Собрание сочинений, том 15

Народы Европы знают, что рабовладельцы Юга начали эту войну декларацией о том, что существование рабовладения более несовместимо с существованием Союза. Следовательно, народы Европы знают, что борьба за существование Союза является борьбой против существования рабства, что в этой борьбе высшая форма народного самоуправления, какая только существовала до сих пор, дает бой самой низкой и самой бесстыдной форме порабощения человека, когда-либо встречавшейся в летописях истории.

Луи Бонапарт, конечно, чрезвычайно недоволен тем обстоятельством, что принцы Орлеанские приняли участие именно в этой войне, отличающейся грандиозностью своих размеров и величием своих целей от беспочвенных, вздорных и ничтожных войн, которые происходили в Европе, начиная с 1849 года, Потому-то лондонская газета «Times» считает нужным заявить:

«Пренебречь различием между войнами, которые велись враждующими нациями, и этой наиболее беспричинной и вздорной из всех гражданских войн, какие только знает история, значит нанести своего рода оскорбление общественной нравственности».

«Times», конечно, обязана усилить свои нападки на принцев Орлеанских за то, что они «унизились до службы такому подлому делу». Делая глубокий реверанс победителю при Севастополе и Сольферино, «Times» пишет:

«Нелепо сравнивать то, что происходило у Спрингфилда и Манассаса, с подвигами у Севастополя и Сольферино».

Ближайшая почта покажет, как императорские органы по заранее обдуманному плану используют статью из «Times». Согласно пословице, друг в беде стоит тысячи друзей в счастливые времена, а тайный союзник лондонской газеты «Times» как раз находится в очень тяжелом положении.

Нехватка хлопка, последовавшая за нехваткой хлеба, торговый кризис, соединенный с неурожаем, сокращение таможенных доходов и денежные затруднения заставили Французский банк взвинтить учетную ставку до 6 %, войти в соглашение с Ротшильдами и Берингом о займе в 2 миллиона ф. ст. на лондонском рынке, заложить за границей принадлежащие французскому правительству цепные бумаги и при всем том остаться с резервом в сумме лишь 12000000 при наличии обязательств, превышающих 40000000. Такое положение дел в области экономики создает подходящую обстановку для конкурирующих претендентов, чтобы поставить на карту двойную ставку. В Сент-Антуанском предместье уже имели место хлебные беспорядки, и поэтому настоящий момент является самым неподходящим для того, чтобы позволить принцам Орлеанским приобрести популярность. Этим и объясняется яростное выступление лондонской газеты «Times».

Написано К. Марксом 12 октября 1861 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6426, 7 ноября 1861 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС ГРАЖДАНСКАЯ ВОИНА В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ [180]

Лондон, 20 октября 1861 г.

Задающая тон лондонская пресса — еженедельные и ежедневные газеты — уже несколько месяцев повторяет все те же перепевы о Гражданской войне в Америке. Подвергая оскорблениям свободные штаты Севера, она в то же время боязливо защищается от подозрения в симпатиях к рабовладельческим штатам Юга. В самом деле, она постоянно пишет по две статьи: одну статью, в которой нападает на Север, и другую статью, в которой оправдывается за свои нападки на Север. Qui s'excuse s'accuse [Кто оправдывается, тот признает себя виновным. Ред.].

180

Данной статьей начинается сотрудничество Маркса в газете «Die Presse».

«Die Presse» («Пресса») — австрийская ежедневная буржуазная газета либерального направления, выходившая в Вене с 1848 по 1896 год. Основанная в июле 1848 г. как орган умеренно-либеральной буржуазии, газета была временно закрыта после поражения революции 1848–1849 гг. в Австрии. Это создало газете репутацию некоторой «оппозиционности». В начале 60-х годов она имела наибольший тираж (30000 подписчиков) среди газет, издававшихся на немецком языке. Значительная популярность газеты в эти годы объяснялась ее антибонапартистской позицией во внешнеполитических вопросах, а также ее выступлениями против реакционной внутренней политики австрийского правительства. С 1856 г. одним из редакторов «Die Presse» становится немецкий публицист М. Фридлендер, ранее издававший буржуазно-демократическую «Neue Oder-Zeitung» («Новую одерскую газету»), в которой на протяжении 1855 г. Маркс сотрудничал в качестве лондонского корреспондента. Редакция «Die Presse» неоднократно пыталась привлечь Маркса к сотрудничеству в газете. Маркс дал свое окончательное согласие лишь в октябре 1861 г., после того как «Die Presse» выступила против мнимо-конституционалистского правительства Шмерлинга в Австрии.

Статьи Маркса в «Die Presse», обычно публиковавшиеся редакцией с пометками: «От нашего лондонского корреспондента» или «Спец. корр.», затрагивали все важнейшие вопросы международной и внутренней политики Англии, Франции и США, знакомили австрийского и немецкого читателя с положением рабочего класса и демократическим движением в этих странах. Основная часть статей Маркса, написанных для «Die Presse», посвящена Гражданской войне в Соединенных Штатах и ее влиянию на положение в странах Европы и Америки. Для обзора военных действий Маркс, как правило, пользовался материалами, предоставляемыми в его распоряжение Энгельсом. Сотрудничество Маркса в «Die Presse» продолжалось свыше года. За этот период на страницах газеты были опубликованы 52 статьи Маркса — из них две написаны совместно с Энгельсом, одна статья принадлежит Энгельсу. Значительная часть статей и корреспонденции, написанных Марксом для «Die Presse», не была помещена редакцией газеты. Это явилось основной причиной прекращения сотрудничества Маркса в газете в конце 1862 года.

Работа над статьей «Гражданская война в Северной Америке» была начата Марксом, по-видимому, еще в июне — июле 1861 г., когда он получил предложение от Фридлендера о сотрудничестве в «Die Presse». Тогда же, в основном, была написана и статья «Гражданская война в Соединенных Штатах», отосланная в редакцию, как и первая статья, в октябре 1861 года.

Мотивы оправдания в основном гласят: война между Севером и Югом — война из-за тарифа; далее, эта война беспринципна, она не затрагивает вопроса о рабстве, так как в действительности дело идет о притязаниях Севера на верховенство; наконец, если даже право на стороне Севера, то разве не напрасной будет попытка насильственно подчинить себе 8 миллионов англосаксов! Разве отделение от Юга не избавит Север от всякой связи с рабством негров и не обеспечит ему с его 20 миллионами жителей и огромной территорией более высокое, прежде едва ли мыслимое развитие? Разве Север не должен был бы поэтому приветствовать сецессию как радостное событие, вместо того чтобы стремиться побороть ее путем кровавой и напрасной гражданской войны?

Мы рассмотрим пункт за пунктом защитительные речи английской прессы.

Война между Севером и Югом, — так гласит первое оправдание, — есть просто война из-за тарифа, война между покровительственной системой и системой свободной торговли, и Англия стоит, разумеется, на стороне свободной торговли. Должен ли рабовладелец пользоваться всеми плодами труда рабов или же он должен быть обманным образом лишен части этих плодов протекционистами Севера? Вот вопрос, о котором будто бы идет речь в этой войне. Газета «Times» ограничилась этим блестящим открытием; «Economist», «Examiner», «Saturday Review» и tutti quanti развивали тему дальше. Для данного открытия характерно, что оно сделано не в Чарлстоне, а в Лондоне. В Америке каждому, конечно, было известно, что в 1846–1861 гг. господствовал фритредерский тариф и что депутат Моррилл провел в конгрессе свой протекционистский тариф 1861 г. лишь после того, как мятеж уже вспыхнул. Таким образом, сецессия произошла не потому, что в конгрессе прошел тариф Моррилла, а в лучшем случае, тариф Моррилла прошел в конгрессе потому, что произошла сецессия. Когда в 1832 г. в Южной Каролине имела место первая попытка сецессии [181] , протекционистский тариф 1828 г., несомненно, послужил предлогом, но всего лишь предлогом, как это известно из заявления генерала Джэксона. На этот раз, однако, прежний предлог в самом деле не повторился. На конгрессе сецессионистов в Монтгомери избегали всякого упоминания вопроса о тарифах, так как производство сахара в Луизиане, одном из влиятельнейших штатов Юга, покоится целиком на покровительственных пошлинах.

181

Имеется в виду аннулирование в 1832 г. штатом Южная Каролина федеральных тарифных актов 1828 и 1832 годов (см. примечание 160).

Война Соединенных Штатов, — продолжает свои оправдания лондонская пресса, — является не чем иным, как войной за насильственное сохранение Союза. Янки не могут решиться зачеркнуть 15 звезд на своем знамени. Они хотят изображать на мировой арене колоссальную фигуру. Другое дело, конечно, если бы война велась за уничтожение рабства! Но вопрос о рабстве, — как, между прочим, категорически заявляет «Saturday Review», — не имеет никакого отношения к этой войне.

Прежде всего следует напомнить, что инициатива войны исходила не от Севера, а от Юга. Север обороняется. В течение месяцев он спокойно смотрел, как сецессионисты захватывали форты, военные арсеналы, судовые верфи, таможни, кассы, корабли, запасы оружия Союза, оскорбляли его знамя, брали в плен отдельные отряды его войск. Наконец, сецессионисты решили шумным военным выступлением заставить правительство Союза отказаться от его пассивной позиции и только поэтому предприняли бомбардировку форта Самтер у Чарлстона. 11 апреля (1861 г.) их генерал Борегар во время переговоров с командиром форта Самтер майором Андерсоном узнал, что форт обеспечен продовольствием лишь на три дня и, таким образом, по истечении этого срока должен будет сдаться без боя. Чтобы предупредить эту сдачу без боя, сецессионисты начали рано утром на следующий же день (12 апреля) бомбардировку, которая через несколько часов привела к падению форта. Едва только это известие было передано по телеграфу в Монтгомери, где заседал конгресс сецессионистов, как военный министр Уокер публично заявил от имени новой Конфедерации: «Никто не может сказать, где закончится начавшаяся сегодня война». Одновременно он пророчествовал, «что знамя южной Конфедерации еще до 1 мая будет развеваться над куполом старого Капитолия в Вашингтоне, а в скором времени, быть может, и над Фанл-холлом в Бостоне» [182] . Только тогда последовало воззвание, в котором Линкольн призывал 75000 человек на защиту Союза. Бомбардировка форта Самтер отрезала единственно возможный конституционный выход, а именно — созыв всенародного американского конвента, как это было предложено Линкольном в его обращении при вступлении в должность президента. Для Линкольна оставался только один выбор; либо бежать из Вашингтона, очистить Мэриленд и Делавэр, отдать Кентукки, Миссури и Виргинию, либо на войну ответить войной.

182

Капитолий — здание в Вашингтоне, где происходят заседания конгресса США.

Фанл-холл — здание, подаренное в 1742 г. купцом П. Фанлом городу Бостону. Во время войны североамериканских колоний за независимость (см. примечание 127) в здании происходили митинги американских патриотов.

На вопрос о принципе Гражданской войны в Америке отвечает боевой лозунг, который провозгласил Юг, нарушив мир. Стивенс, вице-президент южной Конфедерации, заявил на конгрессе сецессионистов, что конституция, высиженная в Монтгомери, существенно отличается от конституции Вашингтона и Джефферсона тем, что теперь впервые рабство признается само по себе благодетельным институтом и краеугольным камнем всего государственного здания, в то время как революционные предки, люди, опутанные предрассудками XVIII века, смотрели на рабство как на исходящее от Англии и устранимое с течением времени зло. Другой матадор Юга, г-н Спратт, воскликнул: «Для нас дело идет о создании великой рабовладельческой республики (a great slave republic)». — Итак, если Север и обнажил меч только для защиты Союза, то разве Юг не заявил уже раньше, что дальнейшее существование рабства несовместимо более с дальнейшим существованием Союза?

Подобно тому как бомбардировка форта Самтер дала сигнал к началу войны, победа на выборах республиканской партии Севера, избрание Линкольна президентом, послужили сигналом к сецессии. Линкольн был избран 6 ноября 1860 года. 8 ноября 1860 г. из Южной Каролины телеграфировали: «Сецессию здесь считают решенным делом». 10 ноября законодательное собрание штата Джорджия уже занималось планами сецессии, а на 13 ноября было назначено специальное заседание законодательного собрания штата Миссисипи, чтобы рассмотреть тот же вопрос о сецессии. Но избрание Линкольна само явилось лишь результатом раскола в демократическом лагере. Во время избирательной борьбы демократы Севера отдали свои голоса Дугласу, а демократы Юга — Брекинриджу, и именно этому раздроблению голосов демократов обязана своей победой республиканская партия. Почему, с одной стороны, получила перевес республиканская партия на Севере? Почему, с другой стороны, произошел раскол внутри демократической партии, обе части которой на Севере и на Юге более полустолетия действовали совместно?

Власть над Союзом, которую Юг постепенно узурпировал благодаря своему сговору с демократами Севера, достигла своего кульминационного пункта во время президентства Бьюкенена. Последний Континентальный конгресс 1787 г. и первый конгресс, созванный на основе конституции в 1789–1790 гг., законодательным путем запретили рабство во всех территориях республики к северо-западу от Огайо. (Территориями называются, как известно, расположенные внутри самих Соединенных Штатов колонии, население которых еще не достигло численности, необходимой по конституции для образования самостоятельных штатов [183] .) Так называемый Миссурийский компромисс (1820 г.), в результате которого Миссури вошел в состав Соединенных Штатов в качестве рабовладельческого штата, запрещал рабство во всех остальных территориях к северу от 36°30' широты и к западу от Миссури. Благодаря этому компромиссу, область рабовладения продвинулась на несколько градусов долготы, между тем как, с другой стороны, его будущее распространение, казалось, было ограничено вполне определенной географической линией. Этот географический барьер был, в свою очередь, опрокинут в 1854 г. так называемым биллем Канзас-Небраска, автором которого являлся Ст. А. Дуглас, тогдашний лидер демократов Севера. Этот билль, прошедший в обеих палатах конгресса, отменял Миссурийский компромисс, ставил рабство и свободу в равные условия, предписывал правительству Союза относиться к ним обоим с одинаковым безразличием и предоставлял народному суверенитету, т. е. большинству колонистов, решение вопроса о том, вводить или не вводить рабство в какой-либо территории. Так впервые в истории Соединенных Штатов были устранены всякие географические и юридические преграды для распространения рабства в территориях. Под действием этого нового законодательства свободная до тех пор территория Новая Мексика — территория, в пять раз большая, чем штат Нью-Йорк — была превращена в рабовладельческую территорию, и сфера рабства была продолжена от границы Мексиканской республики до 38° северной широты. В 1859 г. Новая Мексика получила рабовладельческий кодекс, который может соперничать в варварстве с кодексами законов Техаса и Алабамы, Между тем, как доказывает перепись 1860 г., Новая Мексика с населением почти в 100000 жителей не насчитывает и полусотни рабов. Таким образом, для Юга было достаточно послать через границу нескольких авантюристов с немногими рабами и затем, с помощью центрального правительства в Вашингтоне, а также его чиновников и поставщиков в Новой Мексике, созвать с невероятным шумом мнимонародное представительство, чтобы навязать этой территории рабство и тем самым господство рабовладельцев.

183

Ордонанс Континентального конгресса, изданный в 1787 г., предусматривал, что по мере того как численность населения отдельных территорий, расположенных к северо-западу от реки Огайо, будет достигать 60 тыс. человек, эти территории будут допускаться в Союз в качестве штатов на равных правах со старыми штатами.

Однако в других территориях этот удобный метод оказался неприменимым. Тогда Юг сделал следующий шаг и апеллировал от конгресса к Верховному суду Соединенных Штатов. Этот суд, насчитывающий девять судей, из которых пять принадлежат Югу, был издавна послушнейшим орудием рабовладельцев. В 1857 г., по пресловутому делу Дреда Скотта [184] он постановил, что каждый американский гражданин имеет право взять с собой на любую территорию всякую признанную конституцией собственность. Конституция признает рабов собственностью и обязывает правительство Союза защищать эту собственность. Следовательно, на основании конституции владельцы могут принудить своих рабов к труду в территориях, и каждый отдельный рабовладелец может, таким образом, вводить рабство в свободных до сих пор территориях против воли большинства колонистов. Законодательные собрания территорий лишались права запрещать рабство, а на конгресс, наряду с правительством Союза, возлагалась обязанность защищать пионеров рабовладельческой системы.

184

О деле Дреда Скотта см. примечание 154.