Соболья королева
Шрифт:
Они собрались отправиться в обычное место пребывания Гранви - в сторожку, когда хранитель погребов Гурджи пронесся через Большой Зал, призывая Майоран:
– Хурр, Марм, вам нужно поспешить, сейчас же. Мы, это самое, мы обнар-ружили этого хищника!
Аббатиса и целительница последовали за ним, выходя на лужайку, где у входа в сад стояло более десятка рэдволльцев – все глядели в сторону аббатства, на что-то указывая и крича:
– Там, выше спален - он на чердаке!
Майоран присмотрелась в крошечные оконные проемы наверху:
– Откуда ты знаешь? Кто-нибудь его видел?
Брибби, маленькая
Аббатиса подняла малышку повыше:
– Покажи мне, где.
Следуя за мнимой линией от лапы Брибби, рэдволльцы устремили взгляд в окно, куда она указала. Бартидж, крупный еж-садовник, увидел Глобби, сбежавшего молодого горностая:
– Да, вы видели? Он просто высунул голову, но тут же быстро засунул ее обратно, как только заметил нас всех здесь. И впрямь, каков хитрец этот горностай!
Аббатиса решительно сжала лапы:
– Он должен быть пойман. Этот горностай может знать что-то о наших малышах. Фамбрил, ты останешься здесь присматривать за Диббунами. Бартидж, брат Толлум, вы идете со мной? Где Командор?
Повар Сугам ответил:
– Наверное, все еще в лесу, ищут малышей, мэм.
В сопровождении Бартидж и Толлума, Майоран взяла шефство:
– Как только Командор вернется, отправьте его к нам - мы поднимемся на чердак.
Глобби стало ясно, что его заметили. Он знал, что за ним придут, поэтому о том, чтобы пройти мимо, не было и речи. Наступали сумерки, а у него нет ни фонаря, ни факела. Остаться в темноте на винтовой лестнице – огромный риск, но и спуститься тоже нельзя.
Он сделал единственное, что пришло ему в голову. Заперев дверь маленькой комнаты в мансарде, горностай присел в пыльном углу, схватив нож, украденный из кухни. У него не осталось еды и питья, и он не знал, что делать дальше. Молодой горностай мог видеть лишь одну единственную звезду через маленькое открытое окно. Один, без товарищей; то, что он Разрушитель теперь не имело никакого значения. Он тихо всхлипывал, проклиная все те невзгоды, что принесли его в аббатство Рэдволл.
Вооружившись фонарями, трое искателей пробирались наверх. Чтобы подняться, им нужно пройти четыре поворота лестницы: два из них приходились на спальни и лазарет, и еще два вели на пустые чердаки, где не ступала лапа зверя на протяжении многих сезонов.
Когда они достигли длинного темного прохода, брат Толлум приложил лапу ко рту:
– Тише! мы можем застать злодея врасплох.
Подойдя к дверям на правой стороне коридора, звери открыли их, одну за другой. Первые три скрипнули ветхими петлями, не раскрыв ничего более примечательного, чем вид сломанной мебели, окутанной пылью и странными птичьими перьями повсюду.
Приложившись к четвертой двери, аббатиса повернулась к своим товарищам, и тихо промолвила:
– Заперта.
Брат Толлум взял инициативу на себя. Он резко постучал в дверь, его могильный голос пророкотал:
– Выходи. Мы знаем, что ты там, бандит!
Ответа не последовало, поэтому следом вступился Бартидж. У крупного ежа был природный грубый голос:
– Чем дольше ты заставляешь нас ждать, тем хуже будет для тебя, так что выходи сам, мерзавец!
В голосе Глобби слышались всхлипы, когда он выкрикнул в ответ:
– Выходить,
и чего ради? Чтобы вы притащили меня туда, где стряпают, и колотили бы меня одной из тех больших лопат? Слышьте, вы, у меня тут здоровенный ножик, и я выпотрошу первого же, кто сюда сунется. Так что проваливайте и оставьте меня в покое.На этот раз аббатиса попробовала говорить примирительным тоном:
– Глобби… ты Глобби, не так ли? Я обещаю, тебя не тронут. Выходи. Мы просто хотим поговорить.
Ответ молодого горностая был пренебрежительнее:
– Слушай, я не пущу никого из вас или кого-то еще...
Брат Толлум шепнул Майоран:
– Продолжай с ним говоришь. У меня есть идея.
Он прокрался вдоль коридора, оставив аббатису продолжать беседу с Глобби:
– Ты ведь выйдешь рано или поздно. Не будь глупым, дружок. Отвори дверь. Даю тебе мое слово, что тебя никто не тронет.
Глобби горько рассмеялся:
– Ха, это ты так говоришь. Но если в разговоре вы не получите ответов, которые вам нужны тогда ты сдашь меня той здоровой речной собаке с веслом, и он вышибет дух из моего хвоста. Думаешь, я тупой?
Между тем Толлум помчался вниз за мотком верёвки. Высокий, худощавый звонарь в своем среднесезонном возрасте по-прежнему был в расцвете сил. С верёвкой в лапах он быстро поднялся наверх, а пройдя искомый этаж, помчался еще выше.
Пересчитав комнаты, он вошел в четвертую, потом закрепил один конец веревки на перекладине, а другой – перебросил через окно. Толлум сделал все это бесшумно и эффективно, не желая потерять элемент неожиданности.
С ловкостью, данной белке, он прогнулся через окно, держа веревку обеими лапами. Сильно оттолкнувшись от стены, он выскочил из аббатства в пустоту. Возле открытого окна он покачнулся, не в силах увидеть цель в темноте.
Глобби бросился к двери, чтобы ещё сильнее оскорбить своих обидчиков. Услышав внезапный свист от порыва ветра, он повернулся, схватил нож и выставил его вперед.
Неудача настигла обоих соперников. Нож вонзился глубоко в живот белки, но ноги его, уже готовые к удару, врезались в узкую грудь Глобби чуть ниже горла. Смертельно раненые, оба зверя рухнули на пол.
Оставшиеся за дверью услышали грохот и стук тел, падающих на пол.
Аббатиса Майоран постучала в дверь:
– Что это такое? Что там происходит?
– Шаг в сторону, матушка. Мы скоро увидим!
Это был голос Командора, вернувшегося из леса:
– Ладно, Бартидж, приятель, давай-ка вместе... Раз, два...
На счёт «три» они навалились на дверь. Деревянный брус, преграждавший путь в комнату, раскололся в щепки, и дверь распахнулась.
Командор мгновенно оказался рядом с братом Толлумом.
Звонарь сидел спиной к стене, глядя на торчащий нож.
Выдра обхватила его голову, когда он завалился набок.
– Толлум, ты слышишь меня, приятель? Это Командор!
Обычно угрюмая белка странно улыбнулась.
– Кто бьет в колокола? Я слышу, мои колокола звонят. Они звучат... так красиво...
Аббатиса Майоран опустилась на колени, сжав лапу Толлума:
– Поспеши, Ком - беги и приведи сестру Фамбрил. Вели ей принести травы, повязки, мазь, все что угодно!
Ослабив хватку настоятельницы, мускулистая выдра подняла тело брата Толлума: