Собрание сочинений, том 16

Формула Д — Т — Д, с другой стороны, представляет ту форму обращения, в которой деньги сами превращаются в капитал.

Процесс купли с целью продажи: Д — Т — Д может, очевидно, быть сведен к Д — Д; это — косвенный обмен денег на деньги. Предположим, что я покупаю хлопок за 1000 ф. ст. и продаю его за 1100 фунтов стерлингов; тогда в конечном счете я обменял 1000 ф. ст. на 1100 ф. ст., деньги на деньги.

Конечно, если бы этот процесс всегда сводился к возвращению мне той денежной суммы, которую я авансировал, он был бы абсурдным. Но если купец, который авансировал 1000 ф. ст., реализует 1100 ф. ст., или 1000 ф. ст., или даже только 900 ф. ст., его деньги проделали движение, существенно отличающееся от того, которое выражено формулой Т — Д — Т и которое означает продажу с целью купли, продажу того, что вам не нужно, чтобы быть в состоянии купить то, что вам нужно, Сравним эти две формулы.

Каждый процесс состоит из двух фаз, или актов, и оба эти акта тождественны в обеих формулах, но между самими этими двумя процессами большая разница. В Т — Д — Т деньги только посредник; товар, потребительная стоимость, составляет исходный и конечный пункт. В Д — Т — Д товар — промежуточное звено, в то время как деньги являются началом и концом. В Т — Д — Т деньги окончательно издержаны; в Д — Т — Д они только авансированы с намерением получить их обратно; они возвращаются к своему исходному пункту, и в этом мы имеем первое осязательное различие между обращением денег как средства обращения и обращением денег как капитала.

В процессе продажи с целью купли, Т — Д — Т, деньги могут вернуться к своему исходному пункту только при условии, что весь процесс будет повторен, что будет продано новое количество товара. Обратный приток поэтому независим от самого процесса. В процессе же Д — Т — Д этот обратный приток является необходимостью и предусмотрен с самого начала; если он не имел места, то где-то произошла задержка, и процесс остается незавершенным.

В случае продажи с целью купли имеют в виду приобретение потребительной стоимости; в случае же купли с целью продажи — приобретение меновой стоимости.

В формуле Т — Д — Т оба крайних члена, выражаясь экономически, тождественны. Они оба — товары; они, кроме того, имеют количественно одну и ту же стоимость, так как вся теория стоимости предполагает, что обычно обмениваются только эквиваленты. В то же самое время эти два крайних члена Т — Т суть потребительные стоимости, различные по качеству, которые именно потому и обмениваются. В процессе Д — Т — Д вся операция на первый взгляд кажется лишенной смысла. Обменивать 100 ф. ст. на 100 ф. ст., к тому же еще окольным путем, кажется абсурдом. Одна денежная сумма может отличаться от другой денежной суммы только своей величиной. Поэтому Д — Т — Д может иметь какой-нибудь смысл только при количественном различии своих крайних членов. Из обращения должно быть извлечено больше денег, чем было в него брошено. Хлопок, купленный за 1000 ф. ст., продан за 1100 ф. ст. = 1000 ф. ст. + 100 фунтов стерлингов; формула, изображающая этот процесс, превращается таким образом в Д — Т — Д', в которой Д' == Д + Д, Д плюс приращение. Эту Д, это приращение, Маркс называет прибавочной стоимостью [Во всех тех случаях, когда слово «стоимость» здесь употреблено без определения, оно всегда означает меновую стоимость.]. Первоначально авансированная стоимость не только сохраняется, но и присоединяет к себе некоторое приращение, она порождает стоимость, и этот именно процесс превращает деньги в капитал.

В формуле обращения Т — Д — Т крайние члены, конечно, также могут отличаться по стоимости, но это обстоятельство здесь совершенно не имеет значения; формула не лишается смысла, если оба крайних члена эквивалентны. Наоборот, их эквивалентность составляет условие ее нормального характера.

Повторение Т — Д — Т ограничено обстоятельствами, лежащими вне самого процесса обмена: требованиями потребления. Но в Д — Т — Д начало и конец тождественны по качеству, и именно в силу этого факта движение это есть или может быть постоянным. Нет сомнения, что Д + Д количественно отличается от Д; но это все еще ограниченная сумма денег. Если вы ее израсходуете, она перестает быть капиталом; если вы извлекаете ее из обращения, она застывает в виде сокровища. Раз мы допустили, что в процессе заложен стимул к тому, чтобы стоимость порождала стоимость, то этот стимул существует для Д в такой же мере, в какой он существовал для Д. Движение капитала становится постоянным и бесконечным, потому что при окончании каждой отдельной сделки цель достигнута не более, чем раньше. Выполнение этого бесконечного процесса превращает владельца денег в капиталиста.

На первый взгляд кажется, что формула Д — Т — Д применима только к торговому капиталу. Но и промышленный капитал также представляет собой деньги, которые были обменены на товары и снова обменены на большую сумму денег. Конечно, в данном случае между куплей и продажей имеет место ряд промежуточных операций, происходящих вне сферы обращения; но они ничего не изменяют в характере процесса. С другой стороны, тот же самый процесс в его наиболее сокращенной форме мы видим в ссудном капитале. Здесь формула сводится к Д — Д', к стоимости, которая, так сказать, больше себя самой.

Но откуда берется это приращение Д, эта прибавочная стоимость? Наши предыдущие исследования природы товара, стоимости, денег и самого обращения не только не объясняют этого, но, по-видимому, даже исключают всякую форму обращения, которая в результате приводит к такой вещи, как прибавочная стоимость. Вся разница между обращением товаров (Т — Д — Т) и обращением денег как капитала (Д — Т — Д) состоит как будто только в обратной последовательности процесса; но как же это изменение последовательности может дать такой удивительный результат?

Более того: эта обратная последовательность существует только для одного из трех участников процесса. Как капиталист, я покупаю товар у А и перепродаю его В. А и В выступают в качестве простых покупателей и продавцов товаров. Я сам при покупке у А выступаю только как владелец денег, а при продаже В — как владелец товара; но ни в одной из этих сделок я не выступаю как капиталист, как представитель чего-то большего, чем деньги или товар. Для А сделка началась продажей, для В она началась покупкой. И если с моей точки зрения здесь есть обратная последовательность формулы Т — Д — Т, то с их точки зрения этого нет. Кроме того, ничто не может помешать А продать свой товар В без моего посредничества, и в таком случае неоткуда взяться какой-нибудь прибавочной стоимости.

Предположим, что А и В покупают непосредственно друг у друга то, что им необходимо. Поскольку речь идет о потребительной стоимости, они оба могут быть в выигрыше. Возможно, что А в состоянии произвести своего особого товара больше, чем мог бы произвести его за то же самое время В, и vice versa [наоборот. Ред.]; в этом случае они оба будут в выигрыше. Иначе обстоит дело с меновой стоимостью. В этом последнем случае обмениваются равные количества стоимости независимо от того, служат деньги посредником или нет.

С абстрактной точки зрения, то есть исключая все обстоятельства, не вытекающие из имманентных законов простого товарного обращения, в этом простом обращении, кроме замены одной потребительной стоимости другой, происходит только смена форм товара. Та же самая меновая стоимость, то же самое количество общественного труда, воплощенного в предмете, остается в руках товаровладельца, будет ли это в виде данного товара, в виде ли денег, за которые он продан, или в виде другого товара, купленного за эти деньги. Эта смена форм сама по себе столь же мало означает изменение величины стоимости, как обмен билета в 5 ф. ст. на 5 соверенов. Поскольку здесь происходит только смена форм меновой стоимости, здесь должен происходить обмен эквивалентов, — по крайней мере, если процесс совершается в чистом виде и при нормальных условиях. Товары могут быть проданы по ценам, которые выше или ниже их стоимости, но, если это имеет место, это представляет собой нарушение закона товарного обмена. Следовательно, в своей чистой и нормальной форме товарный обмен не есть средство создания прибавочной стоимости. Отсюда и происходит ошибка всех экономистов, которые пытаются вывести прибавочную стоимость из товарного обмена, как, например, Кондильяк.