нет, такого просто не может быть, поскольку это уже не жизнь, а дурной сон, кошмарный и абсолютно нереальный.
Элспет сидела рядом с Кейром, держа его за руку. Точнее, цепляясь. Она не выпускала его руку с тех самых пор, как Кейр сообщил ей страшную новость, встав перед их столиком в «Рице». И вся роскошь зала, вся обильная позолота вдруг показались ей нелепыми. Краешком сознания Элспет отметила, что Кейр совсем не удивлен, увидев ее за одним столом с Маркусом Форрестом. Кейр наверняка догадывался, что она делит с американцем не только столик в ресторане. Шок, горе и страх вымели и выдули всю боль, злость и непонимание прошедших месяцев. Элспет знала: возмездие будет потом, не может не быть. Однако сейчас ситуация сама по себе была слишком трагической, чтобы усугублять ее семейными сценами.
Вместе с Кейром они поехали в больницу. Кажется, час был весьма поздний, однако Элспет не ощущала ни усталости, ни голода. Ее захлестывал целый шквал эмоций, порожденных страхом. Элспет то и дело встречалась глазами с матерью. Они улыбались друг другу, но ничего не говорили, если не считать пары фраз, брошенных в самом начале. Диалог Венеции с Аделью тоже прекратился. Все сидели молча. Тишина в комнате ожидания была такой же абсолютной, как и страх.
Никто из братьев и сестер Элспет в больницу не приехал. Это было не то место и не те события, где можно терпеть шумный выводок Уорвиков. Здесь они просто свели бы всех с ума.
Отца тоже не было. Бой поехал
в аэропорт встречать Иззи и Дженну, прилетавших вечерним рейсом. «Селия должна дожить хотя бы до их появления здесь», – думала Элспет. Обязательно должна. Нельзя лишать их возможности попрощаться с нею.Дверь в комнату ожидания снова отворилась, и туда вошел мистер Кадоган, хирург. На нем уже не было белого халата. Никто не шевельнулся и не произнес ни слова. Только Себастьян стал медленно подниматься со стула. Его лицо было совсем осунувшимся.
– Итак, – произнес Кадоган, позволяя себе немыслимое: он улыбнулся. – Хорошая новость. Во всяком случае, получше прежних. Она пришла в сознание. Весьма подвижна, насколько это возможно в пределах кровати. Просила пустить к ней родных и даже…
Врача удивляло, что на уставших, переволновавшихся родных Селии это не произвело никакого впечатлении. Селия умела опрокидывать большинство прогнозов и брать верх над большинством ситуаций, включая и смерть.
– А нам можно… Я хотела спросить, нам можно ее увидеть? – дрожащим голосом спросила Венеция.
– Совсем недолго. И только ближайшим родственникам. Как вы понимаете, при таких операциях невозможно давать никаких гарантий. И… – хирург драматично вздохнул, чтобы у собравшихся не возникало иллюзий, будто все худшее уже позади, – не следует забывать, что в правом легком больной еще остались участки, пораженные раком. Удалить сразу все очаги опухоли мы не могли. Боялись за ее состояние. Но через какое-то время леди Арден будет вне опасности. Лорд Арден, если желаете, можете пройти со мной.
Лорд Арден виновато, словно извиняясь, оглядел собравшихся. Адель легонько подтолкнула его:
– Идите, Банни. Передайте ей нашу любовь.
Себастьян высказался от лица всех. Он протяжно вздохнул и вдруг широко и весело улыбнулся:
– Старая ведьма!
Близняшек пустили к Селии совсем ненадолго. Затем в палату прошли Джайлз и Кит. Селия действительно была на удивление подвижной и говорила, что непременно хочет видеть всех. Медсестра ей этого не позволила, сказав, что на сегодня с нее достаточно визитов. Возможно, завтра.
Собравшихся попросили разъехаться по домам.
– Вы все живете неподалеку, – сказал хирург. – Если что-то случится, мы вам сразу же сообщим.
Напряженное ожидание, как то часто бывает, особенно при сравнительно благоприятном исходе, вылилось в нервный спад. Собравшиеся без возражений покидали комнату ожиданий.
Только лорд Арден и Себастьян заявили, что останутся здесь, наотрез отказавшись возвращаться домой. Элспет уходила с неохотой. Ее к бабушке не пустили. Она смотрела на обоих мужчин и думала о том, как странно свела их судьба. Они оставались нести свою вахту без враждебности друг к другу и даже без ревности. Просто они оба выразили одинаковое желание: ни при каких обстоятельствах не покидать Селию. Они не хотели, чтобы, случись такое, она умирала одна. Каждый продолжал выполнять свой долг: один – долг мужа, другой – возлюбленного. Выполнять надлежащим образом и до конца.
Было решено, что Иззи, Дженна и Чарли заночуют в доме Уорвиков на Беркли-сквер. Иззи ужасала перспектива провести ночь одной в отцовском доме, а Дженна не хотела с ней расставаться.
– У нас более чем достаточно места. Переночуете здесь, – сказала им Венеция. – А если… если вдруг придется срочно приехать на Уимпол-стрит, отсюда мы доберемся за считаные минуты. Адель, дорогая, ты тоже останешься у нас?
– Конечно, – кивнула Адель.