Собрание сочинений в 10 томах. Том 8

Ему казалось, будто он в лагере Салах ад-Дина, где тоже лежали умершие, бродит и чего-то ищет, но чего — не знал. Наконец он понял, что отыскивает тело Вульфа, но не находя ни его, ни своего собственного. И снова Годвин слышал, как пронеслись духи, много духов, потому что к ним присоединились души убитых, услышал также, как они оплакивали погибшую власть креста, оплакивали Назарет.

Годвин вздрогнул, очнулся, сел на коня и вернулся к Вульфу. Внизу по-прежнему виднелся спящий лагерь, дальше тянулась безводная пустыня, а Вульф неподвижно сидел на коне.

— Скажи мне, — спросил его Годвин, — давно ли я уехал?

— Минут пять тому назад, может быть, десять, — ответил ему брат.

— В короткое время я видел так много… — начал говорить Годвин. Вульф посмотрел на него с удивлением:

— Что ты видел?

— Если я расскажу, ты не поверишь, Вульф.

— Расскажи, тогда посмотрим.

Годвин рассказал ему все и в конце задал вопрос:

— Ну, что же ты думаешь? Помолчав немного, Вульф произнес:

— Ты не пил сегодня ни капли вина, а потому не пьян, брат. Не сделал ты ничего глупого, и, значит, ты не безумен, поэтому, вероятно, с тобой беседовали святые, по крайней мере, я подумал бы это о всяком другом человеке, таком же хорошем, как ты. Однако людям иногда являются ложные видения, так как, мне кажется, их посылает дьявол. Наше дежурство окончено, я слышу топот лошадей сменяющих нас рыцарей. Вот что я посоветую тебе. В лагере наш друг, с которым мы ехали из Иерусалима, — Эгберт, епископ Назарета. Поедем к нему, расскажем ему все, он — человек святой и ученый, совсем не лживый и не себялюбивый.

Годвин утвердительно кивнул головой. Встретив сменяющихся рыцарей и отдав им рапорт, братья поехали к шатру Эгберта, поручили лошадей его слугам и вошли в палатку.

Эгберт был англичанин, более тридцати лет прожил он на Востоке, и жаркое солнце придало его морщинистому лицу бронзовый цвет, что странно оттеняло его синие глаза и белоснежные волосы и бороду. Когда д'Арси вошли в его палатку, он молился перед маленьким изображением Святой Девы. Склонив голову, братья неподвижно стояли, пока старик не поднялся с колен. Окончив молитву, он благословил их и спросил, чего они хотят.

— Вашего совета, святой отец, — промолвил Вульф. И Годвин рассказал ему о своем видении.

Епископ слушал и не удивлялся, потому что в те дни многие видели или думали, что видят подобные вещи. Окончив свой рассказ, Годвин спросил Эгберта:

— Что это было, святой отец? Сон или откровение? И кто послал мне его?

— Годвин д'Арси, — обратился к нему старик, — в дни своей юности я знавал вашего отца, и более чистая душа никогда не переходила на Небо! Мы жили вместе с вами в Иерусалиме, вместе ехали сюда, и я также успел узнать вас и увидеть, что вы — достойный сын достойного отца, что вы — истый слуга церкви. Может быть, такому человеку, как вы, был дан дар провидения, может быть, через вас Небо предупреждает власть имущих и таким путем христианский мир спасется от великой горести и позора! Пойдемте к королю, расскажите ему все, он еще сидит и советуется с приближенными.

Они проехали к королевской палатке, епископ вошел в нее, братья остались снаружи. Скоро Эгберт вернулся и знаком позвал их за собой. Когда они проходили в шатер, часовые шепнули им:

— Заседает странный совет, рыцари, совет роковой и необычайный…

Было около полуночи, но просторный шатер все еще наполняли бароны и высшие военачальники. Одни сидели в уголках по двое, по трое, другие окружали узкий стол из досок, положенных на козлы. Во главе стола был король Гвидо, или Ги де Лузиньян, человек с лицом, выражавшим слабость, и одетый в великолепную кольчугу. Справа от него помещался седовласый граф Раймунд Триполийский, а с левой стороны — чернобородый, хмурый магистр ордена тамплиеров в своем белом плаще, на левой стороне которого виднелся красный крест. Недавно спорили, это было видно по лицам, но когда братья входили, все молчали, и король сидел, откинувшись на спинку своего кресла и поглаживая лоб рукой. Он поднял глаза, увидел епископа и спросил недовольным тоном:

— Что там еще? Ах, помню! Рассказ рыцарей — братьев-близнецов. Ну, пусть говорят, у нас мало времени.

К столу подошли епископ, Годвин и Вульф, и по просьбе Годвина Эгберт рассказал о видении, которое посетило рыцаря на вершине горы. Сначала некоторые из баронов были готовы засмеяться, но, увидев одухотворенное лицо д'Арси, затихли. Когда же Эгберт дошел до описания скалистой горы и груды мертвых тел, многие из них побледнели от страха, и бледнее всех был король Ги де Лузиньян.

— И все это правда, сэр Годвин? — спросил он, когда епископ кончил рассказ.

— Правда, государь, — ответил Годвин.

— Его слова недостаточно, — сказал магистр тамплиеров, — пусть рыцарь поклянется над святым древом, зная, что если он солжет, то навеки погубит свою душу.

И весь совет произнес:

— Да, пусть поклянется.

Рядом с шатром была соединенная с ним небольшая палатка, наскоро превращенная в часовню, в ее глубине виднелось что-то большое, закутанное. Руфин, епископ Акры, одетый в рыцарскую кольчугу, вошел в маленькую палатку и, сдернув покров, открыл расщепленный, но осыпанный драгоценными камнями почерневший крест, который поднимался приблизительно на рост человека, так как вся его нижняя часть исчезла.

Увидев крест, Годвин и все присутствующие упали на колени; с тех пор как святая Елена около семисот лет перед тем нашла его, он считался самой драгоценной реликвией в христианском мире. Миллионы поклялись ему, десятки тысяч людей умирали за него, и теперь, во время великой борьбы между религией Христа и верой лжепророка, святыню вынесли из храма, чтобы войско могло сопровождать ее.

Годвин и Вульф смотрели на крест с изумлением, страхом и восторгом.

— Теперь, — прозвучал голос магистра тамплиеров, — пусть сэр Годвин д'Арси перед святым древом поклянется, что сказал правду.

Годвин поднялся с колен, подошел к кресту и, положив на него руку, произнес:

— Святым крестом я клянусь, что не более часа тому назад мне явилось видение, о котором было рассказано его королевскому величеству и всем остальным. И я считаю, что это видение было послано мне в ответ на мою мольбу сохранить наше войско и святой город от мощи сарацин, что это истинное откровение Божие. Больше я ничего не могу сказать. Я клянусь, зная, что если бы я солгал, вечное осуждение было бы моим уделом.

Епископ закрыл крест покровом. Королевские советники молча опустились на прежние места. На лице бледного короля проступило выражение испуга, все были мрачны.

— Кажется, — сказал Гвидо Лузиньян, — Небо послало нам вестника! Осмелимся ли мы ослушаться его?

Великий тамплиер поднял угрюмое лицо и возразил:

— Посланник Неба, король? А по-моему, он больше похож на гонца Салах ад-Дина. Скажите-ка мне, сэр Годвин, не были ли вы с братом гостями султана в Дамаске?

— Да, мой лорд тамплиер, — ответил Годвин, — мы уехали оттуда перед объявлением войны.

— И, — продолжал магистр, — вы были офицерами телохранителей султана?

Теперь все пристально посмотрели на Годвина. Он с мгновение колебался, предвидя, какое значение придадут его ответу, но Вульф громким голосом произнес:

— Да, и конечно, вы слышали, что мы спасли Салах ад-Дину жизнь, когда на него напали ассасины.

— О, — язвительно усмехнулся тамплиер, — вы спасли жизнь Салах ад-Дину? Верю, верю. Вы, христиане, которые больше всего на свете должны желать его смерти, спасли ему жизнь? Теперь, рыцари, ответьте мне еще на один вопрос…