Собрание сочинений, том 26, ч.1

[255] Следовательно, тот, кто занимает деньги — т. е., в данном контексте, занимает капитал, — тот либо сам употребляет их в качестве капитала и получает прибыль с него. В этом случае процент, уплачиваемый им заимодавцу, есть лишь часть прибыли, получившая здесь особое название. Либо же он растрачивает взятые в ссуду деньги. Тогда он увеличивает богатство заимодавца, уменьшая свое собственное. Здесь имеет место только иное распределение богатства, которое из рук расточителя переходит в руки ростовщика, но мы не имеем здесь процесса создания прибавочной стоимости. Таким образом, поскольку процент вообще представляет прибавочную стоимость, он является не чем иным, как частью прибыли, которая в свою очередь есть не что иное, как определенная форма прибавочной стоимости, т. е. неоплаченного труда.

Наконец, А. Смит отмечает, что также и все доходы лиц, живущих за счет налогов, либо берутся из заработной платы, т. е. представляют собой вычет из самой заработной платы, либо же имеют своим источником прибыль и земельную ренту, следовательно означают лишь право различных социальных групп на участие в потреблении прибыли и земельной ренты, которые сами являются лишь различными формами прибавочной стоимости.

«Все налоги и всякий основанный на них доход — оклады, пенсии, ежегодные рентные доходы всякого рода — в конечном счете получаются из того или другого из этих трех первичных источников дохода и выплачиваются прямо или косвенно из заработной платы, из прибыли с капитала или из ренты с земли» (перевод Гарнье, книга I, глава 6, стр. 106) [Русский перевод, том I, стр. 49–50].

Следовательно, процент с денег, как и налоги или получаемые из налогов доходы, — поскольку они не являются вычетами из самой заработной платы, — представляют собой только доли участия в прибыли и земельной ренте, а эти последние, в свою очередь, сводятся к прибавочной стоимости, т. е. к неоплаченному рабочему времени.

Такова общая теория прибавочной стоимости у А. Смита.

А. Смит еще раз резюмирует свою концепцию в целом. При этом становится особенно ясным, как мало попыток делает он, чтобы хоть как-нибудь доказать, что стоимость, присоединяемая рабочим к продукту (за вычетом издержек производства — стоимости сырья и орудий труда), уже не определяется-де содержащимся в продукте рабочим временем, так как рабочий не целиком присваивает себе эту стоимость, а вынужден делить эту стоимость — или продукт — с капиталистом и земельным собственником. Тот способ, каким стоимость товара распределяется между его производителями, нисколько, конечно, не изменяет ни природы этой стоимости, ни стоимостного соотношения между одним товаром и другим.

«Как только земля становится частной собственностью, земельный собственник требует определенную долю почти со всякого продукта, который работник может взрастить на этой земле или собрать с нее. Его рента составляет первый вычет из продукта того труда, который затрачен на обработку земли. Только в редких случаях лицо, обрабатывающее землю, имеет средства для содержания себя до сбора урожая. Его содержание обычно авансируется ему из капитала его хозяина, фермера, который нанимает его и у которого не было бы никакого интереса нанимать его, если бы он, фермер, не получал долю продукта труда работника, или если бы его капитал не возмещался ему с некоторой прибылью. Эта прибыль составляет второй вычет [256] из продукта того труда, который затрачен на обработку земли. Такой же вычет для оплаты прибыли делается из продукта почти всякого другого труда. Во всех ремеслах и мануфактурах большинство работников нуждается в хозяине, который авансировал бы им материалы для их работы, а также заработную плату и средства существования до времени окончания работы. Этот хозяин получает долю продукта их труда, или долю той стоимости, которую их труд присоединяет к обрабатываемому ими материалу: эта доля и составляет прибыль хозяина» (издание Мак-Куллоха, том I, книга I, глава 8, стр. 109–110) [Русский перевод, том I, стр. 61].

Итак, А. Смит прямо, без обиняков, называет здесь земельную ренту и прибыль на капитал всего лишь вычетами из продукта рабочего или из стоимости его продукта, равной количеству труда, присоединенному им к сырью. Но этот вычет, как раньше доказывал сам А. Смит, может состоять только из той части труда, которую рабочий присоединяет к сырью сверх того количества труда, которое оплачивает только его заработную плату, или доставляет только эквивалент его заработной платы; следовательно, этот вычет состоит из прибавочного труда, из неоплаченной части труда рабочего. (Так что, заметим мимоходом, прибыль и рента, или капитал и земельная собственность, никогда не могут быть «источником стоимости».)

[3) Распространение Смитом понятия прибавочной стоимости на все сферы общественного труда]

Мы видим, какой большой шаг вперед сделал А. Смит по сравнению с физиократами в анализе прибавочной стоимости, а следовательно и капитала. У физиократов прибавочная стоимость создается только одним определенным видом реального труда — земледельческим трудом. Они рассматривают, таким образом, потребительную стоимость труда, а не рабочее время, не всеобщий общественный труд, этот единственный источник стоимости. Но при этом особом виде труда, действительно, природа, земля создает прибавочную стоимость в смысле увеличения количества (органической) материи, в смысле избытка произведенного вещества над потребленным. Они рассматривают предмет в еще совершенно ограниченной, и потому искаженной фантастическими представлениями, форме. Напротив, у А. Смита стоимость создается всеобщим общественным трудом, — в каких бы потребительных стоимостях он ни был представлен, — создается исключительно только количеством необходимого труда. Прибавочная стоимость, — выступает ли она в форме прибыли, земельной ренты или в производной форме процента, — есть не что иное, как та часть этого труда, которую собственники вещественных условий труда присваивают себе в процессе обмена с живым трудом. Поэтому у физиократов прибавочная стоимость выступает только в форме земельной ренты, тогда как у А. Смита земельная рента, прибыль и процент — только различные формы прибавочной стоимости.

Если я называю прибавочную стоимость, отнесенную ко всей сумме авансированного капитала, прибылью на капитал, то я делаю это потому, что капиталист, непосредственно участвующий в производстве, непосредственно присваивает себе прибавочный труд, причем безразлично, под какими рубриками ему приходится потом делиться этой прибавочной стоимостью, будь то с земельным собственником, будь то с заимодавцем капитала. Так, арендатор платит непосредственно земельному собственнику. Так, фабрикант из присвоенной им прибавочной стоимости уплачивает земельную ренту собственнику земли, на которой стоит его фабрика, и процент — капиталисту, который предоставил ему в ссуду капитал.

[257] {Теперь еще предстоит рассмотреть: 1) смешение А. Смитом прибавочной стоимости и прибыли; 2) его взгляды на производительный труд; 3) как рента и прибыль превращаются у него в источники стоимости и насколько ошибочен его анализ «естественной цены» товаров, в которой, по его мнению, стоимость сырья и орудий труда не существует — и не идет в счет — отдельно от «цены» трех «источников дохода».}

[4) Непонимание Смитом специфического действия закона стоимости в обмене между капиталом и наемным трудом]

Заработной платой, — или тем эквивалентом, на который капиталист покупает на определенный срок распоряжение рабочей силой, — является не товар в его непосредственной форме, а товар, уже претерпевший метаморфоз, являются деньги — товар в его самостоятельной форме, присущей ему как меновой стоимости, как непосредственной материализации общественного труда, всеобщего рабочего времени. На эти деньги рабочий, конечно, покупает товары {здесь должны быть оставлены в стороне такого рода частности, как, например, тот факт, что рабочий делает покупки при менее благоприятных для него условиях и обстоятельствах, и т. п.}, покупает их по той же цене, как и всякий другой владелец денег. Рабочий — подобно всякому другому владельцу денег — противостоит продавцам товаров как покупатель. В самом процессе товарного обращения он выступает не как рабочий, а как полюс-деньги против полюса-товара, как владелец товара в его всеобщей, всегда готовой к обмену форме. Его деньги снова превращаются в товары, которые должны служить ему как потребительные стоимости, и в этом процессе обмена он покупает товары по той цене, по которой они продаются на рынке, — говоря вообще, по их стоимости. Он проделывает здесь лишь акт Д— Т, означающий изменение формы, но отнюдь не изменение величины стоимости, если рассматривать этот акт в его общем виде. Однако так как рабочий своим материализованным в продукте трудом присоединил не только то количество рабочего времени, которое содержалось в полученных им деньгах, не только уплатил эквивалент, но и отдал безвозмездно прибавочный труд, который как раз и образует источник прибыли, — то фактически (опосредствующее движение, содержащееся в продаже рабочей силы, отпадает, когда мы имеем дело уже с результатом) он отдал стоимость, превышающую стоимость той суммы денег, которая составляет его заработную плату. Посредством большего количества рабочего времени он купил то количество труда, которое овеществлено в деньгах, притекающих к нему в качестве заработной платы. Можно поэтому сказать, что точно так же все те товары, в которые превращаются заработанные им деньги (представляющие собой лишь самостоятельное выражение определенного количества общественного рабочего времени), покупаются им — косвенно — посредством большего количества рабочего времени, чем то, которое в них содержится, хотя он и покупает их но той же цене, как и всякий другой покупатель, или владелец товара, проделавшего свое первое превращение. И наоборот: деньги, на которые капиталист покупает труд, содержат меньшее количество труда, меньше рабочего времени, чем то количество труда рабочего или его рабочего времени, которое содержится в произведенном им товаре. Сверх того количества труда, которое содержится в этой сумме денег, составляющей заработную плату, капиталист покупает, не оплачивая ее, добавочную сумму труда — избыток над тем количеством труда, которое содержится в уплаченных им деньгах. И это-то добавочное количество труда и образует созданную капиталом прибавочную стоимость.

Но так как деньги, [258] на которые капиталист покупает труд (фактически, в результате, здесь покупается труд, хотя это и опосредствовано обменом на рабочую силу, а не прямо на труд), представляют собой не что иное, как превращенную форму всех других товаров, их самостоятельное бытие в качестве меновой стоимости, — то можно также сказать, что все товары, при обмене их на живой труд, покупают больше труда, чем содержится в них самих. Это добавочное количество и образует прибавочную стоимость.

Крупная заслуга А. Смита заключается в том, что именно в тех главах первой книги (главы 6, 7, 8), в которых он от простого обмена товаров и присущего этому последнему закона стоимости переходит к обмену между овеществленным и живым трудом, к обмену между капиталом и наемным трудом, к рассмотрению прибыли и земельной ренты в их общем виде, одним словом к вопросу о происхождении прибавочной стоимости, — что в этих главах он нащупывает наступивший разрыв; он чувствует, что, — каковы бы ни были посредствующие звенья, остающиеся для него непонятными, — закон, в порождаемых им результатах, фактически нарушается: большее количество труда обменивается на меньшее количество труда (со стороны рабочего), меньшее количество труда — на большее (со стороны капиталиста). Заслуга Смита состоит в том, что он подчеркивает, — но это-то как раз и сбивает его с толку, — что с накоплением капитала и с возникновением собственности на землю, следовательно вместе с обособлением условий труда, противостоящих теперь самому труду, происходит поворот, кажущееся (и фактическое по своему результату) превращение закона стоимости в его противоположность. Если теоретическая сила А. Смита заключается в том, что он чувствует и подчеркивает это противоречие, то его теоретическая слабость — в том, что это противоречие сбивает его с толку даже при рассмотрении общего закона в его применении к простому обмену товаров; что он не понимает, как возникает это противоречие, обусловленное тем, что сама рабочая сила становится товаром и что у этого специфического товара сама его потребительная стоимость, не имеющая, стало быть, ничего общего с его меновой стоимостью, представляет собой энергию, создающую меновую стоимость. Рикардо имеет то преимущество перед А. Смитом, что его не вводят в заблуждение эти кажущиеся — а по своему результату и действительные — противоречия. Но он уступает А. Смиту в том отношении, что даже не подозревает здесь наличия проблемы и что поэтому то специфическое развитие, которое претерпевает закон стоимости с возникновением капитала, ни на минуту не смущает его и даже нисколько не интересует. В дальнейшем мы увидим, каким образом то, что гениально у А. Смита, становится реакционным у Мальтуса, ополчающегося против точки зрения Рикардо [34] .

34

См. примечание 29. — 63.