Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма.

31 августа 1980 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Многоуважаемая редакция и, в частности, милый Штейн!

Приятнейший сюрприз: я «показан» в Вашей интересной газете. Спасибо. Но увы! Приятному сюрпризу сопутствует неприятный: второе стихотворение оказалось, как та лошадь, которую купил немец-перец-колбаса: без хвоста. Между тем оно не ящерица и поступиться хвостом не согласно: в хвосте весь цимес. См. в при­ложении: заклинания: «параферналия» и пр. + «контра-пунктик » завершают стихо, без этой концовки оно неживет . Оттого вы­нужден Вас «покорнейше просить»: дать его целиком, еще раз! Очень обяжете. Все 5 четверостиший. Прошу.

В первом стихотворении вместо

Там даже туча именинница

напечатано «тоже». Нельзя ли это оговорить — или I'm asking too much [125] ? Если это очень Вам не по сердцу, то forget about [126] . Но концовку «из чепухи, из шелухи» прошу, вместе с остальными «членами» организма (ящерицы или лошади без хвоста) прошу, прошу настоятельнейше показать почтенной публике! Пять строф – и да пошлет Господь долги дни Вашей газете.

125

Я прошу слишком много (англ.).

126

Забудьте (англ.).

Прилагаю чек на 17 bucks – и прошу прислать, во-первых, Volume № 14, August 9-14, 1980, т.е. номер, где я напечатан (тот, где «Правда!»). Если можно, в двух экземплярах!

Засим кланяюсь и поздравляю с удачным изданием.

Искренне Ваш

Игорь Чиннов

46. В.П. Бетаки

11 ноября 1980 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Василий Павлович!

Прежде всего: не досадуйте на меня, что откликаюсь только теперь. Ведь заметку-то Вашу прочел я всего лишь позавчера! В экземпляре, выписанном от Ю.А.Ольховского. Не только не дошел до меня фотостат, Вами любезно посланный когда-то давно, но и экземпляр, обещанный в письме, не датированном, полученном недель пять назад, все еще, видимо, в пути. Письмо гласило: высылаю – и ждал со дня на день воздушной почты, потом стал поджидать обычную. И, наконец, «выйдя из всякого терпления и загубив 8 долларов, возопил «в адрес» Ольховского.

А теперь главное. Спасибо! Спасибо за Ваше внимание!

Вы совершенно правильно заметили, в чем доминанта моей книги. Очень хорошо комментировали смысл этой доминанты. Все же мне думается, что тематическое, смысловое, интеллектуально-эмоциональное, духовное «содержание» стихов, если кри­тик говорит о нем в отрыве от воплощения, что-то утрачивает от своей индивидуальности. Сказать, о чем эти стихи, необходимо, разумеется — и спасибо, что об этом «самом главном» Вы так убедительно сказали. Но как моих стихов не менее важно: образность (на образности у меня сильное ударение), «звукосмысл», звуковая сторона вообще; рифмовка; композиция… Вне данного воплощения есть только мысли — чувства, не стихи. Я далек от крайностей формалистов и тем более структуралистов или Набокова; но внимание именно к воплощению желательно именно в наше время, когда так много критиков и французских, и немецких, и англо­американских в своих рецензиях заняты интеллектуальным содержанием стихов в ущерб разбору воплощения.

Но как бы то ни было, спасибо, милый Василий Павлович, за рецензию благожелательную и существенную. В отделе «коротко о книгах» все высказать невозможно. Вы обратили на А. внимание читателей – и сделали это удачно.

А Ваши стихи с призывом гнать торговцев из храма – очень хороши.

Сердечно Ваш

Игорь Чиннов.

47. Б.В. Плюханову

1 декабря 1981 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Бэ-Вэ, друг дорогой и милый!

Спасибо, что пишете, не обращая внимания на мою молчаливость, не «считаясь визитами». Знаете, что объяснение моей молчаливости не в равнодушии, а в лености; и в том, что

Уходит жизнь, слабеют силы… –

в том, что как-то я от всего устал, слабею, да, хоть никакой хворобы как будто и нет. (Алекс. Бахрах, сообщая мне года 2 назад, что врачи не могут определить болезнь В.В.Вейдле, пояснял: «А болезнь известно какая: 84 года».) Вот, почти на пороге 1982 A.D., именно anno domini [127] , будучи «рожд. 1909 г.», маловером-агностиком (?), трудно человеку бодриться… Кстати, этот Бахрах (друг Белого, Бунина, Ремизова, tutti quanti [128] ) и Одоевцева одни только и уцелели еще из старых парижан. Недавно умер Яков Горбов, на днях – Сергей Рафальский, основатель пражского Скита поэтов (от него письмо пришло дня за 2 до его смерти). В Калифорнии слепнет Глеб Струве; «эстонцы» — Ник. Андреев в Кембридже английском тоже слеповат, у Бор. Нарциссова рак… Все они писали о моих стихах, с разной степенью проницательности, но одобрительно, и с благодарственных моих писем начиналась кое-какая переписка, очень неровная, но все же приближавшая их ко мне. Ник. Андреев недели 2 назад, кстати говоря, прославил в нью-йоркской и парижской газете 85-летнего (!) Е.Е. Климова, ныне канадца, — иллюстрировав не портретом юбиляра, а… «его работы зарисовками» (из альбома «Поэты и писатели русского зарубежья», где всего 8 человек, тощенький) трех: Елагина, Коржавина и меня, хоть Е.Е., высоколобый, «фотогеничнее» нас троих.

127

От Рождества Христова (лат.).

128

Им подобные (ит.).

Между прочим, раз речь о художнике: что сталось с Ник. Андабурским? И как Юпатов? (Что было с Харитоновским?)

Из литераторов не балтийцев, но в Риге побывавших, жив и много пишет (ox!) владыка Иоанн — бывш. Дм. Шаховской, издатель «Благонамеренного», проповедник по американскому «Голосу». Сегодня отправил ему письмо на 6 стр., ответ на приданную «Дорогому И.Ч., изящнейшему поэту наших дней» и т.д. «Переписку с Кленовским», где Кленовский объявляет стихи Г.Иванова и мои… дьявольскими (ну и ну!) — с пояснением: «Дьявол тоже талантлив». Владыка в ответах ему меня защищал, даже намекнул на зависть к автору «дьявольщины»… (Он сам, владыка, стихотворец: Странник… Но сестра его Зин. Шаховская – редактировала парижскую газету P.M. – пишет лучше. Кстати, недавно издала «Р.Альманах», 500 стр., великолепно.)

Вернемся к балтийцам. Сюда опять приехали Серг. и Зина Черновы. После Рождества в Н.-Й. увижу Ю.Иваска… (Там холодище, ух! А у нас 26°С, 78°F, люди без пиджаков, молодежь (хотя ее и мало сейчас) на пляже почти голышом. Еще хорошо, что здесь солнце, «поздних, бледных роз дыханьем декабрьский воздух разогрет». В мрачном климате я бы совсем развинтился…

Вы заняты – хлопоты из-за Аннушки. Но это отвлекает от мрачных стариковских мыслей, это занимает — и наверно продлит Ваши дни. У меня никакой ответственности, никаких обязанностей – «кроме как перед Музой», — оттого я и обленился, что весьма-таки вредно для здоровья. Погряз в черством эгоизме – и не знаю, защитят ли меня мои стихи… С наступающими праздниками, дорогой Б.В.

Ваш И-Вэ.

3 декабря

P.S. Писал позно ночью, усталый — и забыл поздравить Вас, еще раз, с умницей дочкой: такая серьезная и такой молодец! (Надеюсь, она не во всем согласна с Лотманом и прочими структуралистами: ведь они не видят главного.) | Аннушка, милочка, тоже, вероятно, греет Вам сердце – даже при всем ребяческом эгоизме. Чмокните ее в лобик и носик.

Вы рассказали о строительстве в Риге: ого! (Памятник павшим очень красив.) В Париже понастроили множество небоскребов – и увы, ряд дивных видов испорчен: например, вид с Трокадеро на Invalids [129] : купол теперь на фоне стеклянно-стальных стен, вместо неба!

129

Дом инвалидов (фр.).

Ваш И. Ч.

48. Л.А. Новикову

3 декабря 1981 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Милый Людвиг А.

Ваше письмо меня очень обрадовало, заинтересовало. Спасибо за внимание!

Простите, что отвечаю с запозданием: но я лентяй здоровье мое «неважнецкое», быстро устаю — и я ведь втянут в обширную переписку: на смену быстро редеющим рядам старых эмигрантов приходят новые «волны» корреспондентов – и нужен бы мне секретарь, секретарша, да вот не достать никого.

Рад «Вашей» выборке стихов из Метафор: названные Вами, – и мои «фавориты». А некоторое Ваше сопротивление моим гротескам понимаю вполне. Но почему-то тянет меня писать «вперемежку»: то за здравие, то за упокой. Вот в восьмой моей книге «Автограф» будет «fifty-fifty»: 50% на Антона, 50% на Онуфрия или как развалился якобы пароход «12 апостолов»: «6 апостолов налево, 6 апос­толов направо», согласно анекдотическому рассказчику.

Вы спрашиваете о Н.Н.Белоцветове. Я с ним часто встречался, после его отъезда из Берлина, а в Париже издал его сборник «Жатва». У него были хорошие стихи, но мешала ему антропософия. Да, потом он и жена перешли в католичество… Его глубоко запавшие темные глаза были с каким-то «серьезным вопрошанием» (а отец был внедуховный, гл. директор страхового общ-ва «Саламандра», где трое моих дядей, ф. Морр: Курт, Эрих, Вальтер, адвокаты, были директорами. Мать Н.Н. была из англичан, Тикстон). А в Риге он издал «Шелест», в Берлине у Петрополиса, давно, «Дикий мед». Но, конечно, он был «а minor poet» [130] .

130

Печальный поэт (англ.).