Собрание сочинений, том 4
Шрифт:
Г-ну Гейнцену не мешало бы теперь понять, что для того, чтобы судить о коммунизме, требуется нечто большее, чем усматривать его ядро, попросту говоря, в упразднении частной собственности; что лучше было бы ему взяться за основательное изучение политической экономии, чем праздно болтать об упразднении частной собственности; что он не может иметь ни малейшего представления о тех следствиях, к которым должно привести упразднение частной собственности, если он не знает также и его предпосылок.
В этом последнем вопросе г-н Гейнцен обнаруживает такое грубое невежество, что он даже полагает, будто «совместное пользование земными благами» (тоже недурное выражение) является следствием упразднения частной собственности. На деле имеет место как раз противоположное. Вследствие того, что крупная промышленность, развитие машинного производства, средств сообщения, мировой торговли принимает такие колоссальные размеры, что их эксплуатация отдельными капиталистами с каждым днем становится все более и более невозможной; вследствие того, что всё усиливающиеся кризисы мирового рынка дают нам самое убедительное доказательство этого; вследствие того, что производительные силы и средства обмена современного способа производства
Когда г-н Гейнцен упразднение частной собственности, которое, конечно, является предпосылкой освобождения пролетариата, отрывает таким образом от собственных предпосылок этого упразднения, когда он рассматривает его вне всякой связи с действительным миром как простую глупую кабинетную выдумку, то оно становится чистейшей фразой, о которой он может сказать только плоский вздор. Он так и поступает:
«Упомянутым упразднением всякой частной собственности коммунизм неизбежно упраздняет также и самостоятельное существование отдельных лиц» (г-н Гейнцен, таким образом, обвиняет нас в стремлении сделать людей сиамскими близнецами). «Следствием этого является опять-таки зачисление каждой отдельной личности в казарменное хозяйство, организованное приблизительно (!!) наподобие общины» (просим снисходительного читателя заметить себе, что все это, как это общепризнано, является следствием только собственной болтовни г-на Гейнцена о самостоятельном существовании отдельных лиц). «Этим коммунизм уничтожает индивидуальность… независимость… свободу». (Старый вздор «истинных социалистов» и буржуа. Как будто современные индивиды, ставшие вследствие разделения труда помимо их воли сапожниками, фабричными рабочими, буржуа, юристами, крестьянами, т. е. рабами определенной профессии и соответствующих ей нравов, образа жизни, предрассудков, ограниченности и т. д., обладают еще какой-то индивидуальностью, которую можно было бы уничтожить!) «Коммунизм приносит в жертву отдельную личность с приобретенной частной собственностью — необходимым атрибутом или основой этой личности» (это «или» превосходно!) — «призраку общности или общества» (и здесь Штирнер?), «между тем как общность может и должна» (должна!!) «быть не целью, а средством для каждой отдельной личности».
Г-н Гейнцен придает особенное значение приобретенной частной собственности и доказывает этим лишний раз свое абсолютное незнакомство с предметом, о котором он говорит. Добродетельно-филистерская справедливость, в соответствии с которой г-н Гейнцен стремится дать каждому то, что он заработал, к сожалению, сводится на нет крупной промышленностью. Пока крупная промышленность еще не достигла такого уровня развития, при котором она может окончательно освободиться от оков частной собственности, до тех пор она не допускает никакого иного распределения своих продуктов, кроме ныне существующего, до тех пор капиталист будет класть в карман свою прибыль, а рабочий будет все больше знакомиться на практике с тем, что представляет собой минимум заработной платы. Г-н Прудон сделал попытку систематически развить принцип приобретенной собственности и поставить его в связь с существующими отношениями и, как известно, потерпел полнейший крах. Г-н Гейнцен, правда, никогда не решится на подобную попытку, ибо для этого ему пришлось бы заняться изучением вопроса, чего он не станет делать. Но пример г-на Прудона мог бы ему послужить уроком, чтобы поменьше публично выставлять свою приобретенную собственность.
Если после всего этого г-н Гейнцен бросает коммунистам упрек в том, что они гоняются за химерами и теряют реальную почву под ногами, то кого же касается этот упрек?
Г-н Гейнцен высказывает дальше еще многое другое, в рассмотрение чего мы не будем входить. Заметим только, что чем дальше он продвигается, тем все более неуклюжими становятся его фразы. Одной беспомощности его языка, выражающейся в полном неумении подбирать подходящие слова, уже достаточно, чтобы скомпрометировать всякую партию, которая вздумала бы признать его своим литературным представителем. Твердость его убеждений постоянно приводит его к тому, что он говорит не то, что хочет сказать. Каждое из его предложений содержит, таким образом, двойную бессмыслицу: во-первых, бессмыслицу, которую он хочет сказать, и, во-вторых, ту, которой он не хотел сказать, но которую все же говорит. Выше мы приводили пример этого. Заметим только еще, что г-н Гейнцен повторяет свой старый суеверный взгляд относительно могущества государей, когда говорит, что власть, которую надо свергнуть и которая есть не что иное, как государственная власть, является теперь, как и всегда, источником и оплотом всякого бесправия, и что он «стремится» учредить подлинное правовое государство (!) и в рамках этого фантастического здания «провести все те социальные реформы, теоретическая правильность (!) и практическая осуществимость (!) которых вытекает из всеобщего развития (!)»!!!
Насколько хороши намерения, настолько же плох стиль. Такова уж судьба добродетели в этом скверном мире.
Развращенный духом века Стал пещерным санкюлотом. Плохо танцевал, но доблесть Гордо нес в груди косматой; Не талант, — зато характер [134] .Г-н Гейнцен будет приведен нашими статьями в справедливое негодование, как и подобает оскорбленному добродетельному филистеру, однако из-за этого он не изменит ни своей литературной манеры, ни своей компрометирующей и бесцельной формы агитации. Его угроза расправой на фонарях в день решительных действий доставила нам несколько веселых минут.
134
Гейне.
«Атта Тролль», глава 24. — 284.Одним словом, коммунисты должны и хотят действовать совместно с немецкими радикалами. Но они оставляют за собой право выступать против всякого публициста, который компрометирует всю партию в целом. По этой причине, а не по какой-либо другой, мы сочли нужным выступить против Гейнцена.
Брюссель, 3 октября 1847 г.
Ф. Энгельс
NB. Мы только что получили брошюру, написанную одним рабочим {95} : «Государство Гейнцена. Критические замечания Стефана», Берн, Ретцер [135] . Г-н Гейнцен мог бы радоваться, если бы он писал наполовину так хорошо, как этот рабочий. Из этой брошюры г-н Гейнцен, помимо других вещей, мог бы достаточно отчетливо выяснить, почему рабочие не хотят и слышать об его аграрной республике. — Заметим еще, что это первая написанная рабочим брошюра, автор которой выступает не с морализированием, а пытается объяснить политические битвы современности борьбой между различными классами общества.
135
«Der Heinzen'sche Staat. Eine Kritik von Stephan». Bern, 1847. Gedruckt bei E. Ratzer. — 285.
Написано Ф. Энгельсом 26 сентября и 3 октября 1847 г.
Напечатано в «Deutsche-Brusseler-Zeitung» №№ 79 u 80; 3 и 7 октября 1847 г.
Подпись: Ф. Энгельс
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
Ф. ЭНГЕЛЬС ТОРГОВЫЙ КРИЗИС В АНГЛИИ. — ЧАРТИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ. — ИРЛАНДИЯ [136]
Торговый кризис, охвативший в настоящее время Англию, действительно превосходит по своей остроте все предыдущие кризисы. Ни в 1837, ни в 1842 г. депрессия не носила такого всеобщего характера, как в настоящее время. Все отрасли обширной английской промышленности оказались парализованными в самый разгар своего развития. Повсюду — застой; повсюду только и видишь выброшенных на улицу рабочих. Само собой разумеется, что такое положение дел порождает необычайное возбуждение среди рабочих, которые в период торгового процветания эксплуатировались промышленниками, а теперь подвергаются массовому увольнению и оказываются брошенными на произвол судьбы. Вот почему число митингов, устраиваемых недовольными рабочими, быстро растет. «Northern Star», орган рабочих-чартистов, посвящает более семи своих длинных столбцов отчетам о митингах, состоявшихся на прошлой неделе; объявления о митингах, назначенных на текущую неделю, заполняют еще три столбца. Эта же газета сообщает об изданной одним рабочим, по имени Джон Нокс, брошюре [137] , в которой автор открыто, со всей прямотой, оспаривает у аристократии право на владение землей.
136
Заглавие дано Институтом Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. — 286.
137
J. Noakes. «The Right of the Aristocracy of the Soil». London, 1847 (Дж. Нокс. «Право аристократии на землю». Лондон, 1847). — 286.
«Земля в Англии», — говорит он, — «является собственностью народа, у которого наши аристократы отняли ее силой или хитростью. Необходимо, чтобы народ добился признания своего неотъемлемого права на собственность; необходимо, чтобы земельная рента была объявлена национальной собственностью и использовалась в общественных интересах. Мне, может быть, скажут, что это — революционные речи. Революционные они или нет — это не имеет значения; если народ не может законным путем добиться того, в чем он нуждается, ему не остается ничего другого, как только испробовать незаконный путь».
Нет ничего удивительного, что при таких обстоятельствах чартисты развивают необычайно энергичную деятельность. Их вождь, знаменитый Фергюс О'Коннор, только что заявил о своем намерении отправиться в скором времени в Шотландию, чтобы созвать там во всех городах митинги и собрать подписи под национальной петицией, требующей Народной хартии; эту петицию предполагают внести в парламент на ближайшей сессии. О'Коннор объявляет также о том, что еще до открытия парламента чартистская пресса пополнится ежедневной газетой «Демократ» [138] .
138
Предполагавшееся издание ежедневной чартистской газеты «Демократ» («Democrat») не было осуществлено. — 287.
Читатель, вероятно, помнит, что на последних выборах г-н Гарни, главный редактор «Northern Star», был выдвинут в качестве чартистского кандидата в депутаты от Тивертона — округа, посылающего в парламент министра иностранных дел лорда Пальмерстона. Г-н Гарни, победивший при голосовании поднятием рук, отказался от своей кандидатуры, когда лорд Пальмерстон потребовал баллотировки [139] . Тем временем произошло событие, показывающее, насколько население Тивертона расходится в своих симпатиях с небольшой группой парламентских избирателей этого округа. В муниципальном совете оказалась вакансия; избиратели в местные органы — категория, гораздо более многочисленная, чем парламентские избиратели, — отдали вакантный пост тому самому г-ну Роуклиффу, который на выборах выдвинул кандидатуру г-на Гарни. Следует добавить, что по всей Англии чартисты готовятся к муниципальным выборам, которые будут проводиться по всей стране в начале ноября.
139
В баллотировке мог принимать участие лишь узкий круг лиц, пользовавшихся избирательным правом (см. примечание [8]). — 287.