Собрание произведений. Шестидесятые. Том 1

на кривых ножках. Ничего не может. Ни морду набить.

Ни пьяного скрутить, ни через себя перебросить. Про-

фессор! Газету поднять не может. Для чего люди живут?!

Фу!.. Хо!.. Ха!.. Хе!..

После республиканских один ко мне подкатил:

— А вы читали про человеческий интеллект…

Я его взяла за ключицу: «Не загромождай проход,

лебедь. Я тебе сейчас всю статейку перепишу на личи-

ке твоем, ассистент! Не можешь со мной физически по-

говорить, тогда я тебя морально искалечу! Дезоргани-

зую работу твоего организма».

Стране нужны физкультурно образованные люди.

Одаренные физически. Чтоб кулак пудовый. Голова, как

камень. Грудь, как кирпич! Все мои сотрудники здоровые

такие ребятки… Председатель завкома такой дядя… А ну,

говорит, возьми меня на себя… Я беру — не идет. Крэп-

кий… Чего ж, спрашиваю, вокруг себя этих интеллиген-

тов держите?.. Его ж линейкой можно перешибить…

— Что делать, он же на линейке считать умеет. Это

тоже нужно, к сожалению. Ты в микроскоп глядела?

— Та на черта мне тот микроскоп. У меня глаз

крэпкий…

— А ты глянь, там микробов полно, а их убивать надо!

А ты в телескоп глядела?

— Та на черта мне тот телескоп. У меня глаз крэпкий…

— А там звезд полно, а их достигать надо!

Ой, Господи! Жили без микроскопа, еще жить бу-

дем! Разве это молодежь — каждый второй на палке.

Каждый четвертый из поликлиники не вылезает. Пой-

ти по поликлиникам, собрать всех хиляков. Дать им

заступ, и руби! На глазах окрепнут! А если его у мик-

роскопа держать — от ветра будет падать. Вот так я все

сообразила несокрушимо.

А кто не согласен — можем поговорить! Кулаки

у меня всегда при себе!

Лежачих не бьют

Лежат на сцене, головами в разные стороны, люди.

Укрыты простынями белыми. Один рассматривает

свою руку, пальцами шевелит.

П е р в ы й. Вот я лежу в потолок смотрю… Разве так

надо строить потолки. Ось!.. Я же архитектор. У меня та-

кие прикидки, такие расчеты. Потолочек получается… под

кроватью… Если бы я залез туда! Вот там… Вам видно?

Кто-то. Белеет.

Первый. Это оно… мой потолок. Чудо!

Кто-то. Ну стройте.

П е р в ы й. Да?.. Сейчас! Меня ждут. Только покажи

идею. Вцепятся, как собаки. Вотрутся в доверие, потом

меня и не найдешь. А я хочу, чтобы меня нашли… Ось!..

Да разве сделаешь, как хочешь?

В с е. Не сделаешь.

Первый. Поэтому я здесь лежу.

Все. Понятно.

Второй. В одной пьесе тоже такая ситуация… но

как она поставлена?! Какая убийственная ординар-

ность… Я режиссер!

К т о - т о. А что вы поставили?

Режиссер. Много чего поставил, мои бедные. Но все

это в голове. В наше время крупные режиссеры не ста-

вят, они мечтают ставить. А ставит бездарь роем жуж-

жащим. У меня великолепная голова!.. Если б я надел

штаны и встал, вы бы увидели, какой я крупный ре-

жиссер. Мне бы пройти через дорогу, войти в театр!

Разметать бездарь! Рассеять ее! И поставить свою

вещь острую, неистовую… На мировой скандеж!.. Что

я горячусь?.. Вы же знаете, что не дадут.

В с е. Не дадут.

Все. Разве им нужны крупные режиссеры?

Все. Не нужны.

Режиссер. С вашего разрешения я повернусь на

левый бок.

Первый. Это все веники, ребята! Я писатель!..

Я, ребятки, роман накарякал в душе. Мне его — встать!

И записать! Ребята. Будет пожар! Будет авария! Если

я дойду до ручки, Толстого никто читать не будет… Это

уже не шутки. Это мина! А если я, не дай бог, усугублю

звучание, ребятки, мне себя не жалко, мне и вас не жал-

ко. Истина мне дороже, а вы дешевле. Но, ребята, мы

же не дураки лежим. Ну, откровенно, разве пропустят?

Все. Не пропустят.

Режиссер. Разве выпустят?

В с е. Не выпустят.

Режиссер. Это все веники, ребята.

Четвертый. Все наверх!.. Видите карниз под по-

толком?

Кто-то. Ну?

Четвертый. Ну?!. Ха-ха! Ежели б я разбежался…

разбежался и сиганул уверх, так тот ваш Брумель ос-

тался бы у меня под кормой.

Все. Не дадут.

О н. Дадут… Сам не хочу.

Все. Чего?

О н. Чего?!. Ха-ха… Лежите вы тут по двадцать лет,

а дурные как пни. Ну сиганул я на три метра. Прошел

над пленкой с запасом в метр. Ну приземлился. Ну зо-

лотая медаль, одна, две, десять. А дальше что?

Кто-то. Что?

Он. Обед закатывай. Триумф устраивай. Пить на-

чинай. Ну сколько можно пригласить на обед? Ну со-

рок человек… Ну пятьдесят! А остальные куда войдут?

Кто-то. Куда?

Он. Никуда. Обиды пойдут. Интриги. Зазнался,

прыгает выше всех! Девки облепят, живого места не най-

дешь. Пацаны проходу не дадут. Разве так протянешь?

Все. Не протянешь.

О н. Протянешь… но не долго.

Пятый. Хотите, я сейчас попаду в лампочку каль-

сонами?.. Сейчас размахнусь… О!.. Мимо… Руку отле-

жал. А я боксер. У меня удар сумасшедший. Справа,

слева, вперед, назад и боком бью и давлю с одинаковой

силой. Но разве пробьешься.

Все. Не пробьешься.

О н. А я и не пробиваюсь.

Шестой. Я по призванию общественник. Помню,

лежал в восемнадцатом. Разруха, голод, паровозы без

угля. А мы лежим. В жутких условиях лежали, не то

что теперь… А потом пятилетки, война, целина. Где

я только не лежал. Кругом все бушует, а я лежу. Прин-

ципиальность, сила воли у меня огромные. Жуткие.

Я бунтарь, непоседа! Мне напрячься. Силу воли на-